Элизабет Ренье - Прелюдия любви
— Нет. — Сара отдернула руки. — Я не приму от вас никакой помощи.
Трехерн отшатнулся к перилам, словно Сара ударила его.
— Я думал, что мой проступок прощен, и надеялся, что теперь мы стали друзьями.
Сара поднялась на две ступеньки, пока не оказалась на одном уровне с ним.
— Как вы осмеливаетесь говорить со мной о дружбе! После всей этой лжи… А теперь, пожалуйста, прошу вас, осмотрите негра и сообщите Криспину, где он прячется.
Она уже была готова оставить его, но рука Трехерна, легшая ей на плечо, остановила Сару.
— Нет, пожалуйста, подождите. Где вы наткнулись на этого человека? Он причинил вам зло? Именно поэтому вы так расстроены?
— Неужели я должна снова повторять то, что уже сказала? Я споткнулась и упала. То, что вы видите, — единственный ущерб, который я нанесла сама себе. Этот человек помог мне подняться на ноги, и он не причинил мне никакого вреда.
Она покачнулась и ухватилась за перила. Эдвард сильнее сжал ее руку и настойчиво повторил:
— Что бы вы ни имели против меня лично, я настаиваю, чтобы вы позволили мне осмотреть вас в вашей комнате и вызвали свою горничную. Вам сию же минуту следует лечь в постель. Я приготовлю успокаивающую микстуру.
Сара почувствовала, что силы ее покидают. Голос Трехерна был таким спокойным, его поддержка пришлась очень кстати. Стоило ей добраться до своей комнаты, как Сара рухнула в низкое кресло у огня.
— Сейчас мы обмоем ваши руки, — сказал он, — а у меня в седельной сумке есть одна отличная мазь. — Он расстегнул плащ Сары и нашел скамеечку, чтобы поставить ей под ноги. — Сидите спокойно, я позову вашу горничную.
— Благодарю вас, вы очень добры, — механически пробормотала Сара, а потом в тревоге спросила: — Вы поверили мне насчет негра? Его били, и его спина… — Заметив, что сомнение все еще не покинуло доктора, Сара ударила кулачком по колену. — Отправляйтесь в конюшню. Сами увидите.
— Очень хорошо, отправлюсь прямо сейчас, — спокойно сказал он. — Хотя мне достаточно трудно поверить…
— Что мне есть дело до какого-то раба? — Сару испугала резкость, прозвучавшая в ее голосе. — Как вы сами сказали, я немного не в себе, и на то у меня свои причины. Пожалуйста, оставьте меня одну, когда он с огорченным видом повернулся к двери, Сара быстро добавила: — И очень прошу вас не говорить Мэри ни о том, что случилось, ни о том, что я вышла из дому одна. Она будет сильно огорчена.
— Разумеется, я ничего ей не скажу. Состояние Мэри таково, что ее следует избавить от какого бы то ни было беспокойства.
— Ей хуже? — спросила Сара, и горло сжало от страха.
Трехерн развел руками:
— Скажем так: ей ничуть не лучше.
Теперь ее тело могло насладиться отдыхом на мягкой пуховой постели, но разум Сары не мог найти покоя. Ветер стучал в оконные ставни и выдувал дым из камина. Сквозь шум Сара могла расслышать карканье грачей. «Они напуганы так же, как и я, — думала она, — и причины у нас одни и те же. Они видят, что буря угрожает их гнездам, которые могут разрушиться так же, как весь мир рухнет, если я поверю хотя бы слову из того, о чем прочла».
Бумаги лежали на маленьком столике рядом с вазой с фиалками, которые мальчишка садовника снова нарвал по приказанию Мэри. Рапорт, содержавшийся в бумагах, ни в коем случае не мог быть правдой. Таким образом, самое лучшее будет забыть о них. Она вернет бумаги и вычеркнет их из памяти, захлопнет перед ними дверь, как обычно поступала, когда что-то угрожало ее счастью и душевному покою.
Она соскользнула с кровати — тихонько, чтобы Берта, находящаяся в соседней комнате, ничего не услышала. Украдкой проскользнула в коридор и увидела, что дверь спальни Мэри отворена. На цыпочках вошла в комнату, с облегчением увидев, что Мэри спит, и открыла книгу.
И тут так же, как вчера, ей показалось, что она слышит голос Криспина. Он был таким реальным, что она обернулась. Но перед глазами были лишь трепещущие тени да открытый дверной проем. Она почувствовала, будто ее запястья перехватили веревкой, что мешало ей засунуть два исписанных листка между страницами книги. И она снова услышала голос, говорящий в ее сознании:
«Вы не сможете вечно избегать проблем, Сара. Вы должны встретиться с этой ситуацией лицом к лицу».
Криспин говорил вовсе не об этой минуте и не об этой ситуации. Но Сара знала, что сейчас столкнулась лицом к лицу с необходимостью принять решение, такое же важное решение, как и то, другое, в отношении Энтони. Покинув Лондон, она отделила себя от Энтони долгими милями, но проблемы это не уменьшило. И точно так же не уйти от сомнений и подозрений, просто вернув два листка бумаги обратно в книгу.
