Дороти Кумсон - Спокойной ночи, крошка
Мэл сделал глубокий вдох. Кивнул. Медленно выдохнул. Запустил пятерню в волосы, все еще кивая.
— Хорошо, — наконец произнес он, мрачно улыбнувшись. — Ладно, я понял.
Туман раздражения развеялся, и его лицо вновь осветилось радостью, как тогда, в аэропорту.
— Я благословляю тебя на эти отношения, малыш, — сказал он.
— Ох, какое облегчение! — насмешливо фыркнула я.
Впрочем, это действительно меня обрадовало. Трудно было бы встречаться с человеком, который не нравится Мэлу. Я бы все равно встречалась с Кейтом, но чувствовала бы, что изменяю себе. Лгу себе в том, что действительно люблю этого человека.
— Ну погоди у меня. Вот начнешь с кем-то встречаться, и чистка авгиевых конюшен покажется легким развлечением по сравнению с тем, что ей придется выполнить, чтобы добиться моего одобрения. Я отправлю ее на поиски Золотого Руна.
Я бросаю одежду на пол у кровати. Нет сил ни подобрать волосы на ночь, ни переодеться. Слишком уж сложно сунуть руку под подушку и достать пижаму и косынку.
Может, я старалась не думать о Мэле, потому что до сих пор скучаю по нему. В конце концов, мысли о нем преследовали меня последние восемь лет. А может, это из-за того, что по нему скучает Лео. Лео не знает своего отца, но это не значит, что он не скучает по Мэлу. Лео хочет знать, кто его отец, какой он, как он связан с его жизнью. Если Лео проснется, я, возможно, поговорю с ним о Мэле. Возможно, мне даже удастся умолчать о том, что Мэл очень любил бы сына, если бы мог. Да и как не любить Лео? Он лучшее, что Мэл создал в этой жизни.
Глава 7
— Открой глаза, Стеф.
Я не хочу открывать глаза. Кажется, я только что уснула. И я не хочу возвращаться в эту реальность. Реальность, где Мэл рассержен. Я не хочу смотреть на него. Не хочу сталкиваться со всеми этими проблемами на выходных. Да еще и после моей десятой годовщины свадьбы. Я хочу остаться здесь, на грани между сном и явью, в сладостном Нигде. Здесь меня не преследуют кошмары, как в пространстве снов, и не преследует тревога, как в пространстве яви.
Вчера вечером Мэл улегся спать одновременно со мной. Обычно мы болтаем перед сном, но вчера Мэл молча разделся, стоя ко мне спиной, и бросил одежду на пол. Я смотрела на его прекрасное тело, на рельефные мышцы, скрытые бледной кожей. Мэл скользнул под одеяло, не обращая на меня внимания.
— Спокойной ночи, — пробормотал он, отвернувшись к окну.
Я также молча разделась, опустив платье, лифчик и трусики в корзину для белья. Я старалась. Очень старалась. Я даже подошла к кровати и откинула одеяло. Но я не могла лечь. Я должна была убрать одежду, брошенную Мэлом. Нельзя, чтобы она лежала на полу. Тогда в комнате будет беспорядок. А если беспорядок будет в комнате, то он будет везде. Если не следить за порядком, воцарится хаос. Если контролируешь все вокруг, следишь за тем, чтобы все было идеально, то ничего плохого с тобой не случится. Главное, не пускать все на самотек, иначе все пойдет наперекосяк. Но когда следишь за порядком, то если что-то и случится, то хаосу не будет места в идеальном порядке.
Я подобрала одежду Мэла. Он прекрасно знает, что нельзя бросать ее на пол. Он просто хотел меня разозлить. Может быть, и неосознанно. Может быть, ему было лень подойти к корзине для белья и бросить одежду туда. Но мы прожили вместе много лет, и Мэл знает, что для меня это как заноза в пальце.
Взяв вещи в охапку, я остановилась и вдохнула запах Мэла. Я люблю его запах. Чистый, как розмарин, нежный, как тимьян, сладковатый, как корица, свежий, как апельсин. Бросив одежду в корзину, я, не раздумывая, надела кремовую рубашку Мэла. Это была одна из его самых дорогих рубашек, плотная, хлопчатобумажная, с прочными швами. На этой рубашке остался его запах, и мне хотелось — нет, мне было необходимо — уснуть с его запахом на моем теле. Тогда казалось, что Мэл был со мной. Был во мне, а теперь лежал рядом, обнимая меня. Тогда казалось, что мы не забыли о годовщине нашей свадьбы. Что я не замечала ничего подобного раньше. Что это не первый шаг к разводу.
Одна мысль об этом могла вызвать ночные кошмары. Я чувствовала, как во мне поднимаются горячие волны паники. А вдруг это конец? А вдруг Мэл уйдет от меня? Когда он уйдет от меня?
Еще одна волна ужаса — я представила, что будет, если Мэл не уйдет. Если мы и дальше будем жить вот так, не разговаривая.
