Лариса Шкатула - Вкус ранней клубники
Мимо меня промчалась темно-вишневая девятка, которую совсем недавно я видела в поле, лежащей вверх колесами после столкновения с нашей фурой. Я бы не обратила на неё никакого внимания, если бы на переднем сидении не торчал тот самый водитель, которого я заставила выпрыгнуть из белых "жигулей" и кому я придумала кличку Уазик.
Неужели после такого столкновения машину просто поставили на колеса и поехали дальше? "Жигули" не "повело", нигде не заклинило, или у них под рукой просто не было никакой другой машины?
А как вообще он успел так быстро встретиться со своими? Может, до места встречи их подвез Лев Гаврилыч на своем милицейской машине?.. Ну, и шутки у вас, боцман!
"Девятка" мчалась как на пожар. Или на захват? Никто из её пассажиров не обратил внимания на одинокую фигуру девушки в мини-юбке, которая добиралась куда-то автостопом. Определенно, мой ангел-хранитель - или кто там у меня есть? - вовремя подсуетился, заставив меня зайти в универмаг и так основательно изменить свою внешность.
Я ещё провожала взглядом своих преследователей, когда возле меня остановилась легковушка, которую я вовсе не останавливала. Просто от удивления я замерла с протянутой рукой - стремительно мчавшаяся погоня произвела на меня прямо-таки гипнотическое действие.
Отчего-то я медлила садиться - то ли никак не могла отойти от своего столбняка, то ли сочла для себя опасным ехать в машине с тремя незнакомыми мужчинами.
Конец моим сомнениям положил прямо-таки залихватский голос с заднего сидения машины, принадлежащий молодому мужчине - он гусарским жестом распахнул передо мной дверцу и проговорил:
- Садитесь, девушка, не бойтесь. Мы не едим таких юных леди.
И я села. В крайнем случае, у меня с собой пистолет. Тот самый, реквизированный. Вряд ли он не заряжен. В примерочной кабинке универмага, где я меняла свой облик, я наскоро его осмотрела. Только для того, чтобы найти предохранитель. Остальное, подумала, придется постигать, что называется, по ходу пьесы.
"Макаров" я положила на дно своего рюкзачка - тяжеловат он для меня. Конечно, и тот, что полегче, я вряд ли смогла вытащить быстро, но я уже успела понять, что раз подобного от меня не ждут, то на меня вполне может сработать так называемый фактор неожиданности: много ли "юных леди" носят в своих сумочках боевое оружие? Тут вам не Америка!
Кажется, я "крутела" на глазах, как смазанное бленд-а-медом яйцо.
Между тем, сидящие впереди мужчины тоже кивнули:
- Не едим мы девушек, не едим. Мы их любим!
Еще не хватало мне попасть в руки сексуальных маньяков! Я невольно взялась за ручку двери.
- Не пугайте детей! - шутливо прикрикнул на них мой сосед и обратился ко мне. - А вы очки хоть на ночь снимаете?
- Снимаю. А разве уже ночь?
- Да, нашей молодежи палец в рот не клади!
- Оставь в покое человека! - отозвался мужчина с переднего сидения. Хочет ходить в очках, пусть ходит. У нас свободная страна.
- Ты прав, - чуть ли не с ностальгией проговорил мой сосед. - Мы так рьяно боролись за демократическую свободу, что теперь ею хоть подавись!
- Только попрошу на политику опять разговор не переводить! потребовал водитель машины, и отчего-то его голос показался мне странно знакомым.
Мало ли на свете знакомых голосов! Я вовсе не собиралась напрягать свои извилины в попытках вспомнить, где я его слышала. Разве мало у меня своих забот? И то хорошо, что мои попутчики вовсе не пытались ко мне приставать или говорить пошлости... В конце концов, очки я сняла. Перед ними маскироваться мне было незачем.
- А глаза-то у вас.., - пытливо заметил мой сосед.
- У меня что-то с глазами?
- Глаза красивые, ничего не скажу... Но, как бы это поточнее выразиться, не по возрасту мудрые.
Что поделаешь, для глаз ничего, кроме очков, не придумали. Впрочем, может делать соответствующий макияж ? Гримируют же в театрах актрис под молоденьких девочек... Но я учту на будущее... На какое такое будущее? Неужели и впредь я собиралась участвовать в каких-либо аферах?
Для чересчур приметливого попутчика я произнесла:
- Заботы одолевают.
- А не можем ли вы облегчить вашу тяжкую ношу?
- Увы, - фальшиво вздохнула я - врать, так врать о том, что ты хорошо знаешь, - зарубежную литературу все равно придется изучать мне.
- Ой, ребята, да мы с вами студентку подобрали. Вон какие они у нас нынче... ладненькие!
- А где вы учитесь, - не поворачивая головы, спросил водитель.