Сара на цыпочках выбралась из комнаты. Позвав Берту, она надела яркое голубое платье с глубоким вырезом и широкими фижмами, высоко уложила волосы, чтобы выглядеть выше, и потерла губы, чтобы они стали ярче. А потом отправилась вниз, сжимая бумаги в похолодевших пальцах.
Все были в гостиной, они сидели, устроившись у огня, — два ее врага и Криспин, который теперь стал ей другом. Сара застыла в дверях, изучая их: Эдвард Трехерн — в ладно сидящем на нем черном камзоле; Дебора — платье красного шелка подчеркивало ее суровую элегантность; Криспин в серых бриджах, белых чулках и куртке бутылочно-зеленого цвета.
Он первым встал с места. Подошел к ней, протянув руки:
— Сара, вы пришли в себя? Эдвард сказал мне, что вы упали, когда гуляли в лесу. Что побудило вас отправиться туда одной и к тому же так поздно?
Не отвечая на его вопрос, Сара в свою очередь спросила:
— Вы нашли негра?
— Разумеется, нашли, — ответил Эдвард. Его улыбка была страдальческой. — Должен признать, я сомневался в его существовании. Вы казались настолько…
— Не в себе? Уверяю вас, что теперь я вполне спокойна, и есть один предмет, который я хотела бы обсудить с вами. С вами, доктор Трехерн, и с вашей сестрой.
Она заметила, что Дебора не сводит глаз с бумагу нее в руке.
— Вы узнаете это?
— Да, узнаю. Где вы нашли их?
— Они выпали из книги, которую вы принесли Мэри.
— Вы прочли их?
— Да. Я заметила в них имя своего отца. А все, что касается его, касается также и меня.
— Что это за бумаги? — спросил Криспин.
— В них содержится рапорт, который я скопировала для вас, — быстро ответила Дебора.
— Рапорт об одном из кораблей моего отца. — Сара совершенно не желала оставлять его в неведении. — «Турецкий принц».
На щеке Криспина задергался мускул. Он взглянул на Дебору, на Эдварда, потом неохотно произнес:
— Я надеялся, что подобные вещи удастся скрыть от вас, Сара.
— Почему? Чтобы я не имела ни малейшей возможности опровергнуть подобные ложные измышления от имени моего отца, коль скоро его здесь нет, чтобы сделать это лично?
— Это не ложь, мисс Торренс, — решительно произнесла Дебора. — Каждое слово этого рапорта — правда. Криспин лично видел и слышал все это.
Бумаги выскользнули из рук Сары. На мгновение ей показалось, что ее сердце перестало биться. Когда она заговорила, из груди вырвался лишь возмущенный шепот:
— Криспин! В этом повинен Криспин?
Он рывком отодвинул скамеечку для ног и сел рядом.
— Сейчас я могу пожелать лишь одного — чтобы это был любой другой человек. В то время я не знал вас так, как знаю теперь.
Голос Деборы был ледяным, словно ветер, который раскачивал ставни.
— Не стоит поддаваться сентиментальности, Криспин. Для тех из нас, кто дал обет бороться за уничтожение рабства, жалость возможна лишь в отношении тех несчастных, кто страдает от безнравственной торговли, но не в отношении тех, кто ее практикует или извлекает из нее выгоду.
Сара повернулась к ней:
— Когда ваш брат выступил с теми обвинениями на постоялом дворе, я сказала ему, что мой отец никогда не делал ничего безнравственного. Он добрейший из людей. Вам стоит лишь спросить слуг. Готова поклясться, что он ни разу не ударил ни одного из них. Их никогда не заставляют работать, если они больны; когда они становятся слишком стары, чтобы исполнять службу, он оплачивает им жилье, одежду и пропитание. Нет ни одного — начиная с дворецкого и кончая недавно нанятым мальчишкой-садовником, — кто поверил хотя бы одному слову из этих ужасных обвинений. Какую цель вы преследуете, фабрикуя подобную ложь?
Ей отвечал Криспин, и он лишь повторил слова Деборы:
— Это не ложь, Сара. Я видел все это, слышал все это — в точности так, как написано.
Сара в отчаянии повернулась к нему:
— Если это так, как вы говорите, мой отец, должно быть, совершенно не подозревает о том, что подобные вещи творятся на его кораблях. Вы все делаете у него за спиной… — Она запнулась, заметив в глазах Криспина протест.
— Я отправился в качестве одного из наблюдателей, — тихо сказал он. — Мы обследовали пять кораблей в Лондоне, пять в Бристоле. В каждом случае мы получили разрешение владельца. Вы должны понять, Сара, что ваш отец, как и многие другие, не видит в этой торговле ничего порочного. В случае необходимости он сумеет рассказать вам об экономике Вест-Индии, да и самой Англии. Сахарные и хлопковые плантации не могут существовать без труда рабов. Ром, табак, кофе — все это нельзя будет выращивать и продавать. Поверьте мне, я знаю все аргументы, приводимые в его пользу.
