Мила Бояджиева - Большой вальс
- Смотри - ни одного волоска не опалила! Да этого и не могло произойти ни по каким законам физики. А главное - по законам волшебства... - Ингмар помог ей слезть с "лошади". - Ты куришь? Я тоже пренебрегаю. Тогда просто подыши - воздух в этой долине целебный! Пять минут, пока подготовят водопад.
- За водопад я припишу в контракте лишний ноль. У меня водобоязнь, а заранее этот пункт не был оговорен. - Виктории стало весело. - как и то, что руководитель номера будет соблазнять меня горячими речами.
- Не стану лукавить - ты же меня насквозь видишь. - Ингмар беззащитно пожал плечами и вдруг стал серьезным. - Я действительно люблю каждый свой трюк. Увлекаюсь до умопомрачения... Тот, что будем снимать послезавтра, я обхаживал два года! Два года бессонных ночей, горячих дум... И - победа, я научился летать! И тебя научу, девочка. Уж не сетуй, если тебе покажется, что мы занимаемся чем-то другим - иллюзия! - Он опять смеялся.
Покорение водной стихии далось Виктории совсем просто. Она чувствовала прилив сил - хрустальные струи обычной, чуть подогретой водопроводной воды казались ей горным ручьем, омывающим и ласкающим тело.
- Хватит, довольно плясок под душем! Ты вся вымокла и выглядишь как мокрая курица, - рявкнул Ингмар в наушник и даже не подошел к ней, пока Лара кутала мисс Браун в теплый халат.
Потом ещё чашечка кофе в костюмерной, перемена платья - все тот же костюм, но сухой и без крючков на поясе. Лара посмотрела на часы.
- Сегодня немного опоздали. Мистер Шон всегда очень знает время. Он чувствует кусочки секунды. Это большое мастерство.
В её голосе была гордость и Виктория подумала: да она влюблена в шефа. Они здесь все, наверняка, без ума от него. Как же иначе... Странно, любуясь своим отражением в зеркале она все ещё не могла свыкнуться с мыслью, что точно так же любоваться ею могут и другие. Отождествление души с физической оболочкой не происходило. Все перепадавшие на её долю знаки восхищения Виктория переправляла, как чужие письма, истинному адресату Антонии, потому что просто не могла присвоить чужого. Было такое чувство, что она пользуется чужой внешностью в отсутствие истинной владелицы. Вот появится Тони и заберет свое добро, оставив Викторию Козловскую в прямом смысле слова - "с носом" - с её гадким длинным носом.
Но все же невероятно приятно замечать свою власть - власть обольстительной юной женщины! Многие на этой площадке искоса бросали в её сторону весьма красноречивые взгляды, окрашенные изумленным восхищением. Вот только Ингмар не дает забыться, словно различая под взятым напрокат обликом настоящую Викторию, отвергнутую Аркашей и Константином... Как ошарашил он её окриком под "водопадом"! Виктория, только что беззаботно резвившаяся в упоении этого эпизода, сразу сжалась, ощутив всю нелепость вымокшей, разыгравшейся нескладехи.
- Послушай, я немного изменил планы. Ты действительно классная наездница, это для меня сюрприз. Вообще-то терпеть не могу сюрпризов - ни плохих, ни хороших. Предпочитаю точный расчет. - Неслышно приблизившись, Ингмар примирительно положил руку на её плечо, задумчиво пощупал влажные кудри. - Чудесные волосы, пахнут дождем. Сушить больше не надо! Прокатимся со мной по утренней росе?
Виктория подняла глаза, в которых читался упрек и прощение.
- Наверное, настоящий мастер может позволить себе быть деспотом... Вот только не всякий деспот становится мастером, - пробормотала она, протягивая руку.
Они скакали по пустынной долине вдвоем. В лучах восходящего солнца розовела гряда причудливых облаков, раскрывались на сочных стволах кактусов яркие цветы, вспархивали из-под копыт синегрудые длинноногие птицы. Ингмар то обгонял её, призывно оглядываясь, так что светлые длинные волосы ореолом взвивались над головой, то скакал бок о бок, придерживая за луку её седло и вот - резкий ловкий рывок - она сидит перед ним, как невеста, уносимая Иван-царевичем на Сером волке...
Сознание Виктории мутилось. Казалось, ещё чуть-чуть, и она сойдет с ума - поверит, что бутафорские цветы - живые, лазурный небосклон не имеет отношения к пластику и софитам, а кружащие вблизи всадников камеры с операторами - всего лишь озорные утренние тени... Кто она, где? Почему улыбается счастливо и встревоженно, да и кто этот желтоглазый рыцарь, крепко удерживающий перед собой желанную добычу?
...В отеле дежурный любезно улыбнулся, передавая ключи.
- Вас ждут, мисс Браун. Господин Уорни уверил, что у вас договоренность встрече. Только это между нами - он здесь инкогнито. Сами знаете - сладкое бремя славы!
