Патриция Хаган - Любовь и ярость
И с этой минуты Бриана не знала покоя. Днем и ночью одна только мысль неустанно преследовала ее: где достать денег? У неё не было ни семьи, ни друзей, которые могли бы помочь. Все, кого она знала, были не намного богаче её, кроме, разве что мадам де Бонне, но Бриане и в голову не приходило обратиться к ней за помощью. Даже если бы у мадам и не было своих финансовых забот, и тогда бы Бриана ещё сто раз подумала, прежде, чем обратиться к Элейн. Кому, как ни ей было хорошо известно, что та никого не любит, кроме самой себя, да ещё этого мерзавца Гевина.
Несмотря на теплую погоду, Бриана вся дрожала. Она ненавидела Гевина Мейсона. Неуемной похотливостью Гевин больше всего напоминал козла, но при этом был изворотлив, хитер и жесток, как ядовитая змея. Бриана подумала, что не успел покойный граф перевезти в замок свою семью, как Гевин стал проклятием для всех домашних.
Она вдруг вспомнила, что ей самой не было ещё и двенадцати, когда тот заметил её и заинтересовался хорошенькой девочкой. Она тогда была ещё слишком мала и поэтому ей всегда поручали что-то не очень сложное. В тот раз Гевин подстерег девочку, когда она, весело напевая, убирала на конюшне, а потом засыпала корм лошадям. Внезапно Бриана с испугом заметила затаившегося в одном из стойл Гевина, который исподтишка разглядывал её. Она громко окликнула его, потребовав, чтобы он немедленно объяснил, что ему тут нужно, но он просто стоял и смеялся над ней. А потом вдруг набросился на испуганную девочку и, не обращая внимания на её крики, зашептал на ухо, - Посмотри, что у меня есть для тебя, Бриана!
Выронив от ужаса вилы и пронзительно крича, девочка бросилась бежать. Но он оказался проворнее и успел преградить ей дорогу. Гевин повалил её на пол и моментально оказавшись сверху, принялся торопливо шарить потными руками по юному, ещё не сформировавшемуся телу. Его липкие пальцы мгновенно отыскали маленькую, упругую грудь и поползли вниз, к ногам. Он больно хватал девочку, оставляя синяки на нежной коже и бормоча - Ты хочешь меня, признайся! - и она дрожала от отвращения, чувствуя у себя на лице его зловонное дыхание. Бриана извивалась под ним, боясь, что в любую минуту её может вырвать от отвращения.
Вдруг Бриана почувствовала, что он тычет в неё чем-то твердым и, потеряв от ужаса и боли голову, изо все сил ударила кулаком по толстой розовой штуке, которая больно упиралась ей в живот. Гевин истошно завопил и согнувшись чуть ли не вдвое, с трудом убрался прочь.
Бедняжка тоже бросилась бежать со всех ног, безутешно рыдая и трясясь от страха влетела в маленький домик и бросилась к отцу. Укрывшись в надежном кольце его рук, она долго всхлипывала, а слезы градом катились по испуганному детскому лицу. Луи де Пол внимательно выслушал то, что ему с некоторым трудом удалось вытянуть из дочери, и глаза его сузились от гнева, как только он понял, какой опасности подвергалась Бриана.
Но худшее для неё было ещё впереди. Выслушав её до конца, отец больно схватил девочку за худенькие плечи и сердито встряхнул. - Не вздумай хоть слово кому-нибудь сказать, ты слышишь меня?! Забудь о том, что случилось. А вот на будущее тебе придется все время быть настороже, не то он набросится на тебя ещё раз! - гаркнул он, встряхнув дочь в последний раз.
Она глядела на отца испуганными глазами, ничего не понимая, - Папа, ты не разве не слышал меня?! Мы должны все рассказать мадам де Бонне, она ему задаст ...
Отец покачал головой и Бриане показалось, что он почему-то сердит на нее. - Неужели ты настолько наивна, девочка, что думаешь, будто она поверит тебе?! Нет, на это можешь не рассчитывать. А если бы и поверила, ей-то что за дело, в какие игры он играет! А вот меня могут в два счета выгнать из замка и тогда я потеряю и работу и крышу над головой! Нет уж, лучше держи рот на замке и просто старайся держаться от него подальше, понимаешь?
Бриана нехотя кивнула, чувствуя, что сердце разрывается от боли. Даже собственный отец был не в силах защитить её.
Теперь она все время была начеку, каждый день и каждую минуту. Гевину, похоже, нравилась эта игра, но со временем Бриане приходилось все тяжелее. Гевин взрослел и раз за разом становился все более дерзким и наглым.
- В один прекрасный день, - повторял он хвастливо, - ты сама попросишь, чтобы я доставил тебе удовольствие. Я-то ведь понимаю, что тебе просто нравится дурачиться.
