Деннис Робинс - Невеста рока. Книга первая
— Если бы вы купили меня, я бы служила вам всю свою жизнь верой и правдой, — смиренно сказала девушка.
Его щеки вспыхнули.
— Купить тебя! — громко проговорил он. — Я же сказал, что не признаю рабства!
Она в замешательстве смотрела на него темными глубокими глазами.
— Не оставляйте меня одну перед лицом судьбы! — умоляла Фауна.
Он заметил, что девушка дрожит.
— О чем ты говоришь? Почему ты здесь? Кто послал тебя сюда?
Она сдавленным голосом пустилась в объяснения. Поведала ему все, начиная с той минуты, когда миледи застала ее в будуаре в объятиях Эдварда Хамптона. Рассказала о ярости Генриетты и об ужасном избиении, которому ее подвергли, о том, как милорд решил положить конец ее мучениям. Фауна рассказала о недельной передышке, последовавшей за этим страшным скандалом, и наконец — о кончине милорда и о намерении Генриетты продать ее маркизе Растинторп.
— Не то чтобы я не хотела служить леди Клариссе, — поспешно добавила Фауна. — Но чтобы меня выдали замуж за Зоббо… о сэр, вы, наверное, знаете его… это такой карлик, который все время ходит за маркизой по пятам. Он чистокровный африканец и не имеет ничего общего со мной! Он совершенно не такой, как я! Сэр, моя мама была наполовину африканка, но выглядела как белая женщина, а мой отец — чистокровный ирландец! О сэр, сэр, я не негритянка и я не вынесу, если меня заставят выйти замуж за Зоббо!
И Фауна снова упала в ноги сэру Гарри, обливаясь слезами.
Несколько секунд он стоял и молча взирал на нее сверху вниз. В его красивых глазах стоял ужас, лицо побледнело. Он пытался хоть как-то осознать все, рассказанное девушкой. И постепенно чувство глубокого отвращения охватило его. «Бог свидетель, я совершил не один грех, — думал он, — и нарушил не одну заповедь Господню. Впустую растратил свою молодость и вел безнравственный, порочный образ жизни. Однако я не совершал ничего подобного. Да это же преступление! Да, да, преступление… продавать такого нежного красивого ребенка и отдавать ее душу и тело какому-то уродливому карлику. О Боже!»
Он подумал о том, как жестоко может обойтись с Фауной леди Генриетта при поддержке своей подруги Клариссы Растинторп. От этой мысли ему стало плохо. Он почувствовал, что его сейчас стошнит прямо здесь, в гостиной, если он позволит своему воображению разыграться еще сильнее. Он знал многих светских дам, близких ко двору; был прекрасно осведомлен об их слабостях, распущенности, алчности, корыстолюбии. Но никогда ему в голову не приходила даже мысль, что две аристократки способны пасть столь низко, превратить жизнь шестнадцатилетнего беспомощного ребенка в сущий ад.
— Такого терпеть нельзя! — твердо произнес он. — Этого быть не должно!
Фауна подняла на него заплаканные глаза.
— О, значит, вы спасете меня! — лепетала она.
— Кому известно, что ты здесь? И каким образом ты разыскала меня? — спросил он, снова поднимая ее с колен и ведя к дивану. Усадив девушку, протянул ей стакан вина. — Выпей немножко, бедное дитя, — проговорил он.
Она с благодарностью приняла из его рук стакан и медленно пила терпкий напиток, отвечая на вопросы сэра Гарри. Ей удалось убежать от миссис Клак, которая пыталась задержать ее. А потом как сумасшедшая, полуодетая, бродила она по улицам Лондона. Разгулялся северный ветер и усилился мороз, отчего улицы вновь обледенели и покрылись снежным настом.
Дважды Фауна натыкалась на пьяных мужчин, которые приставали к ней, пытаясь задержать, но ей удалось убежать от них. И тут она вспомнила, как леди Генриетта неоднократно рассказывала об одном клубе, расположенном на Пиккадилли, где лорд Памфри часто встречался с друзьями и играл в карты, шахматы или пикет. И она решила рискнуть и найти его, чтобы заручиться помощью, ибо помнила его доброту. Возможно, Фауна никогда не добралась бы до него, но, движимая сильнейшим страхом, напрягла всю свою сообразительность, к тому же надеясь, что удача не оставит ее. Остановив проезжавший мимо экипаж, она распорядилась, чтобы ее отвезли в клуб. С нее потребовали денег, но она сказала, что расплатится джентльмен. И тут Фауна глухим голосом добавила:
— Умоляю, простите меня за такую дерзость, но у меня не было выхода.
— Продолжай, — произнес сэр Гарри, кивая, а сам подумал: «Как складно она излагает. Она умеет себя держать. А этот странный мягкий акцент. Безусловно, она получила воспитание, что ставит ее на много голов выше обычной девушки-служанки. Это необычно и весьма интригующе. А глаза у нее чарующе красивы, таких глаз я не видел никогда».
