Линда Дэвис - Гадюшник
Баррингтона не удивило, что юмор его до Катаньи не дошел. Этот итальянец всегда казался ему занудой, не понимающим шуток. Он часто задумывался, как это ему удалось стать президентом Итальянского банка. Скорее всего взял упрямством и хитростью. Выбросив назойливого итальяшку из головы, Баррингтон вернулся в столовую, где его нетерпеливо поджидала жена.
В то время как Баррингтон приступал к ужину, Катанья неподвижно сидел у себя в кабинете. Не хватало ему еще этого английского юмора, который Баррингтону наверняка кажется таким элегантным. Прямо как нож острый вдобавок ко всем страхам. Он услышал голос жены — зовет. Катанья выругался и вскочил на ноги. Нет, положительно, с ним что-то творится, нельзя давать волю беспочвенным фантазиям. Ведь ничего не случилось. В противном случае он, это уж точно, здесь бы сейчас не сидел.
На следующее утро Сара проснулась, испытывая некоторое возбуждение. Забавно будет пошпионить за Мэттью Эрноттом. В двадцать пять минут восьмого она села на свое место — его стол был рядом, вплотную, — и принялась наблюдать за ним. Этот дом в Холланд-парке. Интересно, может, он и впрямь, как полагает Масами, куплен на деньги, доставшиеся по наследству. Маловероятно, подумала Сара. Люди с большими деньгами редко связываются с инвестиционными банками. Разве что на пару-тройку лет, да и то если одержимы желанием быстро увеличить состояние. Эрнотту, пожалуй, около тридцати, прикинула Сара. Крутится он на рынках лет восемь, да и к тому же совсем не походит на сына богатых родителей. Загнанный у него какой-то и беспокойный вид. Сара была убеждена, что деньги свои он нажил сам. И вполне возможно, незаконным путем.
Эрнотт явно занят какими-то делишками; его самодовольную ухмылку и инстинктивную враждебность следует считать сигналом тревоги. Она — новый человек со стороны, она несет потенциальную угрозу — только чему? И зачем в таком случае брать ее на работу? Если они со Скарпирато действуют заодно, если вместе заняты какими-то махинациями, какой смысл рисковать? И какой смысл нанимать Саймона Уилсона, если, конечно, и он не входит в команду?
Сара откинулась на спинку стула и незаметно окинула взглядом коллег. Закурив, она задумчиво проследила за поднимающейся к потолку струйкой дыма. А может, новобранцы — это просто прикрытие? Начальство всегда давит, настаивая на увеличении штата в управлениях, которые дают прибыль. И если Эрнотт и Скарпирато заняты подпольным бизнесом, их отказ принять новых людей может показаться подозрительным. Сара засмеялась про себя. Может, не одна она занята здесь подковерными играми.
Интересно, переговорил ли Джейкоб со своим приятелем? Она искоса посмотрела на застывшее, как маска, лицо Эрнотта. «Жучки», конечно, круто изменят дело. Загадка Эрнотта и Скарпирато, в чем бы она ни заключалась, раскроется.
Скарпирато ушел рано, в четыре. Сара вскоре последовала его примеру. День выдался небойкий. Сара провела несколько мелких операций, заработала 15 тысяч фунтов, и на том все и кончилось. Уилсон и Эрнотт все еще чего-то там копошились, и в результате оба понемногу проиграли. Уилсон никогда не терял оптимизма, он вообще не позволял себе целиком сосредотачиваться на работе. Эрнотт же и бровью не повел. Сара имела в виду разговорить его, порасспрашивать о том о сем, но с этим придется подождать.
Она вышла из такси на Кингз-роуд и, остановившись у газетного киоска, купила «Ивнинг стэндард» — надо просмотреть местные новости и свой гороскоп. Можно было бы, конечно, купить газету в Сити и почитать ее в такси по пути домой, но она любила глазеть на людные улицы и мечтать. Отыскав в кошельке мелочь и расплатившись, Сара, умело маневрируя между омнибусами и курьерами-мотоциклистами — чистые камикадзе, — перебежала улицу и двинулась в сторону Карлайл-сквер.
Шум машин стих, и стало слышно, как дети играют в садах, занимавших едва ли не все окрестные детские заведения. Визг они подняли страшный, аж воздух дрожал. Видно было, как они гоняются друг за другом среди деревьев и кустарника. Сара любила сады — зеленое укрытие, круглый год буйство цвета; за ними всегда отменно ухаживают, а летом, если хочется позагорать, лучше места не найдешь. Она кинула взгляд в сторону ворот и увидела свою соседку, миссис Жарден. Ту со всех сторон буквально облепили дети.
