Джоанна Макдональд - Сомнительные ценности
У Катрионы голова шла кругом. Может быть, если жена Хэмиша так весело и спокойно ему изменяет, Катриона имеет право забыть о своих угрызениях совести? По тому, как вели себя любовники, было ясно, что они занимаются этим не впервые. Знает ли об этом Хэмиш? И хотел бы он знать? А Фелисити? Тоже не в курсе дела? А может быть, и у нее есть связь на стороне? Уж не заразен ли адюльтер, как грипп?
Осознав, что время идет, Катриона поспешно причесалась и подкрасила губы. Она покрутилась перед зеркалом, рассматривая в разных ракурсах свое изображение. Девушка чувствовала себя чужой, незнакомой, как будто ей стало неуютно в своей собственной коже. Теперь она уже не могла сказать, что знает себя. Шикарно одетая, элегантная, искушенная молодая женщина, которую она видела в зеркале, не имела ничего общего с невинной деревенской девушкой, десять лет назад покинувшей Скай. Но островная девочка еще жила в ней, глубоко внутри, под многими слоями циничного опыта, и своими патриархальными понятиями о верности, преданности, семейных ценностях делала жизнь Катрионы такой сложной… В этом странном мире метрополии, мире аморальности и скандалов, настоящая, целомудренная Катриона Стюарт стояла на страже.
В столовой Линда Мелвилл, выглядевшая ничуть не менее свежей, опрятной и подтянутой, чем в начале вечера, уже сидела за столом. Лиф был тщательно застегнут, прическа безукоризненна, и только глаза после недавнего возбуждения блестели сильнее обычного. Никто бы не мог предположить, что всего несколько минут назад эта женщина неистово занималась любовью, с невольным угрюмым восхищением подумала Катриона. С чувством, похожим на страх, Катриона в ответ на приглашающий жест Линды уселась возле нее.
— Садитесь и выпейте со мной чашечку кофе, — с томной кошачьей улыбкой промурлыкала Линда. — Я умираю от желания узнать, как вы стали банкиром. Вы, должно быть, невероятно умны!
— Я думаю, это скорее дело случая: оказаться в нужный момент в нужном месте, — ответила Катриона, вдруг безумно испугавшись того, что десять минут назад вторглась в чужую жизнь. А ведь Линда тоже могла ее увидеть. Впрочем, успокоила себя Катриона, Линда была не в том состоянии, чтобы воспринимать что-либо, кроме своих сексуальных ощущений.
— Не может быть, что дело только в этом, — возразила Линда, наливая Катрионе кофе.
В этот момент в комнату фланирующей походкой вошел Брюс, подойдя к ним, слегка улыбнулся своей любовнице, взял со стола графин с портвейном и направился в другой конец столовой, где подсел к хозяину дома. Он тоже выглядел невозмутимо-спокойным, без малейших следов беспорядка в одежде: ни сбившегося набок галстука, ни расстегнутой запонки.
— У вас, наверно, большие способности к математике, — продолжала Линда. — А вот обо мне Хэмиш говорит, что единственные цифры, которые я в состоянии запомнить, это номера моделей.
— Что ж, вы и сами выглядите как модель, — попробовала сделать комплимент Катриона.
— Вы так считаете? Как это мило, — Линда выглядела довольной. — Уверяю вас, моя фигура видала лучшие дни. Конечно, с возрастом приходится прилагать все больше усилий, чтобы выглядеть на уровне…
— Вы и сейчас выступаете на показах мод?
— Только изредка — на благотворительных мероприятиях. Все-таки вы должны позволить мне послать вам приглашение. Если не хотите показывать сельские танцы, так по крайней мере посмотрите последние моды. Я вижу, вы и сами этим увлекаетесь. — Она пощупала платье Катрионы. — Кэролайн Чарльз, если не ошибаюсь? У нее очень приличные модели.
Исключительно из упрямства Катриона решила сказать правду:
— В самом деле? Боюсь, что я в этом ничего не понимаю. Это платье я одолжила у подруги.
Линда недоверчиво приподняла брови.
— Вот как? Какая у вас добрая подруга. Я свою одежду никому не одалживаю.
— Честно говоря, вашу я бы и не осмелилась надеть, — с улыбкой проговорила Катриона, показывая на усыпанный драгоценностями лиф. — Слишком большая ответственность, если судить по этому туалету.
— О, одежда, выполненная настоящими кутюрье, гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд, — отозвалась Линда. — Она чертовски хорошо сделана. Просто изумительно, какую свободу движений она предоставляет. Люди могут обмануть вас, но кутюрье — никогда.
Глаза Катрионы расширились, встретившись с вызывающим взглядом Линды. Она видела меня, подумала девушка, поспешно отхлебнув большой глоток кофе. И это ее беспокоит!