Он все еще любит меня? Да, он живет со мной, но он не подает на развод, потому что любит меня или из чувства долга?
Волны ужаса затопили мой разум, холодные щупальца страха проникли в каждый закоулок моей души, и в какой-то момент я заснула. А потом проснулась, но не до конца. Мне нравится это состояние. Ты будто паришь в изначальном Ничто, еще не в пространстве яви, где нужно думать, но уже и не во сне, где поджидают кошмары. Ты просто паришь.
А теперь он пытается разбудить меня. Почему он думает, что я захочу вернуться в явь? Я не знаю…
— Ну, милая, я же вижу, что ты не спишь. Пожалуйста, открой глазки.
Я медленно поднимаю веки. Вокруг темно, царит ночь, солнце не взошло, даже птицы еще не запели.
Мэл лежит на своей стороне постели, склоняясь надо мной. Он улыбается, глаза блестят. Сейчас он совсем не тот человек, с которым я вчера ложилась спать.
«Что изменилось за эту пару часов?»
Он гладит меня пальцем по щеке, и я прикусываю губу, не понимая, почему он ведет себя так, будто любит меня.
— Я подумал… — Мэл не сводит с меня глаз. — Если мы выедем на рассвете, то можем успеть в Париж.
— Париж?
— Да. Возьмем вещи на один день, попробуем найти место в гостинице. А если не найдем, то вернемся и остановимся в центре Лондона.
— Зачем? — Я хмурюсь.
— Чтобы отпраздновать нашу годовщину.
— Я думала, ты сегодня работаешь.
— Нет, я позвоню им из поезда. Оставлю ноут и смартфон дома.
— Зачем?
— Чтобы отпраздновать нашу годовщину, — повторяет Мэл. — Тебе нравится эта идея?
Конечно, нравится.
— Хм… Может быть.
— Может быть, значит? — Он садится сверху, осторожно опираясь на колени рядом с моими бедрами. — Ну, может быть, я заметил, что ты надела мою рубашку. — Мэл протягивает руку к верхней пуговице. — И, может быть, тебе придется поплатиться за это.
— Я так не думаю. — Я таю от его прикосновений.
Острая вспышка наслаждения — Мэл резко разрывает рубашку, его нежные пальцы гладят мою кожу. Мое тело полнится возбуждением.
Вдруг он утыкается носом в мой пупок и принимается щекотать меня. Я вскрикиваю, извиваюсь, пытаюсь вырваться, но Мэл зажимает меня ногами. Вскоре мы оба хохочем, покусывая и пощипывая друг друга. Мэл прижимает мои запястья к кровати.
— Сдаешься? — Его лицо в сантиметре от моего.
— Да, — со стоном произношу я. — Да.
— Ладно.
Мэл отстраняется, и я набрасываюсь на него, застав врасплох. Мне удается повалить его на кровать.
— Ты сжульничала! — возмущается Мэл, а я сажусь сверху, прижимая его запястья к кровати.
— Не могу поверить, что ты купился на это, — хохочу я.
Его волосы, волосы цвета жженого масла. Они отрасли и теперь курчавятся на висках.
Желтовато-карие глаза блестят, улыбка искрится весельем, кожа раскраснелась.
— Я тоже, — отвечает он.
— Что ж, теперь я могу переходить к допросу. Ты действительно хочешь поехать в Париж?
— Да. Мне жаль, что приходится говорить тебе это, милая. Я знаю, у нас фантастический секс и все такое, но я женат. И я люблю мою жену. Мы никогда не были в Париже, и я хочу поехать туда вместе с ней.
— Ох, ну почему лучшие мужчины всегда женаты?
Возбуждение и острое чувство счастья мечутся в моей душе, будто птички в клетке. Я чувствовала себя так, когда мы впервые встретились. И я уже давно не испытывала ничего подобного.
Воспользовавшись моей задумчивостью — я слегка ослабила нажим на запястья, — Мэл переворачивает меня на спину, и не успеваю я опомниться, как мы уже занимаемся любовью. Мое тело тает, кости будто растворяются, и я становлюсь водой. Водой, омывающей все изгибы его тела.
С моих губ слетает первый стон, и Мэл прячет лицо в подушку. Когда-то он целовал меня, вдыхал каждый мой вздох, каждый мой стон, будто хотел получить все сполна, пока мы занимались любовью. Но это лишь мелочи. Я даже не помню, когда он перестал это делать. Это мелочи. Это неважно. Мы снова вместе. По-настоящему. Как мужчина и женщина. Как муж и жена. Как Стеф и Мэл. И нет ничего… а-а-ахххх… ничего прекраснее.
Лео нашел фотографии в маминой коробке из-под туфель. Она стояла в самом низу ее шкафа. Там было много снимков. На фотографиях были люди в странной одежде. И один из этих людей был Лео. Но и не Лео.
Волосы у мальчика были цвета гальки, и он был белым, как бабуля Мер, да и школьный галстуку него был другого цвета.