Вот и случилось! Прошлое Антонии вторглось в настоящее Виктории, чтобы опрокинуть его на обе лопатки.
"Уорни - опасный малый". - Неоднократно наставлял её Шнайдер. - "Был без ума влюблен в Антонию. Угрожая какими-то разоблачениями, шантажировал причастностью к магическим сектам, наркотикам. Грязный лгун, мерзавец. Вокруг него не зря витает душок падали. Стервятник. Поосторожней, если попадется на пути. Лучше всего - изображай полнейшую потерю памяти, кретинизм, дебильность - что угодно... и вызывай полицию. Впрочем, я и близко не подпущу его к тебе".
И вот к Виктории двигался невысокий шатен в темных очках и сером ординарном плаще - типичный частный детектив. Ничего общего с тем лихим горластым самцом, которого она видела на экране. Он снял очки, глянув в глаза Виктории колко и быстро - словно током стрельнуло.
- Привет! Заждался. Поднимемся в бар?
- Здравствуй. Я немного не в своей тарелке. Может, в следующий раз?
- Травки? - Он ехидно улыбнулся, следуя за ней к лифту. - Сорок пятый - небрежно бросил засмотревшемуся на него лифтеру.
- Ладно, посидим у тебя, в жалком пристанище болезненной девочки. Что-то не вижу лекарств и кислородной подушки. - Клиф обошел люкс и не снимая плаща рухнул в кресло.
- Пить не буду. Сегодня у меня выход, а значит - особая программа. Кстати, всего двадцать минут. Двадцать минут на подробный отчет о том, как это ты настроила своего лорда против "Братства"? Царствие небесное Джону Астору.
Виктория села, не говоря ни слова. Двадцать минут она как-нибудь продержится, а там, возможно, Артур зайдет.
- Будем играть в немое кино? Ну тогда (он достал из кармана пистолет) я просто застрелю тебя. Беззвучно.
Виктория вскочила, Клиф захохотал:
- Это же игрушка, дуреха. С чего это мне приспичит пускать пулю в такой очаровательный лобик? Садись. Реакция почти нормальная. Телесных повреждений не наблюдаю... Или ты разденешься, детка?
- Что вы хотите, мистер Уорни? - пролепетала Виктория.
Лиффи собирался громко расхохотаться, но передумал, сделав серьезное, погребальное лицо.
- Мистер Уорни желает одного - справедливости. Я далеко не беден и мог бы прислать к вам, мисс (все ещё мисс!) Браун, своего адвоката. Но дело-то очень щекотливое. Вот, взгляните. - Клиф веером метнул перед Викторией фотографии лунной оргии.
Едва взглянув, она отшатнулась:
- Это неправда! Я... - Виктория чуть было не сказала: я не делала этого и вдруг бессильно села. Тело прекрасной девушки в клубке обнаженной "братии" принадлежало другой, знакомой.
- Наркотическое опьянение не является оправданием твоего поступка. И Астор это хорошо понял.
Виктория, перестав ориентироваться в прошлом Антонии, покорно пролепетала:
- Что вы хотите?
- Тебя. Все ещё хочу тебя. Только не втихаря, на заброшенной ферме. А на следующей встрече нашего Братства. Я сделаю тебя Верховной Жрицей, Тони... С тех пор, как погибла Дзидра, достойной замены у меня нет...
Виктория не успела шелохнуться, а знаменитый Лиффи лежал у её ног. Сбросив туфли, он покрывал поцелуями её ступни, покусывал пальцы. Она ещё чувствовала эти странные прикосновения в то время, как руки Клифа расправившись с её свитером, расстегивали молнию брюк.
- Но ведь осталось всего десять минут! - простонала она в отчаянии, с надеждой следя за убегающим временем.
- Ты права, детка. Я потерял голову. Надо отменить концерт, - Уорни потянулся к телефону, но Вика нажала на рычаг:
- Зачем отменять? Я буду здесь ещё три дня. - Самое главное немедленно отделаться от пылкого визитера, а там - пусть разбирается Шнайдер или полиция.
- Я улетаю ночным рейсом в Рим. Мы увидимся 29-го в Праздник Всех Святых. Ты получишь извещение. И все будет как прежде, - Лиффи шагнул к ней и на Викторию обрушился сногсшибательный поцелуй.
Первый поцелуй в её жизни - напористый, наглый, мокрый. "Боже, если это всего лишь поцелуй, то каково же настоящее изнасилование", промелькнуло в помутившейся от отвращения голове, в то время, как язык Уорни, казалось, достал её глотку. Она еле удержалась на ногах, сжав виски и дрожа всем телом. Лиффи любовался этим зрелищем.
- Ты се ещё моя. До капельки моя, Инфинита! Через три дня у нас будет жаркое сражение! Мы рассылаем сорок приглашений. Двадцать мускулистых, ядреных "братьев" в твоем распоряжении, моя жрица!