Это, однако, совсем не значило, что Бриана просто избегала Гевина. Нет, она боролась изо всех сил, а Гевин воспринимал это, как ещё один вид спорта. Даже когда она с ненавистью прямо в лицо крикнула ему, что скорее умрет, чем позволит ему дотронуться до неё хотя бы пальцем, он просто рассмеялся и принялся ждать другого случая, чтобы застать её врасплох.
Бриана очнулась и принялась мечтать, как хорошо было бы навсегда остаться в Париже вместе с Шарлем. Если бы она была уверена, что найдет там работу! Но что же делать, у неё ведь нет ни гроша. Что ж, по крайней мере у Шарля надежное убежище и в больнице позаботятся, чтобы он не чувствовал боли. А что могла она предложить брату? Приехать в Париж и остаться там без крыши над головой, без работы и без денег?
Бриана безумно тосковала без Шарля, чтобы она ни делала, малыш не выходил у неё из головы. По ночам девушку мучили кошмары, она видела во сне, как брата отдают в сиротский приют потому, что она умерла. Или ей снилось, что Шарлю сделали операцию, но слишком поздно - та уже ничем не могла помочь. Но была ещё одна причина, по которой Бриана стремилась в Париж, несмотря на утомительную дорогу.
Она давным-давно пообещала себе обязательно сходить в Собор Парижской Богоматери. И однажды вечером, когда Шарль, устав за день, наконец задремал, Бриана на цыпочках выскользнула из палаты и отправилась искать Собор. Онемев от восхищения, она разглядывала бесчисленные шпили, а потом, поколебавшись немного, направилась к главному входу. Собор был неописуемо прекрасен внутри, ничего более великолепного она не видела ни разу в жизни. Пел хор, и она стояла, молча слушая "Аве, Мария" и восхищаясь необыкновенной красоты витражами.
Наконец она вспомнила о том, для чего так стремилась сюда. Выйдя наружу, она отыскала маленькую дверцу, ведущую в притвор Св. Анны, её небесной покровительницы и горячо помолилась о выздоровлении Шарля. Притвор был богато украшен великолепной резьбой.Сделав шаг назад, чтобы получше разглядеть эту красоту, Бриана налетела на окованные железом ворота и испуганно вскрикнула, ей показалось, что за спиной кто-то стоит.
Ворота оказались старинными, им было не менее семисот лет и Бриана любовалась их красотой, совершенно забыв о времени и опомнилась, когда уже стало смеркаться. Опечаленная мыслью, что, может быть, больше никогда уже не попадет сюда, девушка поспешила в больницу к брату.
Она была счастлива и горда своим первым маленьким путешествием по парижским улицам и довольна, что нашла время помолиться своей небесной заступнице. Бриана была уверена, что на всю жизнь запомнит красоту и величие прекрасного Собора.
Девушка почти бежала, торопясь вернуться. Сумерки уже сгустились и Бриана почувствовала, как её понемногу охватывает страх. Миновав мост Пон Неф и увидев, что до больницы не более двух кварталов, Бриана обрадовалась, подумав, что успеет вернуться как раз вовремя, чтобы покормить Шарля ужином. По правде говоря, еда в больнице была просто ужасной, и Шарль даже не старался притвориться, что она ему нравиться. О Боже, подумала Бриана с горечью, ну почему все так ужасно сложилось в его жизни?
Больница для бедных размещалась в старом, ветхом здании, насквозь пропитавшимся каким-то мерзким зловонием. Бриана поймала себя на мысли, что ненавидит её и покраснела от стыда. Ведь Шарль провел здесь уже не один месяц и Бог знает, сколько ещё ему предстоит тут пробыть. И если уж он не жалуется на мерзкий запах тухлой капусты, безропотно терпит скрип рассохшегося дерева и рои мух, если не просит забрать его домой, так и ей не пристало жалеть себя. Лучше побыть с ним до тех пор, пока не придет время ложиться спать.
Но в один прекрасный день, когда Шарль опять задремал после обеда, Бриана решила, что он не обидится, если она покинет его на пару часов. Пройдя через Пон Неф, и стараясь избегать взглядов всех попадавшихся ей навстречу мужчин, она боязливо шла вперед, спрашивая дорогу только у жандармов, пока, наконец, не добралась да знаменитого Люксембургского сада. Она долго любовалась восхитительными цветниками, тут и там украшенными великолепными статуями, а потом, отыскав свободную скамейку, устроилась передохнуть. Она долго сидела в тишине, разглядывая прелестный дворец, охваченная непривычным чувством покоя и умиротворения. Ах, как же тут было прекрасно!
Да и весь Париж, казалось, действовал успокаивающе, как будто ничего плохого не могло случиться с ней в этом прекрасном, как сон, городе. Было ли это правдой? Поможет ли лечение Шарлю, уже в сотый раз Бриана задавала себе этот вопрос.
