Валентина Мельникова - Антик с гвоздикой
- Кажется, на тебя, - ответила она не совсем уверенно, - правда, я совсем не помню, какой ты была в детстве...
- Ах ты, лиса! - засмеялась Наташа и шлепнула сестру по спине. - Всегда найдешь, как оправдаться! - И беззаботно добавила: - На самом деле Павлик полностью походит на меня. Я на него иной раз смотрю и словно себя вижу в этом возрасте. И я его прекрасно понимаю, когда он просит научить его кататься верхом или управлять лодкой. Я хоть и была девочкой, но мне тоже хотелось научиться чему-нибудь этакому, чему барышень обычно не обучают. Тогда еще папенька не так сильно пил, у нас были свои лошади, и мы частенько выезжали за город покататься верхом. Он же меня и плавать научил, а маменька страшно боялась воды и, когда увидела в первый раз, что я плаваю, тотчас упала в обморок. - И Наташа весело расхохоталась, совершенно забыв о том, что в некоторые моменты поступала точь-в-точь как их незабвенная маменька, которая всего на свете опасалась, но в тяжелые минуты оказалась намного смелее и решительнее их отца...
Месяц уже переместился на другую сторону неба, когда сестры наконец вернулись в дом. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где располагались спальни, они весело пересмеивались. Ксения давно не видела Наташу столь оживленной и похорошевшей. Глаза ее сверкали, лицо раскраснелось. Волосы ее после купания растрепались, и длинные их прядки то и дело падали ей на лоб. И она совсем по-детски не убирала их рукой, а сдувала, а в какой-то момент вдруг не выдержала, приподняла юбку за края и крутанулась на каблуках, ну совсем как сама Ксения несколько часов назад, когда вздумалось ей затосковать о балах и танцах.
- Спокойной ночи, дорогая! - Они остановились рядом со спальней Ксении, и Наташа поцеловала сестру в щеку. - Прости еще раз, если я была груба с тобой!
- Ну что ты! - смутилась Ксения. - Я ведь тоже была не права!
- Значит, мы квиты? - улыбнулась Наташа. - И больше никаких обид и никаких ссор?
- Выходит, квиты! - Ксения обняла сестру в ответ. Они расцеловались и разошлись по спальням, не зная еще, что и прошедший, принесший им массу огорчений день, и предстоящая ночь станут поворотными в их судьбе.
- Барышня, где вы только бродите? Я тут чуть не заснула, вас дожидаючи, - встретил Ксению сердитый шепот Марфуши, стоило ей только перешагнуть порог и закрыть за собой дверь.
- Что случилось? - спросила та встревожен-но. - Павлик?..
- Да все в порядке с вашим Павликом! - отмахнулась горничная. - Спит как ни в чем не бывало! Я уже раз пять проверяла! - Она с явным торжеством посмотрела на барышню и лукаво ей подмигнула: - Али спляшете сначала, али сразу отдать?
- Чего отдать? - опешила Ксения. - Говори, что у тебя!
- Письмо от милого дружка, вот чего! - Горничная потрясла в воздухе конвертом и, поведя плечом, обошла вокруг Ксении, приплясывая и выбивая дробь босыми пятками. К счастью, пол покрывал толстый ковер, иначе Марфуша всполошила бы весь дом столь необычными для него звуками.
- Какое еще письмо? От какого дружка? - еще больше растерялась Ксения. - Что ты выдумываешь?
- С чего мне выдумывать? - Марфуша сделала вид, что обиделась, и спрятала руку с конвертом за спину. - Дел у меня других нет, чтобы выдумывать! Сами, что ли, не видите конверт? - И она вновь потрясла им у Ксении перед носом. - Писано не по-нашенски, значит, от милого дружка!
- Господи, Марфа, что ты болтаешь? - рассердилась Ксения. - Сама знаешь, что по-нашенски или не по-нашенски никто мне не пишет, кроме Павлика. - Она изловчилась и вырвала конверт из рук горничной. - Дай сюда!
"Мадемуазель Ксении", - прочитала она надпись на конверте, сделанную по-французски незнакомой рукой. Сердце ее, казалось, подпрыгнуло, замерло на мгновение, а потом зачастило быстро-быстро, и ей даже почудилось на мгновение, что оно вот-вот выпрыгнет у нее из горла.
Она схватила ножницы, быстро надрезала конверт и вытащила четвертушку веленевой бумаги. Оглянувшись на Марфушу, которая молча, но с изрядным любопытством наблюдала за ней, Ксения негодующе фыркнула и подошла к лампе. В письме было всего несколько строк. Но они заставили ее зардеться и вновь оглянуться на Марфушу. Та, словно гусыня, вытянула вперед шею, стараясь заглянуть в листок, хотя только-только еще научилась складывать буквы в слова. И потому читала лишь, и то с грехом пополам, по-русски, но по-французски шпарила не менее лихо, чем сама Ксюша, и порой гораздо лучше Павлика.
Но Ксения тем не менее сложила письмо вчетверо и спрятала за корсет.
