Эмили Лоринг - Мечты сбываются
- Никто и не просит вас лгать, - заявила она.
Он отступил, пропуская ее в студию.
- Вы сообщите суду, что не все ваше внимание было занято дорогой?
- Что?
Луиз отвернулась, у нее пересохло во рту. На стене были приколоты наброски: деревья и птицы, выполненные карандашом и углем. Они были великолепны, но она не могла оценить их, пока чувствовала его за своей спиной.
- Вы были взволнованы, когда вели машину, не так ли? - сухо сказала Луиз, ощущая его дыхание на своей шее.
- Какого дьявола вы говорите об этом? - сердито проворчал Закари.
Ее начала бить нервная дрожь. Однако она не позволила запугать себя, полная решимости сказать все, что собиралась.
- Вы были слишком заняты мыслями о девушке и не могли сосредоточить все свое внимание на дороге.
Наступило молчание, затем Закари упрямо повторил:
- Я ехал медленно по своей стороне дороги. В происшествии виноват только ваш отец.
- Не только, - сказала она убежденно. - Может быть, в большей степени виноват он, я не отрицаю этого. Но если бы вы лучше смотрели на дорогу, а не мечтали о девушке в белом, то смогли бы увернуться...
- Я сошел с ума, когда рассказал вам об этом! - с яростью в голосе перебил он, схватив ее за локти и развернув лицом к себе.
Луиз опустила ресницы, чтобы он не видел ее глаз. И не потому что боялась его, хотя он мог напугать любого своим поведением. Его серые глаза зло уставились на нее, а рот сжался в прямую линию. Нет, она не смотрела ему в глаза, потому что Закари мог догадаться о чувствах, переполнивших ее, когда он подошел так близко, дотронулся до нее. У нее было несколько причин для визита - предложить подвезти его и уличить в том, что он был невнимателен на дороге. Но была еще и третья - увидеть его. Ей казалось, что со времени их последней встречи прошли годы.
- Но вы рассказали мне, - прошептала Луиз. - И я думаю, что поступили правильно. Не кажется ли вам, что вы и суду должны сообщить то же самое, вместо того чтобы свалить всю вину на моего отца.
Закари зло встряхнул ее, почти прижав к себе.
- Так вот зачем вы приезжали сюда? Для того чтобы выведать у меня что-нибудь, что можно будет использовать против меня. А говорили так, будто на устах мед. И выглядели как превосходная медсестра - выдержанная и мягкая, словно мадонна на средневековых картинах, с гладкой кожей и с широко открытыми синими глазами...
Она была настолько ошеломлена, что не выдержала и подняла на него взгляд. Закари придвинулся еще ближе, его напряженное лицо было совсем рядом.
- Я должен был догадаться! - прорычал он. -Должен был помнить, что вы женщина, а женщины - хитрые, двуличные, способные на предательство...
- Нет, - перебила она. - Я не такая! Не говорите мне этого, Закари! Вы сами не верите в это, вы не можете...
Его яростный взор утонул в ее темно-синих глазах, которые она не могла отвести. Как загипнотизированная, Луиз смотрела на него, а в голове вертелось одно: Закари, Закари...
Он медленно перевел взгляд на ее дрожащий полуоткрытый рот. Луиз не понимала, о чем он думает, да ей было все равно. Она лишь страстно хотела, чтобы он поцеловал ее, это желание вызывало почти физическую боль где-то внутри, так что слезы навернулись у нее на глазах.
Закари заметил это и нахмурился.
- Не надо, - попросил он. - Почему женщины всегда плачут, когда кончаются аргументы? Это одна из хитростей, при помощи которых они хотят чего-нибудь добиться?
Он кончиками пальцев провел по ее ресницам и посмотрел на мокрый след на своей руке.
- Настоящие, - сказал он удивленно.
- Я ненавижу вас, - всхлипнула Луиз. Она и вправду ненавидела его в эту минуту почти так же сильно, как любила.
- Перестаньте плакать, вы победили, - обреченно произнес Закари. - Я признаю в суде, что был невнимателен, когда ваш отец поворачивал. Все, что угодно, только не плачьте! Я не могу вынести этого, вы выглядите такой беспомощной.
Она улыбнулась светло, как солнышко, хотя слезы продолжали струиться по лицу.
- Правда? Спасибо...
- Я заслуживаю награды за это? - мягко спросил Закари и медленно наклонил голову.
Она неподвижно стояла рядом с ним, ослабев от желания. При первом же прикосновении его губ глаза Луиз закрылись, и она испытала необыкновенное наслаждение. Она умирала от желания поцеловать его с той самой минуты, как вошла в студию, но думала, что это безнадежно.
Закари снял с нее плащ и уронил его на пол. И опять ее руки обхватили его голову, а пальцы запутались в густых черных волосах.
Целуя, Закари не переставал ласкать ее. Его руки исследовали ее тело, как будто он был слепой, который кончиками пальцев пытается познать то, что не может увидеть. Она не противилась.
