Марсель Ферри - Любовница авантюриста
Яхта входила в порт, я стояла у поручней рядом с Оливером. Несмотря на явное нежелание делиться с ним своими мыслями, я все же сказала:
— Оливер, поверь мне, что я не могу больше так жить.
— Боюсь, что ты никогда не будешь довольна, — ответил мне Оливер.
«Счастливчик» бросил якорь в Сингапуре, и я погрузила свои надежды глубоко в море.
Ребенок по заказу
Постоянное ожидание драматической развязки событий необычайно возбуждало меня. Мне пришлось сделать громадное усилие, чтобы привыкнуть к спокойной жизни, а также к мысли о том, что мне еще придется быть долгое время рядом с лордом Давентри. Я совершенно перестала понимать, чего хочет Оливер. Порой он напоминал мне бюрократа, рассчитывающего на пенсию по старости. Да, Оливер получит прекрасную пенсию, но когда? Мне было на тридцать лет меньше, чем лорду Седрику, но меня отнюдь не прельщала прекрасная перспектива стать его вдовой, если ожидание слишком затянется. Он мог прожить еще двадцать лет! Ну, пусть десять лет! Десять лет, в течение которых я чаще буду видеть Оливера издали, чем рядом.
«Судьба не так жестока к Оливеру, как ко мне; к тому же он спит с Патрицией, и это ему явно нравится», — думала я с горечью.
Моя любовь к Оливеру ослабла, по ночам мое влечение к нему не было столь страстным. Он не казался мне ни возвышенным, ни загадочным. Это был самый заурядный авантюрист, который воспользовался своими связями в светском обществе, чтобы ввести в его круг надежную сообщницу.
Но не случится ли так, что однажды я буду вынуждена передать ему жизнерадостных наследников Давентри?
Бесславное, беззаботное прозябание начинало тяготить меня. Раздражение перешло в ярость, когда вдруг я с ужасом обнаружила, что беременна.
Патриция и лорд Седрик играли в теннис. Мы с Оливером сидели в тени и машинально следили за их игрой. Рядом никого не было, и я сообщила ему эту новость.
— Оливер, — сказала я, — я жду ребенка.
— Что?! — он повернулся ко мне и взглянул изучающе, как будто не поверил.
— Я беременна, Оливер, — холодно повторила я.
— О, любовь моя, как это замечательно! Наконец-то! Наконец! — сказал он взволнованным голосом и взял меня за руку.
Я была обескуражена.
— Так ты желал этого? Ты именно этого хотел? Быть может, ты это сделал нарочно? — с горечью спросила я.
— Ну конечно же, моя дорогая, — нежно вздохнул Оливер. — Разве ты не знала?
— Я ничего не знала. Я считала, что ребенок не входит в твои планы на будущее.
— Да нет же, Анна, наш ребенок — это так прекрасно.
— Я понимаю, — сухо бросила я, — что ты как кукушка: счастлив, что подбросил свое яйцо в чужое гнездо.
— Подумай только, — сказал он, не обращая внимания на мое оскорбительное замечание. — Представь, что этот ребенок, в котором течет наша кровь, станет однажды лордом Давентри и унаследует титул!
— Ну конечно же, это будет обязательно сын, — сказала я. А потом добавила, презрительно глядя на него: — Тебя совершенно не волнует, что ребенок родится вдали, что не ты, а другой, чужой ему человек будет заниматься его воспитанием и что у него будет не твое, а чужое имя? Тебя это ничуть не трогает? Нет?
Оливер рассеянно смотрел на меня, и я чувствовала, что мои слова совершенно не доходят до него, что он их попросту не слышит.
— Он будет красивым, умным, — мечтательно сказал он. — Мы назовем его Сеймур, лорд Сеймур Давентри, — восторженно прошептал он.
— А если это будет девочка, ты позволишь мне назвать ее…
— Если это будет девочка, — прервал меня Оливер без всякой теплоты в голосе, — то потом у нас будет еще и сын.
Я видела на площадке лорда Седрика, который с грациозностью старого козла прыгал, стараясь не упустить мячи Патриции. В стороне, под красно-белым зонтиком, расположившись вокруг круглого столика, разговаривали наши гости. Все это меня совершенно не интересовало. Только один Оливер занимал мои мысли, и только с ним я хотела бы жить вместе.
— Иметь сына от тебя, Анна, — это мечта всей моей жизни!
Эти слова смягчили мое сердце.
— Почему ты не сказал мне этого раньше? — спросила я. — Почему мы не живем вместе? У тебя ведь достаточно денег для этого. Вся эта роскошь не привлекает меня, из-за нее мы лишены свободы. Я все отдала бы за любовь и счастье с тобою.
