Элизабет Гаскелл - Руфь
— Не поможете ли вы мне теперь встать? — спросил горбатый джентльмен через несколько минут.
Ни слова не говоря, Руфь помогла ему. Джентльмен взял ее под руку, и она осторожно повела его по узким тропинкам, где среди камней пробивался мягкий мох. Выйдя на большую дорогу, они пошли медленнее. Ярко светила луна. Джентльмен направлял Руфь, стараясь идти по менее людным улицам. Он боялся, что вид освещенных окон гостиницы усилит ее страдания. С особенной силой налег он на руку девушки, когда они подошли к дому, где он жил.
— Зайдите ко мне! — сказал он, не выпуская ее руки и в то же время опасаясь, чтобы такое приглашение не оскорбило девушку.
Руфь повиновалась. Тихо вошли они в маленькую гостиную, располагавшуюся сразу за лавкой. Добродушная хозяйка миссис Хьюз зажгла свечку, и тогда вошедшие смогли разглядеть друг друга. Горбатый джентльмен был очень бледен, но Руфь — еще бледнее, на ее лицо как будто легла тень смерти.
ГЛАВА IX
Демон бури смягчается
Миссис Хьюз разразилась восклицаниями сочувствия и сострадания на ломаном английском, а также на валлийском языке, которым она хорошо владела и который в ее устах звучал так же музыкально, как итальянский или русский. Мистер Бенсон — так звали горбатого джентльмена — лег на диван и погрузился в задумчивость. Сердобольная миссис Хьюз носилась туда и сюда по комнате, изыскивая всевозможные средства, чтобы облегчить его страдания. Мистер Бенсон жил у нее три года сряду, и потому она хорошо знала и любила его.
Руфь стояла у низкого полукруглого окна и глядела на улицу. Большие облака самых причудливых форм то и дело застилали луну, проносясь по голубому небу так быстро, словно их подгонял бурный ветер. Они двигались в том же направлении, в котором Руфь пыталась убежать несколько минут тому назад. Скоро они пройдут там, где безмятежно спит, а может быть, с беспокойством думает о ней он — ее свет, ее жизнь. Руфь пребывала в растрепанных чувствах. Ветер рвал в клочья облака. Если бы и она, как эти облака, могла перейти за черту горизонта в эту ночь, то сумела бы догнать свое счастье.
Мистер Бенсон, глядя на Руфь, отчасти понимал, что происходит у нее в душе. Он видел, как жадно она смотрит на вольный, широкий небесный простор, и опасался, что озерные воды, еще недавно манившие Руфь своей колдовской музыкой, снова соблазняют ее совершить непоправимое.
Он подозвал Руфь, мысленно моля Бога ниспослать силу своему слабому голосу.
— Моя дорогая юная леди, мне о многом нужно поговорить с вами, а Бог отнял у меня силы именно в ту минуту, когда они мне всего нужнее. Именем Господа умоляю вас: подождите здесь только до завтрашнего утра.
Он взглянул на нее. Лицо девушки оставалось неподвижно, она молчала. Она не могла отложить до завтра свою надежду, свое счастье, свою свободу.
— Умилосердись надо мной, Господи! — произнес он с отчаянием. — Мои слова не трогают ее!
Не выпуская ее руки, мистер Бенсон опустился на подушки. Он был прав, его слова не затрагивали никакой струны в сердце Руфи. Там бушевал демон бури, это он внушал ей мысль, что она отвергнута людьми, и овладевший ею демон богохульно отрицал Божие милосердие.
— Что же должен я сделать, Боже? — вопросил мистер Бенсон.
Он думал об умиротворяющем влиянии веры, которое всегда смягчало его собственное сердце, но сейчас оказывалось бессильным. И тут он словно бы услышал некую тихую подсказку и произнес:
— Именем вашей матери, жива ли она или умерла, заклинаю вас остаться здесь до тех пор, когда я буду в силах поговорить с вами!
Руфь с громким рыданием бросилась на колени перед диваном. Мистер Бенсон понял, что сумел коснуться нежной струны ее сердца, и теперь молчал, не решаясь заговорить снова. Наконец он сказал:
— Я знаю, что вы не уйдете, вы не можете уйти — ради нее. Ведь не уйдете, правда?
— Правда, — прошептала Руфь, чувствуя внутри какую-то страшную пустоту.
Она отказалась от возможности покончить со всем разом и ощутила теперь спокойствие безнадежности.
— А теперь сделайте, что я вам скажу, — продолжал мистер Бенсон.
Он старался говорить кротко, но голос его принял тон человека, нашедшего способ властвовать над духами.
Он кликнул миссис Хьюз, которая сидела в лавочке, рядом с его комнатой, и спросил:
— У вас есть спальня, где раньше спала ваша дочь, не правда ли? Надеюсь, вы не откажете мне в услуге. Вы меня очень обяжете, если позволите этой молодой леди провести там сегодняшнюю ночь. Пожалуйста, отведите ее туда прямо сейчас. Идите, моя милая, и помните: я полагаюсь на ваше обещание не уходить отсюда, пока я не буду в силах поговорить с вами.
