Ксавьера Холландер - Мадам посольша. Женщина для утех
9
Лайнер мягко коснулся посадочной полосы и покатился по бетонной дорожке. Пассажиры второго класса аплодисментами поблагодарили командира экипажа Риверо за столь искусное приземление в аэропорту Орли. Привычку аплодировать Сандра ненавидела, она превращала воздушный лайнер в цирковую арену, а пилота в дрессированную обезьяну. Ну что ж, кое-кто находил удовольствие в игре со смертью.
— Ты, кажется, скучаешь, Сандра?
Марк уже отстегнул ремень безопасности и был готов оставить свое сиденье. Он не ждал ответа, потому что Сандра отказалась разговаривать с ним. Да он особенно и не нажимал на нее, так как знал, что в комфортабельной и интимной обстановке их апартаментов она выслушает то, что он собирается ей сказать, с большим терпением.
Пока Марк выгонял машину со стоянки, Сандра дожидалась его в здании аэропорта. На ней было только легкое тонкое платье, и она вздрагивала то ли от холода, то ли от волнения. Марк подогнал машину, вышел, открыл дверцу и почти впихнул ее в салон.
«БМВ» мчался в Париж. Сандра старалась подавить ярость, готовую вот-вот выплеснуться из нее. Она решила не говорить с мужем, дать ему возможность все объяснить, послушать, как он сам будет загонять себя в ловушку. Она не скажет ни слова, ведь стоит ей только открыть рот — и прозвучит стон. Словно во сне, Сандра вновь представила себя в офисе Айс…
Машина остановилась возле современного здания с гладким стеклянным фасадом. Сандра даже не удивилась, когда Марк провел ее в холл и остановился перед тяжелой тиковой дверью на четвертом этаже. Повернув ключ в замке, он сказал:
— Наш дом, Сандра.
Они вошли в большую белую прихожую. Впереди была просторная, из двух комнат, гостиная, обставленная скромно, но со вкусом. Однако Сандра не замечала этих подробностей. Она прошла к софе и обессиленно опустилась на нее.
На лице у Марка промелькнула тень раздражения, но он тут же взял себя в руки. Ему предстояло вести тяжелый бой, а в том, что он выиграет его, уверенности не было. Нужно двигаться вперед осторожно.
Он подошел к Сандре, присел рядом и попытался взять ее руку. Она резко отшатнулась.
— Сандра…
Несколько секунд он колебался, стараясь заглянуть ей в глаза, а затем твердо сказал:
— Сандра, я знаю, ты ждешь объяснений, и я намерен объясниться. Уверяю тебя, то, что я скажу, будет соответствовать тому, что ты пережила.
Она с ненавистью посмотрела на Марка, но он сделал вид, что не заметил ее взгляда.
— Мы оба измучены, — продолжал Марк. — Теперь подумай, почему бы нам не договориться? Расслабься, прими ванну, постарайся прийти в себя. Тем временем я постараюсь соорудить какой-нибудь обед, мы поедим, а потом поговорим как взрослые люди. Что ты на это скажешь?
Сандра тупо посмотрела на него.
— Думаешь ли ты, о чем просишь? — воскликнула она. С расширенными зрачками и трепещущими ноздрями, она была готова вцепиться в него, но в его зеленых глазах, кроме нежности, ничего не увидела. Напряжение опять сковало ее, а затем началась истерика. Сандра рыдала, стучала руками по подушкам, кричала от ужаса и боли. Она словно стремилась очистить себя от грязи этих двух месяцев, в течение которых Марк подло использовал ее в своих, непонятных ей целях.
Погруженная в отчаяние, она не видела, как Марк встал и направился в спальню. Чуть позже он вернулся, взял ее на руки и перенес в ванну. Осторожно раздел и опустил в теплую, ароматизированную воду. Послушная, как ребенок, она позволила ему помассировать спину и затылок.
— Расслабься, Сандра, — просил он.
Затем накинул на нее большое теплое полотенце, вытер и отнес в кровать. Поцеловав в лоб, он молча оставил комнату. Когда он закрывал дверь, Сандра уже спала.
Тишину в квартире нарушало только позвякивание ледяных кубиков в стакане. Сидя в кресле возле большого окна, Марк любовался огнями Парижа, отражающимися в темной глубине Сены, и допивал уже третий стакан джина.
Дневной свет разбудил Сандру. Несколько минут она не могла сообразить, где находится. Потом события вчерашнего дня начали медленно вырисовываться в ее памяти, и она резко поднялась. Другая сторона двуспальной кровати была пуста. Со вздохом облегчения она накинула зеленый халат и, словно кошка, начала обходить и обследовать квартиру. На кухне она приготовила себе кофе и нашла все необходимое для яичницы с гренками.
