Виктория Холт - Слезы печали
- Все сложилось очень удачно, - сказал Эдвин. - Иначе мы не имели бы удовольствия принимать вас в этом доме.
- Ну, с таким же успехом мы могли бы познакомиться, вернувшись в Англию.
- Этого удовольствия пришлось бы долго ждать. Харриет оживилась:
- Вы помните ту пьеску, Арабелла, Лукас? Холл в Конгриве почти такой же, как и здесь. Есть и помост.., просто готовая сцена. Ах, как все хорошо у нас тогда получилось! Мы должны рассказать об этом, правда?
- Мы поставили пьесу, - сказал Лукас. - Это было чудесно! Конечно, только благодаря Харриет. Всем нам досталось по роли, а Ламбары - это наши соседи-фермеры - и слуги были нашими зрителями.
- Тебе понравилось, правда, Лукас? - спросила Харриет. - Ты превосходно справился со своей ролью.
- Мне было жалко Арабеллу, - признался Лукас. - В конце ей пришлось умереть.
- Я получила по заслугам за свое коварство, - сказала я.
- Правда? - улыбнулся Эдвин. - Просто не верится, что вы способны вести себя недостойно.
- Мне выпало играть убийцу. Я приготовила отравленный напиток для Харриет, но мне пришлось выпить его самой.
- Это была французская мелодрама, - уточнила Харриет.
Леди Эверсли даже слегка раскраснелась:
- А разве мы не можем поставить какую-нибудь небольшую пьесу? Сюда приедут и другие гости, а кроме того, можно будет пригласить окрестных жителей. Как вы полагаете, возможно вновь поставить ту же пьесу?
- Ваши гости - англичане?
- Да, все они изгнанники, как и мы.
- Наша мелодрама определенно была французской - сплошные коварство и любовь.
- Очень интересная тема, - заметил Эдвин.
- Очень французская, - подчеркнула Харриет. Чарльз спросил:
- Вы хотите сказать, что подобные темы не могут заинтересовать англичан?
- Не совсем так. Они этим интересуются, но скрывают свой интерес.
- Как забавно! - сказал Эдвин.
- Сознайтесь, ведь так? - спросила Харриет.
- Видимо, вы имеете в виду пуританскую Англию?
- Я имею в виду, - ответила Харриет, - что нам следовало бы поставить чисто английскую пьесу. Например, что-нибудь из Шекспира.
- Не будет ли это слишком сложно для нас? - спросила Карлотта.
- Существуют сокращенные версии, которые поставить довольно просто.
- Должно быть, они на французском языке, - предположила Карлотта.
- М-да, но я могу сделать перевод. Что вы скажете, если мы сформируем нашу собственную труппу? Ролей хватит на всех.
- Меня в расчет не принимайте, - отказалась леди Эверсли. - Я обязана заботиться о гостях. В доме и без того маловато прислуги.
- Тогда примут участие все остальные, - сказала Харриет. - Таким образом, у нас есть шесть актеров. Управимся. Конечно, нам понадобится кто-нибудь еще на эпизодические роли.
Без сомнения, все были захвачены этой идеей. Все разговоры крутились вокруг подготовки к представлению.
Мы засиделись за столом, а когда начали расходиться, леди Эверсли шепнула мне:
- Как я рада, что вы привезли свою подругу!
***
В этот вечер, оказавшись наедине с Харриет, я хранила молчание. Она вынуждена была заговорить первой, когда мы уже улеглись в постель.
- Перестань быть такой чопорной и самодовольной! - сказала она.
- Я ведь ничего не говорю, - ответила я.
- Ну да, но вид у тебя, как у святой мученицы. Не будь такой дурочкой!
- Послушай, Харриет, - взорвалась я, - тебя сюда привезла я. Если я пойду к леди Эверсли и расскажу ей, что ты попала к нам с труппой бродячих актеров и сделала вид, что у тебя болит нога, чтобы остаться у нас потом в качестве гувернантки, то что она скажет, как ты думаешь?
- Она скажет: что за лживое существо эта Арабелла Толуорти! Она ввела в наш дом авантюристку, она обманула нас всех!
Я не могла не рассмеяться. Это было так похоже на Харриет - вывернуть все наизнанку.
Она оживилась:
- Кому я навредила? Их домашняя вечеринка благодаря нашему спектаклю превратится в настоящий праздник. Ты сама знаешь, как люди любят такие представления. Ты же помнишь Ламбаров... Они в жизни не получали такого удовольствия.
- Но это простые деревенские люди.
- А я тебе скажу вот что: театр любят все. Что тебе шепнула леди Эверсли, когда мы расходились из-за стола? Ладно, не трудись вспоминать. Я сама слышала: "Как я рада, что вы привезли свою подругу!"
На мгновение она превратилась в леди Эверсли, и я вновь не смогла удержаться от смеха. Ну конечно, никто не пострадает от этого обмана. Безусловно, всем будет только веселей оттого, что вместе с нами здесь находится и Харриет.
