Джеки Коллинз - Мир полон разведенных женщин
— А чего вы хотите от жизни?
— Хочу иметь рядом красавицу, которая заботилась бы только обо мне. Женщину, которая ставила бы меня на первое место. Верную подругу с неразвитым чувством собственности. Хорошую мать. Прекрасную любовницу. Фантастического повара. Леди с чувством юмора. Вы думаете, она существует?
— Если да, то я предпочла бы такой же вариант мужского рода.
Даниел засмеялся.
— У вас тоже проблемы? — поинтересовался он.
— У кого их нет? — вздохнула Клео.
Даниел скорчил гримасу отвращения.
— Жизнь была бы слишком проста, если бы не приходилось жить рядом с другими людьми.
— Вы явно хотели перефразировать знаменитую строчку Гарбо: «Я хочу быть одна»?
— А вы довольно наблюдательны, милая малышка, не так ли?
Клео залилась краской. Вот уж, действительно, малышка! Рост метр семьдесят и двадцать девять лет от роду. Даниел заставил ее почувствовать себя подростком лет четырнадцати.
— Почему вы не порвете с Хейди, если эти отношения вас не устраивают? — наобум спросила Клео.
Даниел безнадежно пожал плечами.
— Привычка. Одиночество. Вы когда-нибудь возвращались в пустой дом поздно вечером?
— Но ведь у вас много друзей.
— Знакомых, — поправил Даниел. — Эти друзья только для солнечной погоды. Они с радостью проводят с вами время. Если, конечно, ваш последний фильм имел успех.
— У вас ведь должны быть близкие друзья?
— А у вас?
Клео вспомнила Доминик, Рассела и Сьюзен.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — призналась она.
— У меня есть несколько близких приятелей. Этих людей я знаю с молодости. Но у них собственная жизнь. Семьи… — Он замолчал.
— А дети? Вы, должно быть, с ними близки?
— Они вырастают. Становятся взрослыми. Я иногда встречаюсь с Диком. Ему сейчас восемнадцать, и у него есть собственное дело. Послушайте, дорогуша, я сам по себе. Мне сорок девять лет, я прозевал свою личную жизнь и сейчас прилип к этой сумасшедшей датчанке, которую я, естественно, не люблю. Да, не люблю ее, но наша связь классно выглядит в глазах публики. Вы меня понимаете?
Клео кивнула.
— Думаю, что да, но мне очень жаль. Ведь где-то, наверное, все же есть та самая женщина.
— Может быть, поможете разыскать ее?
Почему он вызывает в ней такую нервозность?
— Я уверена, что она где-то есть…
Даниел цинично улыбнулся.
— Конечно.
— У вас развязался шнурок.
Он наклонился, чтобы завязать его. И тут она заметила, что он начал лысеть. Хотя это неважно. Все равно он был самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала. Но Даниел даже не заметил, что она женщина. Для него она олицетворяла блокнот, карандаш и диктофон.
Клео прочистила горло.
— Давайте поговорим о вашем последнем фильме, — предложила она. — Правда ли, что вы послали продюсеру телеграмму, в которой заявили, что никогда с ним больше работать не будете?
— Правда ли, что птицы летают? — засмеялся Даниел.
Глава тридцать первая
Маленький Марти, как сумасшедший, тряс Маффин.
— Просыпайся, — умолял он, — моя мама у двери, и, если она тебя увидит, мы пропали.
Маффин открыла глаза, сонно огляделась вокруг. Где она? Ах да!
— Привет, Марти, — проговорила она, еще глубже забираясь под одеяло. Ей снился такой прекрасный сон о песчаных пляжах и о том, как ее, всю в мехах, фотографировали для обложки журнала «Вог». Интересно, сможет ли Джон устроить это? Он мастер всяких сделок. Почему она вечно должна сниматься раздетой, выставляя напоказ грудь?
— Вставай, — шипел Марти. — Тебя надо спрятать хотя бы на несколько минут.
— О, — обиженно воскликнула Маффин, — мне так тепло и удобно.
Послышались громкие стуки в дверь и пронзительный голос миссис Эммы Перл, требующей впустить ее.
— Поторопись! — Марти вытаскивал ее из постели. — В ванную, закрой дверь и не открывай до тех пор, пока я не скажу.
— Но я замерзну.
— Там куча полотенец. Пожалуйста, малышка, сделай это ради меня.
— Хорошо, — позевывая, Маффин позволила затолкнуть себя в ванную.
Марти помчался к входной двери и открыл ее. Миссис Эмма Перл ворвалась в люкс и подозрительно осмотрела все вокруг.
— Кто у тебя?
— Никого.
— Почему ты так долго не открывал?
— Я спал. Послушай, мам, сейчас только восемь часов, зачем было так рано будить меня?
