Лариса Уварова - Всему свое время
— А ты? — спросила она. — Ты что же, не готов?
— Готов, — тут же откликнулся он, прижав ее к себе крепче.
— Тогда в чем же дело? — лукаво поинтересовалась она. — Невежливо заставлять девушку ждать…
— А кто заставляет? — в тон ей переспросил Димка, приподняв бровь, и наклонился к ее губам.
Часа через полтора, когда они попивали кофе, лежа на широкой постели, специально созданной да сексуальных игрищ, Димка, поставив чашку на прикроватный столик, повернулся к Лике и сказал тоном, не терпящим возражений:
— Значит так, сейчас мы едем к тебе, собираем твои вещи, и ты переезжаешь сюда.
— Ты что, — чуть не поперхнувшись кофе, спросила Лика, — с ума сошел?!
— Нет, — он упрямо мотнул головой. — Наоборот как раз. Или ты не согласна? Какие возражения?
— Всякие, — ответила она нагловато, тоже поставив чашку и закурив.
— Отклоняются, — отмахнулся Димка и, взяв ее пальчики, затянулся ее сигаретой. — Я хочу, чтобы ты жила здесь.
— С чего бы это такая честь? — насмешливо полюбопытствовала Лика.
— С того, что мне с тобой хорошо, — пожав плечами, заявил Димка, потом сделал еще одну затяжку, отобрал у нее сигарету, затушил ее и, перевернув Лику, навис над ней. — И тебе со мной хорошо, — заключил он все тем же, не терпящим возражений тоном.
— А если нет? — приподняв брови, задала она провокационный вопрос.
— Что? — хмыкнул он.
— Если я просто хорошая актриса? — продолжила его поддразнивать Лика. — Об этом не думал?
— Думал, — усмехнулся Димка, поглаживая ее разметавшиеся по подушке волосы.
— И?..
— И отмел эту мысль как невозможную, — произнес он. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
— Не веришь в мой талант? — поудобнее устраиваясь под ним, кокетливо уточнила Лика.
— Верю, — ответил он, тоже приноравливаясь. — Только в другой. И в этом мы с тобой, по-моему, совпадаем. Не согласна — обоснуй.
Лика на минуту задумалась, погладила его по спине, глядя ему в глаза, зарылась пальчиками в его волосах на затылке, потом, как будто нехотя, созналась:
— Согласна. Мне с тобой тоже хорошо.
— Совпали? — уточнил Димка, лаская ее плечи.
— Почти… — прошептала она.
Димка поцеловал ее в губы.
В тот же вечер она действительно перебралась к нему. Он поехал с ней к Марине, понравился ей, как умел это делать, используя свое обаяние, и Марина даже ничего не сказала против этого спонтанного решения, хотя, конечно, удивилась его неожиданности. Но Димка ее явно очаровал, прекрасно разыграв перед ней роль этакого заботливого и внимательно-чуткого к Лике парня. Даже не переиграл.
Марина проводила их до Димкиной вишневой «девятки». Поцеловала обоих, пригласила заходить в гости, посмотрела на Лику с немым вопросом и надеждой, что, может, на этот-то раз… Но Лика не обманывалась, хотя с месяц они с Димкой продержались без ссор. Вместе ездили в институт, нередко вместе и возвращались, по вечерам гуляли по городу, ходили в кафе, на дискотеки, в гости, даже у той же Марины успели пару раз побывать и жадно занимались любовью.
А потом началось…
Они сидели в кафе большой — человек в двадцать — компанией, отмечая день рождения одного Димкиного сокурсника. В той же компании оказалась смазливенькая пухленькая блондиночка, вообще-то непонятно, как к ним затесавшаяся. Кто-то ее привел, но никто не помнил, кто именно. Словом, блондиночка поначалу только стреляла глазками в Димкину сторону, что Лику мало задевало, но потом, подпив, пригласила его танцевать, Лика нахмурилась. А Димка пошел с ней танцевать, причем не растерялся — танцы получились весьма откровенными, дошло даже до стриптиза, благо — зал был банкетный, никого из чужих не присутствовало.
Лика чувствовала себя полной дурой, но что она могла сделать, чтобы их остановить? Устроить скандал? Вцепиться ей в волосы? Попытаться его оттащить? Бессмысленно. И потом, прояви она хоть какую-то реакцию, наверняка разразился бы скандал и она чувствовала бы себя дурой. Самое обидное — Лика даже не ревновала. Только злилась, что Димка выставил ее в таком идиотском свете.
И она просто ушла. Еще в самом начале, про стриптиз ей позже рассказали присутствовавшие там девчонки. А Димка ее исчезновения, кажется, даже и не заметил. Вернулся он домой поздно, пьяный, хотя и один. Лика к тому моменту уже собрала свою сумку и ждала вызванного такси. Злилась она страшно. Но еще больше разозлилась, когда увидела Димкину реакцию на собранные вещи:
— Куда это ты? — он просто не понял, что все это всерьез. — Пойдем, Лика, спать, — и потянулся к ней, чтобы обнять.