Я пожала плечами.
- Ну вот, теперь ты рассуждаешь здраво. Я думаю, нам надо поставить "Ромео и Джульетту".
- Ты и в самом деле честолюбива. Тебе не кажется, что это слишком сложная пьеса?
- Я люблю, когда мне бросают вызов.
- Давай я брошу тебе вызов за вранье относительно истории твоей жизни.
- Ладно, не придирайся! Будем ставить "Ромео и Джульетту".
- Вшестером?
- Конечно, не в полном объеме, и будем привлекать других для эпизодов. Берутся ключевые сцены пьесы и связываются в единое целое. И знаешь, получается неплохо. Собственно, так почти всегда и делают. Я уже вижу Эдвина в роли Ромео.
Я промолчала. Я старалась не думать об Эдвине, но его образ постоянно всплывал в моей памяти.
Я никогда даже не представляла, что может существовать столь привлекательный мужчина. Он был так хорош собой, так уравновешен; чувствовалось, что он способен достойно справиться с любой ситуацией. Когда он взглянул на меня и улыбнулся своей странноватой улыбкой, меня охватило чувство радости. Когда он коснулся моей руки, я ощутила волнующую дрожь. Я хотела быть рядом с ним, слушать его без конца. Я чувствовала, что слишком возбуждена и не могу уснуть, и виной тому - Эдвин.
- Ну как? - спросила Харриет.
- Ты о чем?
- Ты что, уснула? Я говорю, что Ромео должен сыграть Эдвин.
- О да.., думаю, это будет правильно.
- А кто же еще? Неужели Чарльз Конди? У него нет и половины необходимого обаяния. Лукас слишком уж молод.
- Но и Ромео не был стариком, правда?
- Он был опытным любовником. Да, остается только Эдвин.
Я молчала, и она продолжила:
- Что ты думаешь о нем?
- О ком?
- Да проснись же, Арабелла! Об Эдвине, конечно.
- О, я думаю, он очень.., приятный.
- Приятный! - Она тихо засмеялась, - Да, конечно, можно выразиться и так. Мне он кажется привлекательным во всех отношениях. Он - наследник титула, и, если они смогут восстановить свои права... (а им удастся сделать это и даже большее, если король вернет трон), он будет действительно очень богатым человеком - Тебе удалось многое узнать.
- Здесь - словечко, там - намек, а я просто сложила все это вместе.
- Весьма остроумно.
- Ничуть. Просто немножко логики. Кстати, Чарльз Конди тоже не бедняк.
- Ты проделала большую работу.
- Я всего лишь не закрывала глаза и не затыкала уши. У Карлотты роман с Конди. Я думаю, вскоре следует ждать их помолвки. Помнишь, нам сказали, что сегодня мы собираемся по-семейному? Это примечательно, тебе не кажется?
- Возможно.
- Бедная Карлотта, ее никак нельзя назвать очень привлекательной женщиной, верно?
- Да как же она может оказаться таковой, если этот титул ты присвоила себе?
- Какая ты проницательная!
- Не слишком. Мне показалось, что именно это ты и доказывала за обедом и после него.
- Ты несколько раздражена, Арабелла. Отчего?
- Наверное, я устала. Знаешь, мне хочется поспать. Сегодня был тяжелый день.
Харриет замолчала.
Раздражена? Верно ли это? Возможно, я просто хотела, чтобы Эдвин заинтересовался мной, чтобы я понравилась ему; и мне казалось, что вряд ли такое случится, когда рядом находится столь блистательное существо, как Харриет!
На следующий день все разговоры опять вращались вокруг предполагаемой постановки пьесы. Утром Харриет собрала всех за столом, и началось обсуждение планов.
Как ни странно, у нее была с собой рукопись пьесы.
- Я всегда прихватываю с собой несколько пьес, на случай, если вдруг присутствующие проявят интерес к постановке спектакля, - объяснила она.
Значит, все было задумано заранее. Теперь это стало мне совершенно ясно. Она должным образом направила разговор за столом; она приехала сюда подготовленной. Да, иногда она поражала даже меня.
Разумеется, она сумела заразить всех своим энтузиазмом. Леди Эверсли была довольна: ведь Харриет снимала с ее плеч бремя необходимости развлекать гостей.
Остальные гости должны были съехаться в течение нескольких ближайших дней, и мы намеревались обращаться к каждому из них с предложением принять участие в постановке; если бы кто-то согласился, он был бы тут же включен в работу.
"Ромео и Джульетта" - трудная пьеса, это признавала и сама Харриет, однако она считала, что, если мы справимся с Шекспиром, это поможет нам, беженцам, ощутить атмосферу родного дома и в наших условиях эта пьеса гораздо уместнее, чем какой-нибудь французский фарс. Придется, конечно, хорошенько поработать. Всем надо выучить свои роли, но, так как наша версия существенно сокращена, это будет не слишком трудно, исключая, конечно, главных героев.