Марк, склонив голову на плечо, спал в кресле одетый. Сон стер жесткие черты с его лица. Когда он расслабляется так, как сейчас, думала Сандра, он становится похожим на светловолосого мальчика из прекрасной сказки — настоящий маленький Ганс, заблудившийся в лесу.
Они снова оказались лицом к лицу. Сандра теперь была спокойна и заговорила первой.
— Марк, я не хочу оставаться в этом доме, давай уйдем отсюда.
Он улыбнулся.
— Хорошо. Куда бы ты хотела пойти?
— Не знаю, может быть, в парк.
Они гуляли по дорожкам ботанического сада, безлюдного в эти утренние часы, среди папоротника и рододендронов.
— Сандра, — неуверенно начал Марк, — в моей жизни очень много вещей, о которых я никогда никому не рассказывал. Несмотря на то, что ты осуждаешь меня, осуждаешь все, что я сделал, я хочу сказать, что люблю тебя… что я всегда любил тебя!
Он хотел заглянуть ей в глаза, но ей удалось избежать этого взгляда.
— Я слушаю, Марк.
Он глубоко вздохнул.
— Все началось очень давно, еще до того, как я встретил тебя. Я родился и вырос в уважаемой семье, стал дипломатом, подающим большие надежды. Когда я окончил учебу и познакомился с Джеймсом, мы мечтали о великих делах, о поездках за границу…
Джеймс! Сандра подумала, что совсем забыла это имя. Она промолчала, но поняла, что воспоминания о нем по-прежнему вызывают боль.
— Да, следует сказать, что у нас было весьма романтическое отношение к избранной профессии. Когда же мы познакомились с твоим отцом, он быстро опустил нас с небес на землю, взял под свое крыло, провел через дипломатическое болото, представил своим влиятельным друзьям.
Они прошли мимо зоологического сада, который все еще был закрыт, и слышали крики птиц, трубные звуки животных, сотрясавшие прохладный воздух. Сандру очень заинтересовало то, о чем рассказывал Марк, но она решила не перебивать его.
— И тогда мы начали понимать, во что ввязались, какую работу избрали. Ты знаешь, дипломатия — весьма любопытная сфера деятельности: противоречивая, базирующаяся на донесениях и молчании, пустой болтовне и хорошо охраняемых секретах…
Он остановился на секунду, а затем двинулся дальше. Они подходили к виварию.
— Кто-то встречает очень странных людей, — продолжал Марк, — а кто-то видит и слышит много интересных вещей. Различные условия, в которые попадают сотрудники посольств, а также границы, разделяющие дипломатию и разведывательную работу, весьма и весьма туманны. Друзья твоего отца…
Сандре казалось, что она слышит шум миллионов насекомых.
— Что ты хочешь втолковать мне, Марк? — прервала она его. — Почему ты говоришь о моем отце? И какое это имеет отношение к тому, что ты продал меня почти на два месяца в бордель в Касабланке?
Она дала себе клятву ничего не говорить, но теперь почувствовала, что Марк затягивает ее в трясину, из которой она не сможет выбраться.
— Сандра, государственная служба идет иногда извилистыми путями. У нас был определенный проект, над которым долго работали друзья твоего отца. Они предоставили Джеймсу и мне работу и возможность претворить идею в жизнь. Джеймс подготовил досье на тебя…
— Джеймс? При чем тут Джеймс? — Сандра вспыхнула. — Марк, не трогай Джеймса и скажи честно, в чем тут дело?
— Сандра, я всегда хотел связать свою жизнь с тобой и поэтому, когда друзья твоего отца поручили мне весьма деликатную миссию, разработал этот план. Вот почему была необходима Касабланка. Если бы ты не приобрела этого опыта, у нас не было бы шансов на успех — ведь ты всегда думала, что я сумасшедший. Теперь у нас есть такие шансы.
В клетке террариума желтая змейка свернулась в кольца вокруг искусственного ствола. Сандра начала понимать его план и недосказанные мысли. Это было похоже на созерцание мозаичного панно, где тысячи крошечных частиц какого-либо материала формируют картину.
— Но разве тебя не беспокоило то, на что ты меня толкаешь? Разве тебе не будет больно сознавать, что твоя жена проститутка?
Она опять повысила голос. Марк подошел ближе и взял ее за руку, но она опустила голову и отвернулась.
— Сандра, я люблю тебя. На мой взгляд, любовь не означает обладания, она означает свободу. Ничто из того, что я тебе говорил в последние четыре года, не было ложью. Я люблю смотреть, когда ты отдаешься другим, осознавая, что ты на самом деле — моя.
Он взял ее за подбородок и поднял голову. Его губы коснулись щеки Сандры и проследовали по дорожке, оставленной слезой, до самого уголка ее губ.
