Кристина Додд - Настоящая леди
Себастьян воображал себе, как этот глоток придает ей силу, возвращает румянец ее коже и блеск волосам.
Он представлял себе, как, покончив с пудингом, она откинется на подушки и станет отдыхать, сытая и довольная, пока он не разденет ее и не доставит ей удовольствие другого рода. Удовольствие, которое насытит ее душу.
Почти что с изумлением он осознал, что просто не в силах не овладеть ею. Он понял, что всегда ее желал. Леди Валери это сразу заметила. В какой-то момент он действительно позволил другим соображениям взять верх. Но она принадлежит ему. Быть может, не навсегда, но хотя бы пока они здесь, в Фэрчайлд-Мэнор.
У Мэри снова появился аппетит. Она наслаждалась вкусом и запахом еды. Восхитительный аромат пудинга почти что одурманил ее, заставил забыть, что за ней наблюдают.
А он всегда наблюдал за ней, вызывая у нее чувство тревоги и неуверенности в себе. Но Мэри намеревалась раз и навсегда отучить его от этой привычки. В конце концов, он всего лишь мужчина. Леди Валери уверяла ее, что мужчины легко поддаются обучению.
- Неплохое угощение для болящей, - сказал он.
- Хотите попробовать? - неожиданно для себя спросила она.
Он удивился такому предложению.
- По-моему, вам самой необходимо подкрепиться.
- Да, пожалуй. - У нее и в самом деле не было никакого желания делиться с ним. И все же на какое-то мгновение лицо этого человека смягчилось и глаза его затуманила нежность. А может быть, благодушие. А может быть, подумала Мэри, его просто распирали газы.
Но взгляд его со вниманием провожал каждое движение ложки от золотистой корочки до самых ее губ. Хотя у него и слишком тонкий вкус, чтобы удовлетвориться пудингом, но Мэри видела, что он, безусловно, голоден. В бытность ее экономкой ей доводилось кормить многих, так что глаз у нее был наметанный.
- У вас прямо слюнки текут, - сказала она. Этого, конечно, она видеть не могла, но зато, когда он смотрел ей в лицо, рот у него был слегка полуоткрыт, и кончик языка двигался за нижней губой.
- Я пошлю еще за одной ложкой, - предложила она.
- Не нужно. Я стану есть вашей.
Мэри еще не успела отодвинуть от него ложку подальше, как он схватил ее за руку. Открыв рот, он поднес ее руку с ложкой к своим губам. Лицо его утратило всякое выражение. Раздув ноздри, он жадно облизал ложку сначала изнутри, а потом, повернув руку Мэри за кисть, и снаружи.
Только мужчины могут превращать еду в наслаждение. Чтобы скрыть произведенное на нее впечатление, Мэри спросила:
- Откуда у вас этот шрам на руке?
Он взглянул на свои пальцы. По четырем из них пролегла глубокая дугообразная впадина, указательный палец был слегка искривлен.
- Мальчишкой я работал с лошадьми. - Все еще не отпуская ее руку, он заставил ее зачерпнуть и проглотить еще ложку. - Бывает больно, когда лошадь на тебя наступит.
Мэри попыталась хотя бы отдать ложку ему, но он не собирался ее брать. Он хотел держать ее за руку и принуждать ее - она просто поверить этому не могла - именно принуждать ее есть. Он поднес ложку к ее губам. Мэри сердито нахмурилась.
- Ешьте, - прошептал он, поглаживая большим пальцем нежную кожу ее кисти. - Вам необходима сила, которую дает пища.
Это было совершенно справедливо, но ее удивил его тон. Решив, что сопротивляться бесполезно, она проглотила еще ложку.
Уступив после этого ложку ей, Себастьян изменил положение. Теперь он полулежал у нее в ногах. Опершись на локоть, он улыбался ей своей самой противной улыбкой. Той самой улыбкой, которая говорила ей, что ему известно кое-что, чего не знает она.
Джилл громко кашлянула.
- Столько всего нужно гладить! - вздохнула она.
Себастьян, не обращая внимания на вздохи Джилл, улыбался, дожидаясь, пока Мэри покончит с пудингом. А она ела и размышляла, что он такое хотел ей сказать и для чего ему понадобилось принять такую интимную позу. Быть может, он хотел погубить ее репутацию? Так это ей и так было известно.
Беспокоило ли ее это? Право же, трудно сказать. Она уже однажды совершила преступление, и этот тяжкий грех в значительной степени изменил ее представления о многом. А ее обязанности экономки за многие годы научили ее по-другому оценивать порядочность и респектабельность. С точки зрения женщины, прислуги... преступницы все условности казались просто глупостью.
Другие вещи имели куда больше значения, и, если Себастьян предпочел развалиться на ее постели, внушая всем, что он ее любовник, она могла на это ответить только безразличным пожатием плеч.