— Пошел вон, — фыркнула она. — Я ухожу.
— Что? — скривившись, будто проглотил лимон, переспросил он. — Как это — ухожу? Ты что, чокнулась? Никуда ты не пойдешь! — Он даже протрезвел — дошло, должно быть.
— Это почему же? — ядовито уточнила Лика. — Хватит, пожили и будет.
— Ничего подобного! — Он приблизился к ней и нагло, по-хозяйски, обнял. Лика попыталась освободиться, но это было не так-то просто. — Ты мне еще не надоела, — нахально заявил Димка.
— Ах, вот как?! Ну, так ты мне надоел, — как можно спокойнее ответила она, открыто, с вызовом, глядя ему в глаза.
— А вот это мы сейчас проверим, — он подхватил ее на руки.
— Пошел вон, — попыталась высвободиться Лика, — ты пьян! От тебя воняет!
— Как будто ты не пила, — хмыкнул Димка и уволок ее в спальню, где сразу же изменился, стал ласковым, начал уговаривать ее, твердить, что всего-то и сделал, что потанцевал и, между прочим, танцевал только для того, чтобы вызвать ее, Ликину, ревность. Говорил и раздевал ее, раздевал и ласкал.
Лика осталась. А на следующий день, когда узнала о стриптизе, побила посуду. Просто так, чтобы посмотреть на его реакцию.
Они вернулись из института, и Лика, пройдя сразу же на кухню, взяла первую попавшуюся под руки тарелку и расколотила ее. Димка тотчас примчался из ванной. А Лика взяла другую тарелку, расколотила и ее, а потом еще одну…
Он стоял и смотрел на то, что она делает, смотрел неотрывно, с непонятным выражением в зеленых глазах. А Лика смотрела ему в глаза. И оба знали, что ей все известно и что делает она это для того, чтобы он ей сказал: «Уходи!» Но Димка не сказал того, чего она ждала. Вместо этого он шагнул к ней, когда тарелки закончились, и взял ее прямо на кухонном столе. И то, как спонтанно, быстро это произошло, ей понравилось. Это было неожиданно, это было сильно. И его удивление проснулось с новой силой. Лику тоже захватили новые ощущения, и она снова осталась.
В тот же день они купили новую посуду. И все вроде было как прежде, но вот только Димкины привычки и замашки стали раздражать сильнее. Он привык ни с кем не считаться и с ней считался лишь постольку-поскольку, причем даже в мелочах. Она стала его «пилить», а он огрызаться. Оба знали и понимали слишком хорошо, что их связывает и держит только секс, который, как это ни странно, становился все только лучше и лучше, хотя они уже почти не могли спокойно говорить на отвлеченные темы. Впрочем, сразу после секса были еще в состоянии нормально пообщаться.
А через пару месяцев ситуация почти повторилась, только на этот раз Дима не пришел ночевать, ограничившись звонком по телефону уже около полуночи. Просто сказал, что сегодня не придет, да и завтра пусть она не ждет его до обеда.
Лика ничего не спросила, положила трубку и стала думать. А к утру опять собрала вещи и на этот раз уехала, оставив ключи на столике в прихожей. Она решила, что это все. Пора расставаться. Дима вымотал ее окончательно, в последнее время он стал вовсе невыносимым, и Лика уже чувствовала, что он вот-вот потеряет к ней интерес. Боясь оказаться брошенной, решила бросить его сама.
Он примчался в тот же день к вечеру, вовсе не пьяный, как она ожидала. Ворвался к ней в комнату с каким-то бешено-оскорбленным видом и спросил, плюхнувшись в кресло:
— Что все это значит?
Лика отложила книжку, вздохнула устало и равнодушно объявила Диме, что между ними все кончено. Так и сказала:
— Дима, все кончено.
Скандал получился грандиозный. Димино «эго» никак не хотело смириться с мыслью, что его кинули. Он настолько привык к тому, что всегда уходил первым, оставляя за собой возможность вернуться, что просто не мог себе представить обратную ситуацию. А это случилось. Его просто поставили перед фактом. Сначала он никак не хотел поверить в то, что все серьезно, и говорил только одно:
— Возвращайся. Когда ты вернешься?
— Я не вернусь! — твердо ответила Лика. — Зачем? Чтобы ты в какой-то момент сказал: «Уходи»?
— Я когда-нибудь тебе это говорил?
— Но скажешь, — устало возразила она.
Дима посмотрел на нее, прищурившись, и, кажется, до него дошло, что на сей раз вернуть ее не получится. И тогда началось, благо ни Марины с Эльдаром, ни детей дома не было — Марина благоразумно повела всех на прогулку, едва Димка зашел к Лике. Возможно, она надеялась, что они помирятся. Димка бушевал, кричал, разыгрывал из себя театральных героев, оскорбленных в своих лучших чувствах. Лика же, наблюдая весь этот спектакль, только утвердилась в правильности принятого решения и вяло отмахивалась от всех его эскапад.