Она заглянула в спальню и, удостоверившись, что там никого нет, грузно бухнулась на кушетку.
— Как будто ты не знаешь? — покачала она головой. — Меня отсылают в Америку. Мать не подходит для твоего сценического образа. — Ее голос поднялся до обычного визга. — С каких пор матери стали плохи для этого?
— Послушай, мам, — Марти украдкой посматривал на дверь в ванную, — я должен подчиняться всему, что мне приказывают, ты же знаешь.
— А кто проследит за тобой? Кто будет смотреть, чтобы ты нормально питался? Хорошо спал? Кто укутает тебя после концерта?
— Да ладно, мам, Джексон позаботится обо всей этой ерунде.
— Я еще не уехала, а ты уже говоришь таким тоном! А как с девушками?
— С какими девушками?
— С любыми. Держись от них подальше. — И она таинственно добавила: — Есть такие ужасные болезни, что я даже не хочу называть их вслух.
— Да, мама.
Она резко встала.
— Будь хорошим мальчиком, Марти. В душе я знаю, что ты именно такой. Мне нужно уходить, но помни все, что я тебе сказала.
— Да, ма.
Она обняла его.
— Думай о своей маме. Не забывай чистить зубы три раза в день. Они для тебя очень важны. Не ешь сладкого. Шире открывай глаза, когда тебя фотографируют.
— До свидания, мам.
По ее щекам бежали слезы.
— До свидания, сынок, мы расстаемся ненадолго.
Марти закрыл за ней дверь. Господи! Наконец-то свобода! Свобода ругаться, есть конфеты, всю ночь не спать и, самое важное, — девушки! Девушка. Маффин. Сладкая. Очаровательная. Потрясающая. Сексуальная Маффин!
Марти поспешил к ванной и постучал в дверь.
— Все спокойно, — закричал он, — впусти меня.
Маффин свернулась калачиком на ковре и дремала.
— Впусти меня, — просил Марти, — давай, милая, она ушла.
— Зачем ты меня все время будишь? — бормотала Маффин, поднимаясь и открывая дверь.
Марти прыгнул на нее.
— Ура!
* * *Майк поздно проснулся, позвонил в отель к Клео и узнал, что опять упустил ее.
Бреясь и одеваясь, он размышлял. Ему не нравилось, как все складывалось. Совсем не нравилось. В прошлом, когда между ним и Клео случались размолвки, они садились, обсуждали все и выясняли отношения. Прежде они всегда приходили к взаимному согласию. Клео ни в коей мере не была глупой, у нее был острый ум. В какие же игры она теперь играет?
Ладно, ну погулял он. Пусть! Но он готов к наказанию.
В дверь постучали, на одно мгновение ему показалось, что это Клео, но, открыв, он обнаружил Джексона.
— Поздравь меня! — похвастался Джексон. — Мамочка сейчас на борту прекрасного самолета, который отправляется в Нью-Йорк. Я лично посадил ее.
— Очень хорошо, — сказал Майк.
— Посмотри на нашу рекламу — неплохо? — Джексон бросил на пол кипу газет. Почти на всех первых страницах были фотографии Маффин и Маленького Марти, сделанные на вчерашнем приеме.
— Эта маленькая шлюха здорово нам помогла, — продолжал Джексон. — Ничто не сравнимо с горячими англичанками, особенно когда примешана кровь Ямайки.
— Как с продажей билетов на концерт? — поинтересовался Майк. Он не хотел выслушивать подробности сексуальных похождений Джексона.
— Прекрасно, к полудню все будет продано.
— А что сегодня делает Марти?
— Я разрешил ему поспать подольше, потому что у него ленч с журналистом из популярной газеты. Затем — съемки в парке, парочка интервью для музыкальных изданий, потом подготовка к концерту. Сейчас пойду и разбужу его. Хотите вместе пообедать?
— Вы, наверное, шутите?
Джексон убрался, и Майк закончил одеваться. Его план был готов. Он поедет в отель к Клео и дождется ее. На этот раз все образуется. Он больше не спасует. Каким же надо быть глупцом, чтобы дать послать себя подальше! Больше такого он не допустит. Нет, на этот раз все будет абсолютно по-другому.
* * *Напевая под нос, Джексон постучался к Маленькому Марти. Он был доволен собой. Доволен тем, что избавился от матери. Удовлетворен хорошим приемом и вечером, проведенным с изобретательной Лори. Хотя он был несколько недоволен тем, что Джон Клептон не предупредил его, что девушке надо заплатить.
— Ты что, не занимаешься этим для любви? — спросил он ее.
— К черту любовь, — лаконично проворковала Лори. — Не будет денег, не будет и удовольствия.
Таким образом, ему пришлось сначала раскошелиться, а уж потом забраться в постель. Но затраты окупились с лихвой.