Как только Мэри доела пудинг, выпила чай и аккуратно сложила на подносе салфетку, к постели подошла Джилл.
- Позвольте мне забрать поднос, мисс Фэрчайлд. - Она неодобрительно покосилась на Себастьяна. - А вам, лорд Уитфилд, давно пора уходить. Мисс должна отдохнуть.
Джилл была не из робких, и Мэри удалось завоевать ее преданность, но против Себастьяна ей было не устоять.
- Отнеси его на кухню, - приказал он, небрежно взмахнув рукой.
- Но, милорд...
- На кухню! И закрой за собой дверь.
Мэри посмотрела на него, как на сумасшедшего.
- Это уже заходит слишком далеко, лорд Уитфилд. Дверь должна оставаться...
Себастьян вновь сделал знак Джилл.
- Прошу вас, милорд, я не могу оставить вас наедине с моей госпожой.
Он поднялся.
- Она - моя невеста.
- Но подумайте о приличиях, - умоляла Джилл.
Не обращая на нее никакого внимания, он обратился к Мэри, пытавшейся сесть в постели.
- Лучше не вставайте, а то мне придется вас преследовать.
Мэри сидела не шевелясь. Когда она только начинала служить у леди Валери, ее многие пытались преследовать. Это было унизительно. Мэри поняла тогда, что, убегая, она обрекала себя на роль жертвы. Всегда лучше смутить преследующего спокойным взглядом в лицо, если удастся.
Себастьян решительно теснил Джилл к двери. Она все еще лепетала что-то о своем долге, но он мгновенно выпроводил ее в коридор.
- Я сейчас позову леди Валери, - пригрозила она оттуда.
Но он с такой силой захлопнул за ней дверь, что Мэри призадумалась: а вправду, сработает ли ее тактика отпугивания похотливых юнцов и стареющих развратников с этим сумасшедшим по имени Себастьян Дюран виконт Уитфилд?
Глава 10.
Ключа в замке не было.
Какая досада! Разочарованный Себастьян раздраженно выругался.
- И не пытайтесь уверить меня, что это случайность, - накинулся он на Мэри, как будто это была ее вина. - Интересно, чего Фэрчайлды надеются достичь, обеспечив себе свободный доступ в вашу спальню в любое время дня и ночи?
- Может быть, моей безопасности? - предположила Мэри, не задумываясь. От похотливого козла вроде вас.
Глаза его сузились. Похоже, ей удалось задеть его. Придвинув к двери кресло, он нацепил его спинкой на ручку.
Мэри огляделась по сторонам. Едва ли съеденный пудинг придал ей достаточно сил, чтобы выбраться из окна верхнего этажа.
- Лорд Уитфилд, мне трудно поверить, чтобы человек в вашем положении и с вашим состоянием счел необходимым прибегать к таким детским приемам.
- Я просто хочу вас поцеловать. - В его устах это прозвучало невинно, как объявление своего хода в партии в вист.
- Тогда зачем запирать дверь?
Он сбросил фрак и жилет и распустил галстук.
- У вас, знаете ли, на редкость невинный вид. Надо как-то поправлять положение.
Полотняная рубашка плотно обтягивала его мускулы, и Мэри поспешно постаралась умерить свое воображение, рисовавшее ей, что еще скрывается под этой рубашкой.
Галстук полетел на пол. Себастьян уперся коленом в перину.
- Невинность - это не заразная болезнь, милорд. - Мэри попыталась отодвинуться.
- Нет, именно болезнь, когда она так волнует мужчин. На свете не найдется человека, который, глядя на вас, Мэри Фэрчайлд, не пожелал бы продемонстрировать вам, какие замечательные чудеса могут происходить между мужчиной и женщиной.
- В этом нет необходимости. - Мэри надеялась, что у нее это прозвучало естественно и по-деловому. Между тем она не могла оторвать взгляд от его обнаженной шеи. - Мне давно известно, чем занимаются между собой мужчины и женщины.
Он изогнулся над ней как волк и почти по-волчьи прорычал:
- Откуда же вам это известно, Мэри?
- Высокородные джентльмены воображают, что экономка глуха и слепа к их проделкам. - Она сохраняла спокойный холодный тон, стараясь не выдать волнение, вызываемое его позой. - Некоторым из них, мне кажется, доставляло большое удовольствие, когда я заставала их за этим занятием. - Она еще слегка отодвинулась.
- Мы как-нибудь поговорим и об этом. - Он вытащил подушки у нее из-под спины. - О том, чего вы насмотрелись и какие у вас еще были трудности. Вы расскажете мне обо всех, кто оскорблял и преследовал вас, и я заставлю их пожалеть об этом.
Мэри сидела неподвижно. Себастьян взял ее за руки и откинул на подушки. Они вздымались теперь вокруг нее, ограничивая поле зрения, как монашеский куколь. Она видела перед собой только Себастьяна, и его медлительность одновременно завораживала и пугала ее.
