Мэри Рэдклифф - Тайна Скарлетт О’Хара
Кристиан спрятал свои руки за спину и очень вежливо ответил:
— Извините, шериф, но я никогда не пожимаю рук.
Шериф недоуменно пожал плечами и спросил, хорошо ли обосновались полковник Брандергас и Рэтт Баттлер.
— Спасибо, шериф, жилье отличное. Но, по-моему, в вашем городе все-таки чего-то не хватает.
— Чего же именно? — удивился мистер Бергсон.
— Здесь не хватает ипподрома, — сказал Рэтт Баттлер.
— А что, это идея, — оживился шериф. — Стоит только кинуть клич, а деньги найдутся, любителей конных заездов здесь хоть отбавляй. Вашу идею, мистер Баттлер, стоит обсудить на городском совете.
— Вот и прекрасно. Обсудите, будет о чем поговорить, а то у вас в городе жизнь какая-то сонная.
И тут же как бы в опроверженье слов Рэтта Баттлера на углу площади прогрохотало два револьверных выстрела.
Все пятеро мужчин резко повернулись и положили руки на свои револьверы.
Хватаясь рукой, все еще сжимавшей оружие, за простреленную грудь, мужчина в белой рубашке и широкополом сомбреро пытался удержаться на ногах. Перед ним стояли двое ковбоев с желтыми платками на шее. Раненый судорожно пытался вскинуть револьвер и прицелиться в своего обидчика. Но тут же прогрохотало еще два выстрела, и мужчина в сомбреро замертво упал в горячую пыль.
— Я же говорил тебе, не поднимай руку, — процедил один из ковбоев, опуская револьвер в кобуру.
Шериф смотрел на происшедшее абсолютно спокойно, на его лице не дрогнул ни один мускул.
— А тут для полиции настоящее раздолье! — воскликнул полковник Брандергас.
Шерифу ничего не оставалось делать, как окликнуть ковбоев. Те нехотя обернулись на окрик представителя власти.
Но вдруг один из ковбоев радостно воскликнул:
— О, да тут Кристиан!
И ковбои направились к мистеру Мортимеру, минуя шерифа.
— Что произошло? — спросил Кристиан.
— Да понимаешь, Кристиан, этот ублюдок, — один из ковбоев кивнул в сторону мертвого, — обозвал меня лжецом. А ты же знаешь, что я никогда не лгу.
— Да, серьезное обвинение в твой адрес, Чак.
И обратившись к своим друзьям, Кристиан Мортимер сказал:
— Позвольте вам представить двух изощренных в боевых искусствах людей. Вот это — Чак, а этот поменьше — Билли.
Он явно не церемонился с ковбоями в желтых повязках. Те сбросили шляпы и поклонились друзьям Кристиана, как будто бы в шаге от них и не стоял шериф округа со своей тростью. Ковбои с желтыми платками на шее раскланивались так, как будто встретились на прогулке.
На звуки выстрелов вышел на крыльцо и начальник городской полиции Джек Добсон. Он не спеша подошел к двум ковбоям и поинтересовался:
— Чак, Билли, что произошло?
— Все было законно, Джек, — принялся оправдываться более молодой, — он назвал меня лжецом, и мне ничего не оставалось, как выстрелить в него, защищая свою честь.
Такое объяснение, по-видимому, устроило помощника шерифа, но все равно он протянул руку.
— Ребята, сдайте оружие, ведь все должно быть по закону. Если вы не виноваты, я вас скоро выпущу.
— Ну что ты, Джек, разве мы можем быть виноваты? Мы всегда уважали закон.
И ковбои, не пререкаясь, отдали помощнику шерифа свои револьверы. Помощник шерифа степенно повел Чака и Билли в участок.
А на площадь в это время выкатил огромный фургон с броской надписью «Театр Глобус». Все оживились — со времени последних гастролей прошло уже два месяца и здание театра использовалось разве что для собраний.
С козел соскочил молодой парень и распахнул дверь. Он приветливо улыбнулся всем, словно представление уже началось. Он был очень красив и молод, длинные темные вьющиеся волосы достигали плеч, лицо парня было чрезвычайно открытым и честным, а на губах сияла радостная улыбка, словно он собирался продемонстрировать горожанам что-то из ряда вон выходящее.
Из фургона сперва показался сложенный зонтик, раздался легкий треск, спицы раскрылись и ярко-розовый шелк натянулся. Следом показалась розовая ножка, и на землю Клостер-Тауна ступила женщина, она прятала свое лицо за шелком зонтика, но уже по одной ее фигуре можно было понять, что она очень молода.
Зонтик медленно приподнялся и блеснули большие темные глаза под соболиными бровями, яркие губы подарили всем лучезарную улыбку.