Фауна заканчивала свой рассказ. Итак, она убедила кучера привезти ее в клуб. Дворецкий клуба сообщил ей, что сэра Гарри сегодня нет, однако дал его адрес. И вот она проехала Сент-Джеймс-стрит и добралась до дома сэра Гарри, где добрый Винсент внял ее пылкой мольбе и позволил посидеть у камина, пока не вернулся хозяин.
— Его надо за это вознаградить, — пробормотал Гарри.
— Так вы не дадите им разыскать меня, сэр?
Гарри призадумался. Усевшись рядом с девушкой, он расстегнул жилет и снял парик. Фауна с восхищением рассматривала его коротко стриженные волосы. Очень темные, они показались ей черными; однако, когда Гарри встал и зашагал по комнате, Фауна увидела, что при свете свечей они приобрели рыжеватый оттенок. «Как у меня», — робко подумала она. О, до чего же он красив! И такой же добрый, как ее покойный хозяин, который сейчас покоился на смертном одре в том ужасном доме, из которого она убежала. И Фауна вновь вздохнула с облегчением. Сейчас она чувствовала себя так, словно, выбравшись из бездонной пропасти, очутилась на ярком дневном свете. Она была взволновала, ибо от природы обладала страстным темпераментом, и ее девичье сердце трепетно забилось при виде очаровательного молодого человека. Его глаза светились силой и энергией и не были такими сонными и ленивыми, как у покойного лорда Памфри. Они сверкали каким-то необъяснимым блеском, почти гипнотическим. Когда он задумчиво смотрел на девушку, ей казалось, что его взор проникает прямо в душу и магнетически притягивает ее к нему. Внезапно сэр Гарри остановился.
— Даже не знаю, что предпринять, — произнес он. — Положение весьма сложное. Ты сбежала из дома Памфри, и если я буду держать тебя здесь, то по закону окажусь виновным. Если тебя случайно обнаружат здесь, меня могут обвинить в твоем похищении.
Она не понимала. Но тоже встала и снова начала умолять его:
— О сэр, не отталкивайте меня! Не дайте им продать меня леди Клариссе… для Зоббо.
Она произнесла это имя с отвращением, словно говорила о мерзкой жабе. И вправду Зоббо чем-то напоминал жабу. Красивая и глупая Кларисса всегда брала его с собой, ибо все, кто видел его, начинали смеяться, особенно когда она наряжала его как обезьянку и водила за собой на золотой цепи, предлагая прохожим угостить его конфетами и орешками. «И эта отвратительная кукла станет мужем такого восхитительного существа?! — содрогнувшись, подумал сэр Гарри. — Ну уж нет!» Однако молодой человек пока еще не мог придумать, как помочь бедняжке. И размышлял, покусывая губы.
— Оставить тебя здесь будет сущим безрассудством, — наконец со вздохом произнес он. — Что же нам делать? Бог свидетель, я не знаю.
И тогда Фауна вновь зарыдала, вцепившись в его одежду прелестными ручками. Он пристально смотрел на эти тонкие изящные пальцы с овальными ноготками. Он заметил их еще тогда, когда увидел ее совсем малышкой. И он не был бы истинным мужчиной, если бы не взволновался при виде восхитительных черт ее лица, ее лебединой шеи, совершенства фигуры и пухлых, дрожащих от волнения розовых губ. Ни разу в жизни он не видел такой изящно изогнутой верхней губки, открывающей ряд перламутровых зубов, такой прелестной полной нижней губки. Он с наслаждением разглядывал ее чуть выдающиеся скулы. «Ей бы немного пополнеть, — подумал сэр Гарри, которому нравились пышные женщины. — Но, Боже мой, какая у нее бесподобная кожа! Она бела, как магнолия… а эти огромные черные глаза, в страхе глядящие из темноты!»
— Сэр, сэр, не отдавайте меня Зоббо! — всхлипывала девушка.
— Этому не суждено статься! Ни за что, пока я жив! — твердо произнес сэр Гарри.
— Оставьте меня у себя. Позвольте мне служить вам!
— Дитя мое, я не могу. Со мной и без того связана масса скандалов в Лондоне, но девушки, приходящие ко мне в гости, не боятся потерять доброе имя. Однако ты…
Он резко оборвал себя. С какой стати он заговорил о доброй репутации квартеронки-невольницы? Почему он решил, что она чиста и что с ней должно обходиться соответственно?
Огромные глаза Фауны пристально следили за выражением его лица.
— Ну пожалуйста, сэр, скажите, что мне не надо будет возвращаться к миледи и миссис Клак!
— Что тут поделать… — тихо произнес он.