Сара помахала ей и, перекрывая детский гомон, поздоровалась. Миссис Жарден улыбнулась в ответ улыбкой великомученицы. Здешние мамаши не разрешали детям играть в одиночку, и сегодня очередь дежурить выпала миссис Жарден. Бывало, Сара подменяла кого-нибудь, но сегодня у нее не было настроения. Атмосфера на работе не способствовала особому душевному подъему, и ей захотелось встряхнуться. Сара снова вышла на тротуар и остановилась перед своим домом. Вот что всегда приносит ей радость, вот что всегда поднимает дух — дом.
Дом был большой и просторный, в четыре этажа, с красивым фасадом, выложенным светлым кирпичом. Вместе с цокольным помещением здесь было четыре спальни. Спальня Сары, площадью в тридцать квадратных футов, наверху, прямо под крышей. Самая большая комната — у Алекса. Она выходила окнами на сады и служила складом — жутко, надо сказать, захламленным, — страховочных веревок, шипованных ботинок, свернутых палаток и всяческих иных атрибутов горного спорта. Третью спальню Сара переделала в кабинет, от пола до потолка здесь стояли книги: ее — достаточно случайное собрание, и Алекса — тут все про альпинизм да горы. Четвертая спальня, в цоколе, — для гостей.
Весь первый этаж занимала гостиная. Свет лился сюда из четырех больших подъемных окон, откуда открывался вид на площадь, и еще двух, поменьше, выходивших на задний дворик с садом. Под ними располагался балкончик с витыми перилами. Тут были расставлены горшки с геранью и турецкой гвоздикой, которая, покачиваясь на своих длинных стеблях, как бы перемигивалась с цветами, расставленными в комнате. Стены были покрыты деревянными панелями янтарного цвета, а пол темной древесины — старинными персидскими коврами. Высокие потолки. Уж чего-чего, а воздуха здесь было вдосталь.
На стенах были развешаны довольно случайно подобранные картины: положим, рядом с изображением афганских воинов — горный шотландский пейзаж; рядом с шерпом из Непала — фрагмент африканского буша неподалеку от подножия Килиманджаро; горные кряжи, названия которых Саре были прекрасно известны. Своего рода карта путешествий Алекса по свету.
Маршруты можно было далее проследить на кухне и в ванной: стены здесь были обклеены увеличенными фотографиями гор в Китае, которые, с их врезающимися прямо в небо пиками, выглядели почти как мечта. Ложась в ванну, Сара частенько останавливала на них взгляд, воображая себя на этих вершинах.
Сегодня в доме было убрано — после одного из нечастых посещений уборщицы по имени Барбара. Сара трепетно относилась к порядку. Туфли она скинула в передней, пропотевший костюм и блузку разложила на кровати. Пошарив в старом дубовом комоде, она извлекла потрепанные шорты из бумазеи и белую безрукавку. Затем отыскала спортивные туфли на толстой рифленой подошве — они проветривались на карнизе.
Энергично размявшись в течение пяти минут — несколько дней она, можно сказать, со стула не поднималась, так что ноги в коленях едва разгибались, — Сара, зажав в правой руке ключи от дома, неторопливо побежала по оживленной Кингз-роуд, в сторону Олд-Черч-стрит, и далее на набережную. Начинался час пик, воздух был наполнен парами бензина. Не обращая внимания на машины, Сара упрямо продвигалась к реке. Видно было, как у пристани аккуратно швартуется речной трамвайчик: сейчас он выплюнет толпу туристов и, попыхивая, двинется дальше на запад, в сторону Челси-Харбор, находившейся в полумиле отсюда. Иногда на таком трамвайчике она возвращалась с работы домой. Чтобы добраться до станции «Свон-лейн» в Сити, приходилось делать некоторый крюк, но дело того стоило — больно красивый вид открывался, особенно Парламент; да и разнообразия иногда хотелось.
Чувствуя, как по телу растекается тепло, Сара пересекла выкрашенный в розовое и белое Альберт-бридж и вбежала в Беттерси-парк. Лентяи, весь день загоравшие на солнце, собирались уходить, уступая место любителям бега трусцой, стекавшимся сюда со всех сторон. Бежала Сара быстро, то и дело кого-то обгоняя, но с травы на асфальт старалась не отступать. Врачу ее эти упражнения не нравились: слишком много насмотрелась она на вывихнутые колени; но Сара стояла на своем. Ей нравилось бегать. В голове проясняется. Ну и, конечно, сохраняешь хорошую физическую форму — это приятный побочный эффект.
Сара обежала парк, убыстрив темп на последней сотне ярдов, а затем, тяжело дыша, перешла на шаг и двинулась к мосту. На противоположной стороне реки светилась, словно воплощенная мечта какого-нибудь архитектора музея всяких диковинных предметов, могучая электростанция Лотс-роуд. В небе, свиваясь в кольца, кружил белый дымок — свидетельство того, что внутри протекает жизнь. Сара нередко рисовала в воображении некое таинственное переплетение всяких там зубцов и фигур из железа, хотя, однажды заглянув внутрь, обнаружила только нагромождение чего-то похожего на огромные радиаторы.
