Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая
Когда Долли пришла в себя, с ней случилась такая бурная истерика, что даже муж поднялся с постели и потребовал объяснений. Пока Долли изобретала какие-то малоубедительные ответы и льстиво уговаривала старика немедленно отпустить ее полечиться на Континент, Гарри отправился в дом одного своего давнего приятеля. У него не осталось времени выслушивать истерики кузины, надо было попытаться раздобыть самые последние сведения о Флер. У него не хватало терпения дождаться приезда Нонсила в Лондон, хотя, конечно же, семейный поверенный, который был еще и опекуном Флер, сможет просветить его на этот счет.
Гарри был глубоко опечален, узнав, что его друг, на которого он возлагал такие надежды, человек, с которым он частенько когда-то игрывал в карты и который также был знаком с бароном, несколько месяцев назад умер. А его вдова продала дом.
Опечаленный, Гарри свернул на Пиккадилли, слегка поеживаясь на морозном воздухе. Снег прекратился, однако дул пронзительный ветер, а Роддни ведь успел привыкнуть к жаркому австралийскому солнцу. Что же ему теперь делать? Брать карету и ехать в Кадлингтон было уже поздно. Он должен дождаться завтрашнего дня, когда сможет повидаться с Нонсилом. Это было очень важно, поскольку Гарри нуждался в документах и деньгах. Один Господь знает, что случилось с имением Пилларз и с его состоянием, мрачно размышлял он. Увы, не могло ли статься так, что Флер, его дорогое невинное дитя, горячо переживая смерть родителей, впала в такое отчаяние, что обратилась к Сен-Шевиоту?
«Дай Бог, чтобы он был добр к ней. Если же нет — то, Боже, помоги ему!» — думал Гарри, медленно бредя по Пиккадилли.
И вот удача улыбнулась Роддни, столкнув его буквально лицом к лицу с правдой. А ведь он чуть было не прошел мимо молодой пары, стоявшей возле красивого кеба (джентльмен расплачивался с возницей). Когда молодая дама повернулась в сторону Гарри, он сразу узнал ее. Гарри радостно воскликнул при виде этого знакомого миловидного лица с редкими рябинками после перенесенной оспы.
— О Кэтрин Фостер! — вскричал он, снимая шляпу.
Молодая леди, в элегантной шляпке, отороченной мехом, и меховой мантилье, из-под которой виднелись темно-коричневые юбки, запорошенные снегом, Пристально всмотрелась в него, затем взволнованно воскликнула:
— Сэр Гарри Роддни! Да нет же, это невозможно! Это его двойник! Это призрак! Ведь сэр Гарри погиб!
Кеб отъехал, звеня колокольчиками. Теперь и молодой джентльмен повернулся к Гарри, и тот тут же узнал его.
— Том Куинли! — проговорил он.
Том, обняв жену за талию, тоже сказал с изумлением:
— Сэр Гарри Роддни! Едва ли это возможно…
— О Том, неужели я вижу призрак? — пробормотала озадаченная Кэт, не веря своим глазам.
— Вы правы, дорогая Кэт, это действительно я, — произнес Гарри. — Боюсь, что я привел вас в шоковое состояние, и так будет со всеми, кого я когда-то знал. Необходимо объяснить вам, что произошло. Куда вы направляетесь? Где мы могли бы поговорить?
Молодые люди переглянулись. Наконец Том Куинли сказал:
— Кэт — моя жена, сэр. Мы собирались в гости к моей тете, леди Куинли, которая живет вот в этом доме. Мы приехали в Лондон совсем ненадолго. У моего дяди, лорда Куинли, есть место в Вестминстерском аббатстве, где он будет свидетелем венчания королевы, которое состоится послезавтра.
Он замолчал, ибо Гарри Роддни, похлопав молодого человека по плечу, перебил его:
— Да, да, конечно. Я от всего сердца поздравляю вас с женитьбой, Том. Но я не нахожу себе места, тревожась о моей дочери. После трехлетнего отсутствия, когда я не мог получить ни одной весточки о моей дорогой… можете представить, что я переживаю. Я только что разговаривал с кузиной Долли и узнал, что Флер вышла замуж. Но по какой-то непонятной причине Долли не могла больше ничего сообщить о ней. Кэт, вы ведь самая близкая ее подруга! Вы должны хоть что-нибудь знать о Флер!
И вновь Куинли переглянулись. Проницательный взгляд Гарри заметил, что Кэт стала вдруг очень расстроенной. В нем начала расти сильнейшая тревога, но тут вмешался молодой Том:
— Нам нельзя оставаться здесь, на этом жутком ветру, дорогой сэр Гарри. Мы все, кто знаком с вами, так рады вашему воскрешению из мертвых! Но боюсь, те сведения о Флер, что мы можем предоставить вам, никак не назовешь хорошими.
— Еще раз докажите мне, что она жива! — обратился Гарри к Кэтрин. Из ее глаз текли слезы.
— Да, жива, да, но…
— Когда вы в последний раз виделись с ней? — снова перебил ее встревоженный не на шутку отец.
— Полгода назад, — ответила Кэтрин. — Когда мы с Томом приезжали в Лондон. Большую часть года мы проводим в нашем загородном доме.
