Жюльетта Бенцони - Марианна в огненном венке (Книга 2)
Несчастная женщина была молода и, возможно, красива, но ее безобразили слезы и крики. Она как могла пыталась защититься от безжалостного кулака мужчины, волочившего ее прямо по пыли. Дойдя до церкви, он отпустил ее волосы и так поддал ногой, что она покатилась до середины полукруга.
Со стороны мужчин послышался одобрительный ропот, а женщины разразились проклятиями, но поп жестом заставил их замолчать. Тогда тот, кто пришел последним, взял слово и заговорил удивительно спокойным голосом, учитывая его недавнее поведение, произнеся короткую речь, которую кучер попытался передать более доступно своим пассажирам.
- Что он говорит? - спросил Язон.
- Так.., можно сказать, что у этих людей чудные нравы, - перевел Гракх. - Если я правильно понял, этот человек - муж женщины на земле. Она наставила ему рога, так он до отъезда на войну отказывается от нее, чтобы она не осквернила его очаг плодом своих шашней.
- Он мог бы отказаться не так грубо, - заметила Марианна.
- Но это еще ничего, - продолжал Гракх. - Если какой-нибудь другой мужчина согласится взять ее, она будет жить. Если нет - ее завяжут в мешок, который принесла ее свекруха, и бросят в реку.
- Но это же подлость! - возмутилась молодая женщина. - Это просто преступление! А где человек, с которым она согрешила?
- Похоже, что это был степной бродяга, который исчез, человек того же племени, что и женщина. Она цыганка, и у нее не должно быть много друзей в деревне...
Действительно, установилась полная тишина. По-прежнему распростертая на земле женщина машинально отбросила длинную прядь волос, упавшую ей на лицо. Ее полные страха черные глаза тщетно искали сочувствия во всех взглядах, устремленных на нее, на полуприкрытое разорванной рубашкой тело с синяками и ссадинами.
Ее муж скрестил руки на груди и грозно поглядывал на всех, словно предупреждая, чтобы никто не согласился взять ту, что он отвергает. А за ним несколько старух окружили свекровь, которая, подобно гению мести, уже готовила мешок...
- Может быть, найдется кто-нибудь, - прошептала охваченная ужасом Марианна, - очень молодой... или очень старый, чтобы такая женщина стала для него неожиданной находкой?
Но ни старики, ни молодые, еще недостойные носить оружие, не изъявляли желания иметь неприятности из-за чуждой им женщины. И осуждение ее читалось во всех взглядах. Поп, стоявший сияющим истуканом у входа в церковь, похоже, понял это. Он поднял вверх распятие, несколько раз перекрестил им собравшихся и начал молитву. Муж цыганки криво ухмыльнулся и отвернулся, тогда как женщины приблизились с отвратительной готовностью приступить к делу. Пройдет две-три минуты, и осужденная, стонавшая теперь, как раненая волчица, будет связана, засунута в мешок и брошена в эту такую красивую реку, которая невольно станет орудием казни...
Тогда Гракх, не раздумывая больше, бросился вперед и с криком "Стой! Стой!" подбежал к старухам.
- Господи! - испуганно воскликнула Марианна. - Да они разорвут его на куски. Пойдите к нему на помощь!..
Напрасная просьба. Язон, Крэг и Жоливаль уже устремились туда, увлекая с собой кучера, который, ни жив ни мертв, комично дрыгал ногами, пытаясь вырваться из железной хватки американца.
Наступил опасный момент. Разъяренные тем, что их жертва ускользает от них, женщины уже накинулись на парижанина, готовые впиться в него ногтями, завывая, как гиены вокруг добычи, а мужчины также собрались вмешаться, когда поп, потрясая крестом, бросился на помощь юноше. Его жесты немедленно остановили всех.
Женщины с сожалением отпустили Гракха, которого его товарищи обступили с видом, ясно дающим понять, что их не запугаешь. Хотя поп и выступил арбитром, начавшиеся объяснения оказались трудными. Раздавались крики, в ход пошли угрожающие жесты, особенно со стороны обманутого мужа, желавшего, видимо, присутствовать при смерти той, что изменила ему. Оставшись на месте, Марианна спрашивала себя, что следует предпринять. Если опасность станет очевидной, может быть, будет лучше пустить кибитку прямо на эту возбужденную толпу и, воспользовавшись неожиданностью и тяжестью повозки, вырвать мужчин из ее угрожающих рук... Ведь никто из них не подумал захватить оружие!
Взобравшись на козлы, она уже взяла вожжи и приготовилась тронуть с места боевую колесницу, когда все внезапно успокоилось. Женщины, старики и дети отхлынули к домам, а мужчины вернулись к своим лошадям. В центре площади остались только женщина, которую поднял с земли Гракх, его защитники и поп. Он снова поднял крест, указывая на спускавшуюся к реке дорогу... Тогда Гракх, взяв женщину за руку, в сопровождении друзей и перепуганного кучера направился к стоявшей у станции кибитке.