Роковые слова! Лицо Оливера застыло в каменной неподвижности.
— Нужно, чтобы у нас было все, — сказал он.
Все! Что он подразумевал под этим словом?
— Ваша очередь играть, — крикнул лорд Седрик, широким шагом направляясь в нашу сторону. Патриция следовала за ним.
Я собиралась подняться, но Оливер резко остановил меня.
— Больше никакого тенниса, — сказал он тоном, не терпящим возражений.
— Я что-то устала сегодня, сыграю как-нибудь в другой раз, — сказала я лорду Седрику. — Пойдем лучше выпьем по глоточку виски.
— И никакого виски, — сказал мне Оливер.
— Ну тогда что же? — раздраженно спросила я.
— Сын, — мило ответил Оливер.
Ему нужен был сын.
Когда я сообщила лорду Седрику, что ожидаю ребенка, он сперва буквально остолбенел от изумления, а потом чуть с ума не сошел от радости. И если удивление через несколько минут исчезло, то радость, наоборот, длилась долго. Он тут же принялся строить планы в отношении будущего сына (конечно же, это будет сын!), наследника нескольких морских линий и железных дорог, трех шахт в Австралии, многочисленных поместий в Англии и, наконец, величественного и прекрасного древнего замка Давентри — гордости всех предков лорда.
— Мы назовем его Сеймур, — сказал лорд Седрик.
Я чуть не подавилась кусочком торта. Они что — договорились?
— Сеймур? Почему Сеймур?
— Все старшие сыновья в семье Давентри носили это имя, — снисходительно объяснил мне лорд Седрик.
Оливер хорошо знал это задолго до меня… Это чудовище решительно предусмотрело все.
И вот 14 апреля на заре у меня родился Сеймур Аллан Давентри, прекрасный маленький лорд. Все нашли его удивительно похожим на лорда Седрика. Оливер, уверенный в своем отцовстве, на это никак не реагировал. И был прав: конечно же, это был его сын, сын отважного человека, в жилах которого течет кровь бретонского адмирала-пирата. Этот ребенок с еще затуманенным взглядом щелок-глазенок заключал в себе все величайшие чаяния Оливера!
Безмерно гордился своим сыном и лорд Седрик. Еще бы! Этот крохотный ребенок был отпрыском великого рода, который угас бы без него.
Иногда я заставала его склонившимся над колыбелью с легким налетом грусти на лице. Уж не подозревал ли он, что Сеймур Аллан Давентри не имел к роду Давентри никакого отношения?
Лишь позже я пойму истинную причину этой печали.
Что касается меня, я безумно гордилась своим сыном. Но как же я устала от этой двойной жизни! Все вокруг было лишь иллюзией, подлым и низким надувательством. Титулы, положение в обществе, богатство — вся эта блестящая мишура не могла заменить Оливера, чье присутствие рядом с ребенком было бы бесценным. Страстно желая найти общие черты во внешности Оливера и Сеймура, я в то же время боялась физического сходства между ними. Однажды я заговорила об этом с Оливером.
— Ну что ж, Анна, — ответил он, — если кто-либо и заподозрит правду, разве тебя это унизит?
— Да, — ответила я. — Наша любовь и наш сын имеют право на большее, чем оставаться заложниками чьих-то интересов. — Я осмотрелась вокруг. — Я не могу считать это место моим домом и домом моего ребенка.
— Но, однако, это твой сын, а ты разве не леди Давентри?
Беззастенчивый цинизм Оливера раздражал меня. Он был всего лишь жалким авантюристом, а я — его сообщницей, и мы продолжали вести жизнь, наполненную опасностями и страхом, так и не достигнув манящих берегов Бораборы — мифа свободы. Так вот во что вылилась наша прекрасная авантюра, которой следовало быть воплощением дерзости и самоотверженности!
Находчивость Оливера казалась мне неисчерпаемой. Однако с его жестокостью и целеустремленностью никак не сочеталась сентиментальность, которую он проявлял на протяжении долгих месяцев. Тем не менее я была уверена, что где-то в самой глубине души он тщательно вынашивает план убийства.
Оставалось только ждать, когда он приведет его в действие.
Он выбрал подходящий момент со столь поразительной дерзостью, что ни у кого не вызвало ни малейшего подозрения.
Бумеранг
На самом деле никакого китайца-сообщника не было.
Однажды вечером я зашла в библиотеку, где лорд Седрик любил бывать после обеда. Он сидел там, откинувшись в кресле, с газетой у ног. Издали он казался спящим, вблизи же походил на мертвеца. Вообще-то он всегда казался каким-то нежизнеспособным, но не до такой же степени! Увы, он и впрямь был мертв.