— Значит, Флер в Лондоне? Я могу увидеть ее сегодня вечером? Значит, она не в Кадлингтоне? — Гарри задавал вопросы один за другим.
— Давайте лучше зайдем в дом моей тетушки и поговорим там, сэр, — предложил Том, а тем временем дворецкий распахнул входные двери. Все трое вошли в ярко освещенный вестибюль.
Когда леди Куинли узнала о том, что произошло, она тут же предложила сэру Гарри свое гостеприимство, хотя до этого ни разу не виделась с ним, только неоднократно слышала о нем от матери Тома.
Спустя несколько минут Гарри сидел в просторной гостиной, медленно пил вино, грея руки у камина и погружаясь в ужасную правду — в той степени, в какой о ней были осведомлены Кэт и ее супруг.
Глава 25
В тот самый час, когда Гарри Роддни слушал молодых Куинли, Флер, бывшая некогда леди Сен-Шевиот, грациозной походкой перешла занесенную снегом улицу и постучала в дверь дома, который они с Певерилом делили с гостеприимными Тейлорами.
Ее впустила Раббина. Маленькая служанка из Уайтлифа выглядела совершенно такой же, как прежде, если не считать ее новенького накрахмаленного платья, фартука и маленького гофрированного чепца.
От мороза Флер раскраснелась. Она остановилась в прихожей, чтобы отдышаться. С ее запястья свисала на ленте шляпная коробка, а под мышкой другой руки она держала сверток. Здороваясь с Раббиной, Флер воскликнула:
— Бог ты мой, какой сегодня день! Снова пошел снег, а ветер просто невыносим! Дома ли хозяева?
— Нет, мадам, они ушли, — ответила Раббина, принимая сверток и коробку у молодой леди, которая быстро прошла в комнаты, с радостью отметив, как в них тепло. В эти февральские дни темнело очень рано, и Раббина поспешила зажечь свечи и поставить их на стол в столовой, где Флер развязала шляпную коробку.
— Теперь у меня есть все необходимое. А где мистер Марш?
— С час назад он рисовал, но сразу после того, как вы отправились за покупками, позвал меня и сказал, что ему недостаточно света, поэтому он не сможет закончить портрет.
— А потом? — спросила Флер, расправляя складки на своем сером кашемировом платье.
— Потом, мадам, мистер Уоррен… ну, тот джентльмен, что частенько здесь бывает… зашел за мистером Маршем. И они вдвоем куда-то в спешке ушли. Простите, мадам, но мне показалось, что мистер Марш был расстроен.
— Расстроен, Раб? Что ты хочешь этим сказать?
— Я слышала, как он сказал: «Боже, Уоррен, вы весьма озадачили меня и сильно обеспокоили». А еще мистер Уоррен говорил о каком-то знатном джентльмене, чьи агенты отказались поверить мистеру Уоррену на слово, что эта картина не для продажи. Но больше я ничего не расслышала, мадам. Надеюсь, я не поступила дурно, подслушивая?
— Все правильно, Раббина. Теперь можешь идти, — сказала Флер.
Она стояла в растерянности, размышляя о том, что только что услышала. Положив руку на каминную доску, Флер задумчиво смотрела на огонь. Пламя в камине и мягкий свет стоящих на обеденном столе трехсвечных канделябров противостояли мрачности февральского дня. Отражение Флер в зеркале, висящем над камином, говорило о небольших изменениях в ее величественной красоте, которую так обожал и изображал на холсте Певерил, находясь в башне Кадлингтона. Теперь, когда Флер вот-вот исполнится двадцать один год, к ней снова вернулась исключительная изысканная прозрачность кожи, а волосы вновь приобрели золотистый оттенок. С одной стороны ее локоны сдерживала заколка. Теперь Флер уже не была той запуганной девочкой, которую Певерил увидел в первый раз. Она обрела счастье здесь, в этом скромном славном доме, с Певерилом и его друзьями.
Она опять задумалась о том, что сообщила ей служанка. С чего это Певерил ушел в состоянии, отмеченном Раббиной как «расстройство»? Что мог сказать ему Уоррен?
Артур Уоррен был владельцем небольшой, но процветающей художественной галереи в Лудгейт-Хилл и крестным отцом Лука Тейлора. Увидев работы Певерила, мистер Уоррен потратил совсем немного времени, чтобы обнаружить в молодом человеке задатки гения. Особенно высоко мистер Уоррен оценил портреты, написанные Маршем за последние два года — портреты Флер и Алисы. Всякий раз, когда Уоррен являлся к Тейлорам, он склонял Певерила разрешить ему выставить какую-нибудь его работу и никак не мог понять, почему молодой человек упорно отказывается. Марш постоянно отговаривался, убеждая Уоррена, что живопись просто его хобби и он не собирается ни выставлять свои работы, ни продавать их. Но чем больше он писал, тем настойчивее Артур Уоррен спорил с ним, пытаясь переубедить молодого человека. Вдобавок к этому Певерил отказался и от работы в галерее, которую предложил ему мистер Уоррен. Однако с благодарностью принимал все его заказы, которые мог выполнять дома.