- Много будешь знать, плохо будешь спать!
- Зря вы так, барышня! - Теперь Марфуша обиделась всерьез. - Мальчонка из Завидова, тот, что письмо принес, всего часа три прошло, как назад убежал. А перед этим чуть в руки Корнилы-управляющего не попался. Представляете, что было бы, если бы у него это письмо нашли? Только я сообразила и сказала, что это подпасок из Матурихи до меня пришел. Дескать, моей старшей сестры первенец. Он и впрямь на Гошку смахивает, так что Корнила Матвеевич поворчал немного для виду, но мальчонку проверять не стали. - Горничная сердито сверкнула глазами. - А вы говорите, не твое, мол, дело!
- Ладно, прости, - сдалась Ксюша и смущенно пояснила: - Пишет друг князя, Аркадий. Сообщает, что завтра они будут ждать нас с Павликом за озером. Князь станет учить его ездить на лошади верхом.
Ксения ойкнула и, прикрыв рот рукавом, боязливо оглянулась на дверь.
- Коли барыня про эти занятия узнает, нам не сдобровать!
- Постараемся, чтобы не узнала! - После тех слов, которые ей написал в письме Аркадий, Ксюша почувствовала себя вдруг смелой и независимой, почти Жанной д'Арк, и, ответив Марфуше подобным образом, сама поднесла спичку к хворосту для костра, отрезав все пути к отступлению.
ГЛАВА 8
После ужина князь и Аркадий не отправились, как обычно, в кабинет, чтобы продлить вечернюю беседу за бокалом славного вина, а молча покинули столовую и разошлись в разные стороны. Григорий был крайне раздражен ссорой с графиней Изместьевой и с Аркадием, поэтому решил спуститься в парк и погулять по темным аллеям, чтобы собраться с мыслями и обдумать дальнейшую тактику действий против изрядно распоясавшейся соседки.
Аркадий же, прихватив бутылку шабли, устроился в библиотеке, двери которой выходили на галерею, опоясывавшую дом по второму этажу. Распахнув створки настежь, он устроился в низком кресле и, не зажигая света, стал наблюдать, как пузырятся от легкого дуновения шторы. Баловень ночной ветер то втягивал их вовнутрь, то выбрасывал наружу. А с улицы наносило медвяным ароматом только что распустившегося донника, горьковато-пряным мяты и мелиссы. Правда, ему никак не удавалось перебить те резкие запахи, что проникали в дом с конюшен вместе с мухами - крупными, зелеными, изрядно нахальными и вездесущими.
На борьбу с ними дворецкий Елистрат поднял всю челядь от мала до велика. Бои шли с переменным успехом. Мухи наседали, слуги отбивались. Но близость конюшен и псарни не давали даже малейшего повода усомниться в том, кто в этой войне окажется победителем.
Ознакомившись более-менее с положением дел в имении, князь первым делом решил вынести хозяйственные дворы и конюшни за пределы усадьбы. С этой целью он уже не первый день сидел за картами земель, беседовал с управляющим, чтобы представить себе полную картину сезонных и погодных изменений, направление преобладающих ветров и массу не менее важных сведений, которые потребовалось уточнить и учесть при строительстве новых конюшен и прочих хозяйственных построек.
Аркадий предполагал, что и сегодня князь зароется с головой в чертежи, непонятные расчеты и бумаги, писанные еще в прошлом веке во времена несравненной Екатерины Великой. Но, выйдя на галерею с очередным бокалом вина в руке, слегка осоловевшим взглядом он все же разглядел внизу князя в компании со своим любимым псом - легавой Играем. Он усмехнулся. Видно, и впрямь соседка - крепкий орешек, если князь забросил на сегодня дела, а вечером вернулся не просто разъяренным. Он клокотал, как гейзер, перед тем как выбросить в воздух столб кипятка вперемешку с паром. И этот заряд излился тотчас, стоило Аркадию неосмотрительно попенять князю за скоропалительные решения.
Григорий яростно выругался. Единожды в жизни Аркадию пришлось услышать подобный словесный набор из уст старого, еще из кантонистов боцмана, который нечаянно сел белыми парадными штанами на бухту только что просмоленного троса. Но впервые на его слуху столь изощренный поток брани исторгла глотка благородного происхождения. Только теперь Аркадий понял по-настоящему, что медный загар и знакомство с матросским лексиконом наверняка две стороны одной медали. И не зря его приятель помалкивает о некоторых моментах своей богатой на события прошлой жизни.
Сделав подобные умозаключения, Аркадий многозначительно хмыкнул, покачал головой и направился в свою комнату, где при свете лампы неожиданно для себя сочинил письмо в стихах, которое после некоторых раздумий все-таки порвал и написал короткое послание уже в прозе. Через несколько минут, поймав за шиворот кухонного мальчишку Архипку, который пробегал мимо него с пучком зеленого лука и краюхой ржаного хлеба в руках, велел ему срочно мчаться к усадьбе Изместьевых и любыми правдами и неправдами передать письмо, и непременно в руки барышни Ксении.