Внезапно он прервал поцелуй и спрятал лицо на ее шее. Луиз чувствовала его горячее дыхание на своей коже.
- Вы сбили меня с толку, - пробормотал он. - Внешне такая холодная.., и такая страсть внутри... Вы, как айсберг, не правда ли? Лишь часть видна над поверхностью, и я думаю, что вы так же способны уничтожить любого, кто неосторожно с вами столкнется.
Эти слова так задели ее, что она выкрикнула:
- Как вы можете быть столь несправедливым? Вы меня совсем не знаете!
Закари посмотрел на нее беспокойно и недоверчиво.
- Думаете, я не понимаю этого? Я не знаю, - что творится в вашей голове. А когда я рядом с вами, то не понимаю, что происходит со мной. - Он цинично усмехнулся. - Например, как так получилось, что я поцеловал вас? Луиз густо покраснела.
- Хотите сказать, что я вешаюсь вам на шею? Неужели он догадывается о ее чувствах? Она готова была провалиться сквозь землю от стыда. Закари покачал головой, усмехнувшись.
- Нет, конечно нет. Если бы вы были девушкой, которая сама вешается на шею, я постарался бы уклониться от встреч с вами, поверьте мне. От таких я бегу быстрее ветра. Нет, первый шаг всегда делаю я.
- Зачем же тогда спрашивать, как произошло то, что вы поцеловали меня. Если вы всегда делаете первый шаг, то и можете ответить на свой же вопрос.
Луиз и самой хотелось бы услышать ответ. Закари отошел от нее, засунув руки в карманы, и наклонил голову.
- Я не собираюсь отвечать и не жду ответа от вас. Просто размышляю вслух. Я сильно озадачен тем воздействием, которое вы оказываете на меня. Может быть, в моем мозгу произошли какие-то изменения в результате аварии.
Луиз успокоила его.
- С вашей головой все в порядке. Я видела снимки. Мозг не поврежден.
- Все время забываю, что вы медицинская сестра, - усмехнулся он. - Но не в этом дело. Может быть, я слишком много времени нахожусь в одиночестве. Знаете, в последнее время я часто ловлю себя на том, что думаю о вас...
Она почувствовала, что ее сердце забилось чаще. Но как тогда быть с девушкой, которую он видел за мгновение до несчастного случая?
- А девушка в белом? - еле слышно спросила Луиз. - Вы вспоминаете о ней?
- Все время, - ответил Закари с недоумением на лице. - Она мне все еще снится, но иногда...
Он замолчал, нахмурившись.
- Иногда - что?
Закари не ответил. Он застыл перед мольбертом в центре студии, уставившись на полотно, его руки были все еще в карманах голубых джинсов, которые плотно облегали стройные ноги. Луиз разглядывала его, думая о том, как он потрясающе сексуален. Помимо джинсов на нем был только тонкий белый свитер, одетый на голое тело, который обтягивал его, как вторая кожа.
Она вздохнула и подошла к нему.
- Вы уже начали писать? - спросила Луиз, кивая на холст.
- Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел это, поспешно произнес Закари.
Но было уже поздно: она увидела.
Картина была не закончена. Но живая изгородь, хрупкая девичья фигурка в развевающемся белом платье, стоящая вполоборота к зрителю, с черными волосами, рассыпавшимися по плечам; луна, спрятавшаяся за серебристыми листьями деревьев; окна дома, смутно светящиеся на расстоянии, были выписаны достаточно тщательно.
Луиз сразу же поняла, кто изображен на холсте. Ревность сделала ее сверхчувствительной. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, это девушка, которую Закари видел тем вечером. Картина обладала магическим воздействием - озадачивала и интриговала, вселяя в зрителя уверенность, что скрывает какую-то тайну.
Затем глаза Луиз остановились на лице девушки и расширились от изумления.
Это было ее лицо.
Глава 9
Луиз была так ошеломлена увиденным, что даже не потребовала у Закари каких-либо объяснений, а только с недоумением смотрела на него.
Он побагровел и проворчал:
- Я даже не могу представить ее лица. Я помню только, что оно произвело на меня сильное впечатление, и мысленно я вижу его очень отчетливо. Но когда пытаюсь воспроизвести, оно исчезает из моей памяти. Я даже думал, что, может быть, стоит вообще вместо лица оставить пустое место. Это было бы даже интересно и, возможно, стало бы предметом искусствоведческого обсуждения. Некоторые художники подобным образом стараются заинтересовать толпу. Но я к ним не отношусь - не собираюсь завоевывать популярность трюкачеством. И пока я решал, что же мне делать, рука как бы сама набросала глаза, нос, рот. Когда же я, отступив на несколько шагов назад, посмотрел на то, что получилось, то оказалось, что это вы. - Закари пожал плечами. - И поэтому, когда от набросков перешел непосредственно к живописи, я вставил ваше лицо в картину.