Мистер Бенсон не мог заснуть всю ночь, хотя боль поутихла. Образы будущего мелькали перед ним, словно в лихорадочном бреду, — в самых причудливых и разнообразных формах: он встречался с Руфью в различных местах, говорил ей то, что, по его мнению, могло ее тронуть, подвигнуть к раскаянию и возвратить на путь добродетели. Под утро он уснул, но те же мысли преследовали его и во сне. Он говорил, но голос его был еле слышен, и потому Руфь убегала от него, устремляясь к глубокому черному озеру.
Однако Господь не оставил их.
Мистера Бенсона внезапно разбудил стук в дверь, который показался ему повторением чего-то только что слышанного во сне.
Это была миссис Хьюз. Как только он откликнулся, она вошла в комнату:
— Извините, сэр, но мне кажется, сэр, что молодая леди очень больна. Не потрудитесь ли вы пойти посмотреть на нее?
— Что же с ней? — спросил он с испугом.
— Она лежит не шевелясь, сэр, но мне кажется, что она умирает.
— Идите, я сейчас приду! — ответил он с замирающим сердцем.
Через несколько минут он уже стоял рядом с миссис Хьюз у постели Руфи. Девушка лежала неподвижно, как мертвая, с закрытыми глазами. Бледное лицо ее выражало глубокое страдание. Она ничего не отвечала на вопросы, хотя попыталась что-то выговорить. Руфь была одета так же, как днем, только без шляпки, несмотря на то что на маленьком комоде лежала ночная сорочка, приготовленная с вечера заботливой миссис Хьюз. Мистер Бенсон взял больную за руку и нащупал слабый и неровный пульс. Когда он отпустил руку, та тяжело упала на постель, как будто девушка уже умерла.
— Давали ли вы ей что-нибудь поесть? — спросил он с беспокойством у миссис Хьюз.
— О да, я предлагала ей все, что было лучшего в доме, но бедняжка только покачала головкой и попросила воды. Я все же принесла ей молока, и она немножко отпила, чтобы не показаться грубой и капризной. — И миссис Хьюз расплакалась.
— По каким дням приезжает сюда доктор?
— Он бывает здесь чуть ли не ежедневно, ведь гостиница полным-полна.
— Я схожу за ним. А вы, пожалуйста, разденьте ее и уложите в постель. Отворите окно и впустите немного воздуха. Если у нее ноги похолодеют, то приставьте к ним горячие кувшины.
И мистер Бенсон, и миссис Хьюз были так добры, что никому из них в голову не пришло пожалеть о необходимости заботиться о бедной девушке. Напротив, миссис Хьюз говорила, что это благословение Божие.
Не действует по принужденью милость;
Как теплый дождь, она спадает с неба
На землю и вдвойне благословенна:
Тем, кто дает и кто берет ее[7].
ГЛАВА X
Записка и ответ на нее
В гостинице все кипело жизнью, все суетилось и толкалось. Мистеру Бенсону пришлось ждать миссис Морган в ее маленькой гостиной так долго, что он уже начал терять терпение. Наконец она пришла и выслушала его.
Пусть люди говорят, что добродетель в наши дни не в чести, если только она не сопровождается явными признаками богатства и высокого положения, однако я склонна думать, что в конечном итоге истинная добродетель всегда получает достойную награду и уважение тех, кто умеет ее ценить. Нет сомнений, добродетель вознаграждается не низкими поклонами и лицемерными словами, как другие, более земные вещи, но тем, что в сердцах людей возникают благородные чувства, готовые открыться навстречу добродетели, если только она чиста, проста и сама не знает о своем существовании.
Мистер Бенсон не очень задумывался о внешних выражениях почтения, а у миссис Морган на это было мало времени. Однако, увидев ожидавшего ее джентльмена, хозяйка гостиницы сразу стала вести себя гораздо сдержаннее, и морщины у нее на лбу разгладились сами собой. Мистера Бенсона хорошо знали в деревне: он уже не раз проводил лето в здешних горах, всегда останавливаясь в доме, где находилась лавка, никогда не тратя денег в гостинице.
Миссис Морган выслушала мистера Бенсона со всей возможной для нее внимательностью и сказала:
— Мистер Джонс будет здесь сегодня. Но, право, неловко, что вам приходится хлопотать за такую особу. У меня совсем не было времени вчера, но я догадалась: тут что-нибудь да неладно, и Гвен сказала мне сегодня, что ее постель оставалась нетронутой всю ночь. Миссис Беллингам с сыном страшно спешили уехать вчера, хотя молодой человек был еще решительно слаб для путешествия. Почтальон Уильям Уин рассказывал мне, что эта страшная дорога до Испитти совсем вымотала его и им, вероятно, придется отдохнуть на следующей станции день или два, прежде чем они смогут доехать до Пентрвелса. Во всяком случае, Симпсон, их горничная, отправляется за ними с поклажей сегодня же. Да помнится, Уильям говорил еще, что они ее подождут. Напишите-ка им, мистер Бенсон, и расскажите о положении Руфи.
