Санта Монтефиоре - Соната незабудки
— Где ты была? — взволнованно прошептала она. Затем озорно улыбнулась. — Ты гуляла с Сесилом?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Одри очень не хотелось лгать сестре. До этого момента ей удавалось говорить полуправду. Эта полуправда меньшим грузом ложилась на ее совесть, чем если бы ложь была абсолютной. Но сейчас, вглядываясь в пытливое лицо сестры, она понимала, что расскажет ей все, а потом пожалеет, как это всегда бывало. Но Одри была не в силах остановиться. Она была слишком счастлива, и счастье делало ее безрассудной.
Бросившись на кровать рядом с Айлой, она потянулась, как довольный котенок.
— Я была в Палермо, — выпалила Одри, обезумев от радости. — Я так влюблена! Любовь, как огонь, обжигает мое тело. Ничто не может погасить ее, она растет с каждым мгновением. Ах, Айла, все происходит так, как описывают в романах! Любовь действительно великолепна. Еще немного, и мое сердце разорвется от счастья.
Айла улыбнулась.
— Сесил возил тебя в Палермо! — восхищенно повторила она. — А мне казалось, что он не способен на такой поступок. Скорее, Луис…
Одри вспыхнула от стыда. Она все еще сомневалась, стоит ли рассказывать всю правду. Но Айла знала ее достаточно хорошо, чтобы почувствовать, что старшая сестра что-то скрывает. Она покачала головой и подозрительно прищурила свои зеленые глаза.
— Это был не Сесил, не так ли? — медленно произнесла она, с пристрастием врача изучая черты лица сестры. — Ты ездила в Палермо с Луисом.
Одри выдавила из себя улыбку, понимая, что Айла может обидеться из-за того, что она не открылась ей раньше.
— Ах, Одри, в это невозможно поверить! Это же все меняет, — громким шепотом воскликнула Айла. — Неужели на самом деле Луис? Не думала, что ты способна на такое… Ты пошла против всех, Одри.
— Я люблю его, — просто ответила она в надежде, что честность искупит вынужденную ложь.
— Тетя Хильда часто повторяет: «Между любовью и браком нет ничего общего». И ты знаешь, что мама и папа убьют тебя, если узнают о твоих отношениях с Луисом. Ведь Сесил покорил их сердце. — Глаза Айлы заблестели от радости, когда вся полнота страдания и борьбы, переживаемых сестрой, дошла до ее сознания.
— Я знаю, — удрученно ответила Одри. — Именно поэтому мы скрываем свои чувства, чтобы дать родителям время узнать и полюбить Луиса. В конце концов, он не такой неотесанный дикарь, каким его считают. Мнение, бытующее о нем в общине, ошибочно.
— Но ты же знаешь нашу общину! Сложившееся однажды мнение очень трудно изменить. Имей в виду, если вас разоблачат, нелюбовь сменится ненавистью, ведь все скажут, что он сбил тебя с пути истинного. — Айла задумчиво покачала головой. — Одри, я не могу поверить, что ты совершила этот поступок. И это при том, что я не подбивала тебя на очередную глупость!
— Это безнравственно, правда?
— Безусловно. — Айла усмехнулась, крепко сжала горячую дрожащую руку Одри и сказала искренне: — Я счастлива оттого, что ты счастлива. Ты просто светишься от счастья. А я-то думала, что всему виной Сесил… — Неожиданно Айла стала очень серьезной. — Но, Одри, ведь Луис не совсем нормален! Он непредсказуем, эксцентричен, как все люди искусства. Да, он прекрасно играет на фортепиано и рисует, как Леонардо да Винчи. Но этот сумасшедший пугающий взгляд… Сейчас он печален, через секунду — счастлив, и никогда не знаешь, каким он будет секунду спустя. Ах, Одри, надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь!
— Ты недостаточно хорошо его знаешь. Он добрый и ласковый, чуткий и щедрый. Извини, что не доверилась тебе раньше, я очень боялась, что ты проболтаешься. — Одри внимательно посмотрела на сестру. — Ты ведь не проболтаешься, правда, Айла? Ты даже не представляешь, как это для меня важно.
— Не проболтаюсь, — ответила она. — Ни в коем случае.
— Ты правда никому не скажешь?
— Никому… — продолжала она, — но при одном условии.
Одри вздохнула.
— Каком?
— Ты расскажешь мне все с самого начала, и с этой минуты я буду знать о каждом твоем шаге.
Одри улыбнулась и села на кровать.
— Я расскажу тебе все, если от этого будет зависеть, смогу ли я тайно встречаться с Луисом, — сказала она, снимая с себя одежду.
— Я буду помогать тебе, — с энтузиазмом предложила Айла, горя желанием присоединиться к новой игре. — Как будет весело вместе изобретать новые планы и обводить всех вокруг пальца!
Одри повесила платье на спинку стула.
— Тебе не помешает встать пораньше и принять ванну. Ты вся пропахла дымом.
— Разве? — Одри поднесла к носу прядь волос.
— Да, — сказала Айла. — Но мне это нравится. Так пахнет запретный плод. Ну, давай же, ложись и расскажи мне, как все началось. Началось в тот первый вечер, когда он пришел на ужин, правда? Тогда ты поняла, что Луис — это именно тот мужчина? И в то утро, когда я подстроила ту встречу в клубе, ты уже была влюблена, но не в Сесила, правда? — Айла задохнулась от восхищения. — Не могу поверить, что я ничего не замечала! Но я больше не буду оставаться в неведении, не так ли?