- В университете. На филологическом.
Мы проезжали через какой-то населенный пункт, и когда остановились на очередном светофоре, водитель повернулся ко мне и сказал:
- Здравствуй, Белла!
Это до какой же степени нужно углубиться в свои проблемы, чтобы не узнать Глеба Винярского, с которым мы учились в одной группе целых пять лет! Глеб - наш лучший студент - после окончания университета - поступил в аспирантуру, и теперь преподавал там же. Да, тесен мир!
- Здравствуй, Глеб! - вынуждена была расконспирироваться я. - Выходит, меня легко узнать? А я-то думала...
- Вовсе не легко! - успокоил он; то есть, он не думал, что успокаивает, но его слова именно так на меня подействовали. - Но, если помнишь, я был в тебя влюблен, а любящее сердце вещее... Однако, ты теперь одеваешься так экстравагантно!
Понятное дело, что Винярский моему прикиду удивился. Он был всегда так консервативен, а навязанный мамой стиль моей одежды в полной мере соответствовал его представлением о том, как должна была одеваться студентка тех лет.
Потому Глеб нравился моей маме. Был безразличен мне. И совсем не нравился Артему. Но уже совсем по другой причине.
Как бы то ни было, перед Глебом я могла не скрываться.
- Хочу тебе признаться: мое нынешнее одеяние - не что иное, как маскарад.
- Слава богу, ты сняла груз с моей души, - откровенно высказался Глеб и представил меня своим спутникам. - Знакомьтесь, парни, это - Белла Решетняк - первая красавица нашего факультета.
- Что? - не поверил мой сосед. - Это юное создание - твоя однокурсница? И почему я не пошел на филологический?!
- А это мои друзья, - продолжал Глеб - Тот, что рядом с тобой Костя Левченко, мой коллега по университету, доцент, преподает химию. А рядом со мной - писатель из Санкт-Петербурга Витя Круглов.
- Нет, на нашем курсе таких студенток не было, - продолжал сокрушаться Левченко.
- Это в Москве, где ты учился, не было, а в нашем городе, как видишь...
- Но, главное, подкатываться к таким девушкам он научился. Ишь, засыпал Беллу комплиментами. Можно подумать, не науку химию в вузе изучал, а науку обольщения...
- Ребята, прекратите ерничать, - прервал их словопрения Глеб. - Мне сдается, у Беллы трудности, а вам бы только поржать... Нельзя ли полюбопытствовать, ты догоняешь или убегаешь?
- Убегаю, - вздохнула я.
Но если они ждали от меня дальнейших откровений, то им пришлось разочароваться. Я вовсе не собиралась взваливать на Глеба и его товарищей свою нелегкую ношу.
Что поделаешь, это сильнее меня. Сама я нарушила не одну статью российского Уголовного кодекса, но я знала, из-за чего рисковала, а эти молодые люди... Зачем подобный риск им?
У меня не было сомнений в том, что расскажи я откровенно о своих бедах, и они тут же возьмутся помогать. Женщина самой природой организована так, чтобы прежде всего думать о последствиях своих шагов, а мужчины чаще всего идут на поводу минутного порыва. Как сказал Жванецкий, одно неосторожное движение, и ты уже отец.
Казалось бы, именно теперь я должна хвататься за любую руку, которая вытащит меня из многочисленных бед, обрушившихся на мою голову. Это и раненый муж, оставленный мною вдалеке от дома, в больнице, брошенный под присмотр чужих людей. Это и бандиты, которые неслись за мной в погоню...
И все же во всем это было одно "но". Наш с Артемом частный интерес. Это ради него мы рисковали своими жизнями. И все наши неприятности были связаны с тем, что мы вознамерились иметь побольше денег. А раз мы хотели обогатиться, нам самим за то и расплачиваться!
Вот если бы мы выполняли какой-то гражданский долг, то призывать на помощь соотечественников нам бы сам бог велел. А так... Видел ли свет подобную дуру?
Как-то на третьем курсе сам же Глеб говорил мне:
- Решетняк, у тебя явно вывихнуты мозги. Так, как ты, рассуждали энтузиасты двадцатых годов. Или женщины-декабристки...
Знай он сейчас мои дела и мое нежелание доставлять ему неприятности, небось, опять покачал бы головой и сказал:
- Решетняк, за эти годы ты ничуть не поумнела!
И он был бы прав.
- Вы направляетесь домой? - спросила я у Глеба.
- Домой. Мы с Константином ездили на научно-практическую конференцию в Питер, а Виктор приурочил к нашей встрече свой отпуск и теперь едет с нами на юг.
- На конференцию - на своей машине? Так далеко?
- А что, не хуже, чем на поезде. Машину мы вели по очереди. Ночевать пришлось дважды, но у нас на примете были неплохие мотели.