В этот момент позади них возник Хэмиш.
— Прошу прощения, что нарушил вашу беседу, — произнес он, — но нам пора идти, Линда.
Его жена слегка вздохнула, как будто сожалея о прерванном разговоре, но тем не менее с готовностью кивнула.
— Да, пожалуй. Вас подвезти, Катриона? Домой машину поведу я. Сегодня я была такой хорошей девочкой и почти не пила!
Не успела Катриона решить, содержится ли сарказм в последней фразе, как увидела, что Хэмиш слегка ей подмигивает. В ответ на предложение Линды она покачала головой:
— Нет, спасибо. Моя машина здесь, и я тоже следила за тем, сколько и чего пью.
— Очень благоразумно, — одобрила Линда, взметнув ворохом своих юбок. — Ничто так плохо не отражается на фигуре, как алкоголь! Посмотрите на Фелисити Финли.
— Линда! — прошипел Хэмиш. — Тише!
Не обращая на него внимания, его жена как ни в чем не бывало подплыла к этой самой Фелисити и к ее мужу и расцеловалась с ними на прощание.
Катриона искала момента, чтобы поблагодарить Хэмиша за картину, но, не успела она рта раскрыть, как он отрывисто пожелал ей спокойной ночи и отошел, чтобы распрощаться с хозяевами дома. На протяжении всего вечера единственными знаками внимания с его стороны были грубая выходка за столом в начале и подмигивание в конце.
Испытывая разочарование и опустошенность, по дороге домой Катриона увещевала себя: «Элли скажет: «Я же тебе говорила — ты для этого не создана!» И, черт побери, может быть, она права!»
ГЛАВА 5
На следующее утро Катриону разбудил телефонный звонок. Ей снилось, будто она снова девочка, снова на острове и, догоняя сестру, карабкается по черным мокрым камням, выступившим из-под воды во время отлива. Обе девочки хохотали, потому что их ноги то и дело соскальзывали с гладких валунов размером с огромные мячи, путались в водорослях, не давая им быстро двигаться вперед. Они знали, что уже опаздывают домой и их ждет нагоняй, но, несмотря на это, хихикали и поддразнивали друг друга, чувствуя себя по-детски счастливыми и беззаботными. Смех Марии становился все громче и пронзительнее, пока не превратился в надсадный визг телефона… И только тогда Катриона поняла, что это действительно звонит телефон, стоящий на столике рядом с ее кроватью.
— Алло, — спросонья ее голос звучал хрипло и сердито. Ее сон был таким реальным, она так радовалась, что снова дома, и чувствовала себя такой счастливой…
— Я тебя разбудил? — Это был Хэмиш. — Прошу прощения.
— Нет, все нормально. Где ты? — Катриона села на постели, стряхивая наваждение сна. В этот момент она почувствовала, что предпочитает реальность.
— В машине. Еду на виллу, нужно забрать оттуда кое-какие бумаги.
— Я не очень хорошо тебя слышу. — Катриона окончательно проснулась. Голос Хэмиша казался звучащим откуда-то издалека.
— Плохой сигнал. Сегодня во второй половине дня я вернусь в город. Ты будешь дома?
— Думаю, что да. — Ее сердце начало стучать и подпрыгивать от счастья, как это было во сне.
Она была безгранично рада тому, что он позвонил, но не очень хорошо понимала, как себя вести.
— У меня нет никаких определенных планов, — неуверенно добавила Катриона.
— Зато у меня есть, — недвусмысленно заявил он. — ОЧЕНЬ определенные планы. Я буду у тебя около пяти. Не одевайся.
Она была уверена, что и на расстоянии он почувствовал, как она вспыхнула.
— Тогда я просто останусь, как есть, — сказала Катриона, завертываясь в покрывало.
— М-м-м! Я бы пообещал думать о тебе, но у меня будет ленч с приятелями, и, боюсь, это может стать заметно.
— Слышимость ужасная — ты сказал, опасно?
— Домысливай сама, Иезавель. До свидания.
Шипение и треск в трубке сменились тишиной.
Катриона чувствовала себя до абсурда благодарной и счастливой. После вчерашнего вечера она вбила себе в голову, что больше он не захочет с ней встречаться, и эта мысль повергала ее в ужас. Во время обеда у Невисов он был так холоден, так отстранен, если не считать того момента, когда вдруг полез к ней под юбку, но потом и этот жест стал казаться ей скорее проявлением неуважения, даже презрения: «Я знаю, что могу получить тебя, если захочу, но я не хочу!» Теперь же ей стало легко и спокойно, как в детстве, когда кто-то погладит по голове и пообещает, что все будет хорошо.