Взгляд женщины скользнул по стоявшим на площади мужчинам. Он задержался сперва на шерифе, и тот уже готов был приподнять свой котелок, как вдруг губы прекрасной женщины дрогнули, и она перевела свой взгляд на Рэтта Баттлера. Мужчина и женщина смотрели несколько мгновений друг другу в глаза.
Женщина спросила у своего молодого друга:
— Кассио, ты не знаешь, кто этот человек?
— Розалина, по-моему, это очень интересный экземпляр, он сочетает в себе черты и жертвы, и охотника.
Актеры обращались друг к другу выспренне, называя себя не настоящими именами, а псевдонимами.
— Нет, Кассио, он охотник.
— Тогда желаю тебе, Розалина, удачной охоты.
— Я, Кассио, воспользуюсь твоим советом.
ГЛАВА 6
Представление проезжей труппы было назначено на восемь часов вечера. К этому времени все жители Клостер-Тауна столпились у здания городского театра, пустовавшего два месяца. Оки обменивались новостями, переговаривались, спорили.
Женщины придирчиво оглядывали одна другую, ища изъяны в одежде и поведении. Мужчины как всегда чинно курили, опираясь на перила крыльца, поглаживая рукоятки револьверов.
Все собравшиеся были нарядно одеты, выбриты, причесаны. Женщины щеголяли самыми невообразимыми шляпками, зонтиками и платьями.
— Вот в прошлом году приезжал замечательный театр, — говорил седоусый джентльмен своему собеседнику.
— Да-да, я помню тот театр, там была одна очаровательная актриса.
— Да нет, что ты, там было несколько очаровательных актрис, одна лучше другой. Неужели ты забыл?
— Нет, я не забыл. Вернее, я бы хотел забыть, но моя супруга не дает мне этого сделать.
— О да, она у тебя такая ревнивая. Я помню тот грандиозный скандал. О нем в Клостер-Тауне говорили еще месяц после того, как труппа покинула городок.
— Кажется, пора, — сказал седоусый джентльмен, вытаскивая из жилетного кармана массивные серебряные часы. Щелкнула крышка, полилась мелодичная музыка.
— Да, — сказал его собеседник и тоже вытянул из своего кармана еще более массивные часы на толстой витой цепочке.
Мужчины выбросили окурки сигар и чинно вошли в здание театра.
Внизу толпился народ, занимая места.
Состоятельные жители Клостер-Тауна выкупили билеты в ложах. И там, наверху, тоже разыгрывался своеобразный театр. Мужчины галантно помогали усесться дамам, хлопали пробки, звенели бокалы, наполняясь искристым вином. Женщины пристально оглядывали собравшихся, обмениваясь друг с другом скептическими замечаниями.
А внизу шла своя жизнь. Нижние места занимали те, кто не располагал средствами. Это были преимущественно ковбои, мелкие лавочники, пастухи, продавцы скота. Мужчины в широкополых шляпах не стесняясь курили, сплевывали на пол, бранились, кричали друг на друга, спорили о том, кто должен сидеть на том или ином месте. Иногда дело доходило до небольших потасовок. Какой-нибудь дюжий ковбой хватал джентльмена в сюртуке, давал ему пинка. И занимал его место, попыхивая сигарой.
Женщины кашляли от обилия зловонного дыма, но прекратить это было невозможно — таковы были нравы Клостер-Тауна, таковы были обычаи и привычки этого городка.
И никто менять их не собирался, да скорее всего, изменить было невозможно.
Окружной шериф занял свою ложу.
Полковник Брандергас выкупил для своих приятелей и племянниц две ложи. И Рэтт Баттлер, Кристиан Мортимер, Жак Монро, Сандра, Молли и Тереза с комфортом расположились на своих местах.
До начала представления оставалось несколько минут.
Все напряженно ждали, когда раздвинется занавес.
Но вдруг внизу послышался ужасный крик и визг, все обратили свои взоры туда и…
… и увидели, как дюжий ковбой в краской рубахе и с желтым платком на шее поднял за ворот сюртука пожилого аптекаря, тот беспомощно размахивал руками в воздухе, его ноги в начищенных до блеска ботинках оторвались от пола. Ковбой подержал свою жертву в руках, потом поставил аптекаря на пол и несильно ударил в плечо. Аптекарь полетел по проходу.
— Джентльмен, как вы себя ведете? — попытался защитить свою честь и достоинство аптекарь.
Но ковбой в ответ громко расхохотался и выпустил в лицо старику струю табачного дыма.
— А ну пошел отсюда! — рявкнул ковбой. — Ты что не знаешь, что это место мое.
— Но я же за него заплатил, — пробовал доказать свое право на место аптекарь.
— Ты заплатил? Покажи билет! — рыкнул ковбой.