Одри скользнула под одеяло и свернулась калачиком рядом с сестрой.
— Луис покорил мое сердце, как только я увидела его улыбку…
Она подбирала слова, которые вполне могли сойти со страниц какого-нибудь романа. Возможность рассказать о своих чувствах Айле принесла Одри особое облегчение. Исповедь перед сестрой позволила ей сбросить с души часть вины. Это также дало Одри шанс снова пережить каждый миг этой связи. Она перекладывала события в поэзию слов, делая их таким образом еще более реальными.
Айла выслушала рассказ о приключениях старшей сестры без тени зависти. Конечно, ей тоже хотелось, чтобы ее пригласили танцевать в Палермо, хотелось бы в полночь убегать в сад на свидание, жить тайной жизнью и следить за тем, чтобы об этом никто не догадался. Но одно только упоминание о любви заставляло ее корчиться от отвращения. Влажные поцелуи, сомкнутые руки, физическая близость, — этого было достаточно, чтобы по телу начали бегать мурашки. Для нее вся прелесть любовных отношений заключалась во флирте, в приятной лести и уникальной возможности нарушать правила. Для Айлы самым привлекательным в любовной истории Одри было то, что она полностью разрушила и изменила ее представления о покорности и покладистом характере сестры. Никто не удивился бы, если бы на подобный шаг отважилась Айла. Но Одри… Своевольная и непокорная, Айла с ужасом думала о том, что будет, если тайну Одри раскроют.
— Что ты собираешься делать? — спросила она, когда сестра закончила рассказывать о танцах на площади в Палермо.
— Не знаю. Я стараюсь не загадывать наперед, — ответила та, хотя мечты о будущем занимали все ее мысли. — Я хочу провести всю свою жизнь с Луисом. Что бы ни случилось.
— Отец вряд ли позволит тебе быть с ним. Я слышала, как он разговаривал с мамой в саду несколько дней тому назад, пока вы с Сесилом играли в шахматы на террасе. Они считают Луиса очень ненадежным.
— Только потому, что он не такой, как все! — в отчаянии воскликнула Одри. — Он же никого не убил! Боже мой, люди иногда бывают такими недалекими!
— Я просто предупреждаю тебя, Одри. Ты разобьешь им сердце. Мама обожает Сесила.
Одри глубоко вздохнула. Груз тоски опустился ей на плечи, подобно паре невидимых рук.
— Дай им время. Неважно, как долго это будет длиться. В конце концов они полюбят Луиса так же, как люблю его я, — продолжала отстаивать свою мечту Одри.
— Хочется в это верить, — сказала Айла.
Сестры долго лежали с закрытыми глазами, но не могли уснуть. В конце концов, они приняли решение: бороться и полагаться на волю судьбы в тех случаях, когда они не в силах что-либо изменить. Разбросав по подушке шелковые кудряшки волос, они лежали крепко обнявшись, как двое влюбленных.
Такими своих дочерей увидела утром Роуз. Была суббота, и она решила позволить им поспать подольше. Тихо закрыв за собой дверь, она улыбнулась своим мыслям. Одри и Айла были очень привязаны друг к другу. Они были не только сестрами, но еще и близкими подругами, поэтому воспоминание о том, что они спят, тесно прижавшись друг к другу, подобно маленьким щенкам, снова наполнило сердце матери радостью. Она спустилась на первый этаж, где шумно играли трое ее сыновей, а затем прошла на террасу, где под оплетенным виноградом навесом завтракал муж.
В течение двух последующих месяцев благодаря мудрым планам, изобретенным Айлой, Одри и Луис виделись гораздо чаще. Пока Генри и Роуз питали тщетные надежды относительно брака Одри и Сесила, расценивая их частые встречи как признак взаимной симпатии, Айла помогала прятать записки на станции, провожая Одри в клуб и устраивая все таким образом, чтобы влюбленные могли побыть наедине. Она каталась с ними верхом по пампе, и они не просили оставить их вдвоем, потому что демонстрировать привязанность друг к другу им доставляло особое удовольствие. Они нуждались в Айле. Не будь этой девочки, их любовная связь ограничивалась бы встречами в саду. Айла была в восторге от этих романтических ночных путешествий. Она провожала влюбленных взглядом, пока они не исчезали вдалеке под покровом ночи. Затем, продолжая прислушиваться к звукам за дверью, засыпала в кровати Одри, готовая вскочить в ту самую секунду, когда Одри с сияющими глазами вернется из Палермо и начнет мечтательный поэтичный рассказ о своих ночных приключениях. Айла больше всего любила эти мгновения. Она переживала все прелести любви вместе с сестрой, избегая необходимости самой испытывать все ужасы физической близости. Они лежали в бликах бледного утреннего света, крепко обнявшись, и шептались до тех пор, пока горло не начинало болеть, а глаза — слипаться от усталости. Айла ценила эту близость и чистоту отношений, которые она трепетно оберегала от жестокости взрослого мира. У нее был один-единственный секрет, который она не доверяла никому, даже Одри, — ей не хотелось взрослеть. Никогда.