Охватившее юношу опьянение великодушием прошло, и, когда он подошел к Марианне, вид у него был довольно сконфуженный.
- Священник сказал, что теперь она стала моей женой! Ее зовут Шанкала, - пробормотал он таким печальным голосом, что Марианна, сжалившись, улыбнулась ему.
- Почему такой грустный вид, Гракх? Нельзя же было позволить убить эту несчастную, - сказала она ободряюще. - Вы действовали великолепно, и я горжусь вами.
- И я тоже! По крайней мере с точки зрения чело-, вечности, - одобрил и Жоливаль. - Но я спрашиваю себя: что мы теперь будем делать?
- Я думаю, что не о чем спрашивать, - бодро заявил ирландец. - Жена должна следовать за мужем, и поскольку отныне эта дикая кошка является госпожой Гракх...
- О, конечно, я не принял всерьез слова этого добряка, - оборвал его новоиспеченный молодой с фальшивой непринужденностью. - Не женат же я по-настоящему. К тому же я за свободу. Священников я не перевариваю, и, если хотите знать все, я гораздо больше люблю богиню Разума, чем нашего доброго боженьку.
Кстати, она очень красивая женщина...
- Господи, Гракх! - воскликнула опешившая Марианна. - Вот так символ веры! Я давно знаю, что вы дитя Революции, но я спрашиваю себя, что подумал бы кардинал, услышав вас...
Гракх повесил нос и переминался с ноги на ногу.
- Язык у меня болтает раньше, чем я подумаю.
Простите меня, мадемуазель Марианна. Эта история совсем заморочила мне голову... Наконец, я думаю, что из нее может получиться горничная. Конечно, она и в подметки не годится Агате, но лучше это, чем ничего.
Язон пока помалкивал. Он смотрел на спасенную с таким странным видом, словно она была неизвестным животным. В конце концов он пожал плечами.
- Эта женщина - горничная? Бред какой-то! По-моему, цивилизовать ее трудней, чем приручить волчицу. Я не уверен, что она признательна нам за спасение.
Это почти совпадало с мнением Марианны. Несмотря на ее несчастный вид: разорванная рубашка, следы побоев, покрывавшая ее пыль - она не вызывала жалости. Под густыми бровями ее черные глаза горели диким огнем, невольно вызывающим тревогу. Вблизи, впрочем, она оказалась довольно красивой. Лицо, правда, немного портили выдающиеся скулы и слегка приплюснутый нос. Чуть раскосые глаза выдавали следы монгольской крови. Кожа была смуглая, волосы иссиня-черные, а большой рот, широкий, красный и мясистый, указывал на легковозбудимую чувственность.
Она заносчиво осмотрела по очереди своих спасителей, а когда Марианна с ласковой улыбкой протянула ей руку, сделала вид, что не заметила этого, и, стремительно повернувшись, вырвала из рук кучера замотанный в красное сверток, очевидно, ее одежду, который старуха бросила с порога проходившему мимо малому.
- Вот что, - сказал Жоливаль, - меня удивит, если она долго останется с нами. При первой же возможности, как только она будет достаточно далеко от своих деревенских друзей, она избавит нас от своего присутствия. Вы слышали, что сказал Гракх? Это цыганка, дочь больших дорог.
- О, пусть она делает что хочет, - вздохнула Марианна уязвленная пренебрежением цыганки. - Гракх - единственный, кого это касается. Это его дело, как быть с ней...
Ее уже не интересовала эта история, и если она еще не жалела о спасении цыганки от гибели, то по меньшей мере хотела забыть о ней. В конце концов, Гракх уже достаточно взрослый, чтобы брать на себя ответственность.
Она направилась к дверям станции, где стоял с фуражкой в руке обязательный станционный смотритель.
Язон последовал за ней, но когда Гракх взял за запястье Шанкалу, чтобы повести в дом, та выкрутилась, как змея, бросилась к Язону и, схватив его руку, с пылом прижалась к ней губами, заметно взволнованная, после чего гортанным голосом произнесла несколько слов.
- Что она сказала? - воскликнула Марианна, нервозность которой возрастала.
- Она говорит, что.., если у нее должен быть повелитель, она хочет выбрать его. Вот шлюха!.. Я охотно позвал бы ее мужа и отдал ее старухам...
- Слишком поздно! - заметил Жоливаль.
Действительно, получив от своего попа последнее благословение, казаки начали переправляться через реку.
Не боясь промокнуть, они входили в воду, видимо, в знакомом месте, где был брод, так как лошадям вода доходила только до груди. Первые уже выходили на противоположный берег. Остальные следовали за ними, и вскоре эскадрон собрался полностью. Разобравшись по двое, черные всадники исчезали в сумерках...
