Памела Кент - Шанс Гидеона
- Ваша мама - просто чудо, - объявила Моника. - Так было весело наблюдать, как она подкалывает Гидеона и хлещет шампанское наравне с нами. Надеюсь, завтра ей не придется страдать от последствий.
- Гидеону следовало настоять, чтобы она вернулась наверх, - сухо бросила Нерисса.
- О, не знаю. - Казалось, в глазах миссис Флеминг танцуют золотые огоньки, видимо, ей было очень весело. - Меня всегда восхищают люди с характером, и, поверьте мне, требуется очень сильный характер, чтобы противостоять такому властному мужчине, как ваш брат Гидеон! - заключила она, легко постучав по его плечу своей парчовой сумочкой. - Я как-то сама пыталась это сделать, но в конце концов испугалась и была вынуждена отступить... хотя, конечно, виду не подала, что у него такое влияние на меня, - произнесла она, ослепив Гидеона яркой улыбкой.
Нерисса с презрением смотрела им вслед, и прежде чем Гидеон вернулся, а машина Моники достигла середины аллеи, Ким постаралась выскользнуть и оставить брата с сестрой сражаться наедине. Но Нерисса вцепилась в нее красивыми ухоженными руками.
- Я бы предпочла, чтобы вы не уходили, - сказала миссис Хансуорт. Стоит нам остаться с Гидеоном один на один, обязательно следует бурная ссора!
Но Гидеон пришел на помощь Ким. Он стоял на пороге и придерживал дверь, чтобы она могла покинуть комнату.
- Идите спать, мисс Ловатт, - сказал он, и Ким показалось, что в его серых глазах промелькнула усталость. - Если моя сестра хочет задержаться и обсудить семейные проблемы, то пусть так и будет, но незачем вмешивать вас. Если только, - добавил он неожиданно, - вы не хотите выпить кофе, прежде чем отправитесь наверх. - И сухо закончил: - В таком случае мы отложим битву на какое-то время!
Но Ким поспешно покачала головой.
- Нет, благодарю вас, мистер Фейбер.
Он неподвижно замер на пороге, прислонившись к белому косяку. Когда она поравнялась с Гидеоном, он удивил се, протянув руку.
- Завтра присмотрите за мамой, ладно? - тихо попросил он. - Мне почему-то кажется, вы благотворно на нее действуете. Я знаю, вы ей нравитесь.
Глава ДЕВЯТАЯ
Но в ту ночь у миссис Фейбер оказался в запасе еще один сюрприз для семьи, и в два часа пришлось посылать за местным врачом. Он сообщил, что у нее сердечный приступ, и следующие несколько дней ей необходим абсолютный покой и тишина.
Услышав новость, Нерисса объявила, что она отказывается от всякой мысли о возвращении домой, пока состояние матери вызывает беспокойство, и Гидеон, казалось, смирился, что сестра пробудет в доме, по крайней мере, несколько дней. О том, что эти двое сплотились и временно зарыли топор войны, Ким могла только догадываться, но ее, конечно, удивило, что общая беда немного сблизила противников. Они смотрели друг на друга вопросительно, с каким-то даже виноватым видом. Нерисса почти весь день тихо сидела в комнате матери, а Гидеон отдал несколько распоряжений, чтобы не появляться в ближайшую неделю в своем офисе.
Прибыли две медсестры и принялись ухаживать за миссис Фейбер. Одна сиделка дежурила в дневное время, другая - ночью.
Ким было жаль Траунсер, которой не позволяли подолгу находиться возле своей госпожи, как было заведено. Не считая ночи, когда хозяйка заболела, а верная Траунсер отказалась покинуть ее до тех пор, пока доктор не объявил, что серьезная опасность миновала, служанка вдруг оказалась ненужной в доме. Точно так же Ким начала ощущать свое собственное присутствие лишним. Траунсер ходила по дому, как тень, с несчастным и подавленным видом, и только редкие визиты на кухню и разговоры с поварихой, казалось, могли приободрить ее.
Ким знала, что Траунсер и экономка не ладят друг с другом, но повариха, добрая душа, любила почесать языком, особенно за чаем, в чаинках которого, как она уверяла, можно увидеть все грядущие события, и большая неуклюжая женщина, всю жизнь преданно служившая миссис Фейбер, черпала успокоение в такого рода исследованиях.
А когда Траунсер не сидела на кухне или молча и скорбно не бродила по дому, то могла отнести поднос в покои больной и оказать какую-нибудь услугу дежурившей медсестре.
Ким по-настоящему чувствовала себя ненужной, понимая, что если здоровье миссис Фейбер в ближайшее время не улучшится, она будет получать жалованье буквально за безделье. Но, когда Ким заговорила об этом с миссис Хансуорт, та невразумительно ответила, что, конечно, ей следует остаться, пока мать не поправится и не воспользуется ее услугами, для которых ее наняли; а Гидеон Фейбер, когда Ким попыталась получить от него подтверждение, что он думает так же, даже слегка удивился, что она сочла нужным поднять этот вопрос.
- Разумеется, вы должны остаться, - сказал он резким тоном.
Он только что побывал в комнате матери и теперь мерил шагами длину своего кабинета, словно в глубокой задумчивости, и, похоже, мысли, которые одолевали его, были мало утешительны. Ким робко постучалась к нему, чувствуя себя так, словно ей предстояло войти в клетку со львом, и, войдя в кабинет, извинилась, что потревожила его в неподходящий момент. Он резко обернулся и взглянул на нее, нетерпеливо и одновременно с удивлением.
- Не понимаю, отчего вас занимают такие пустяки, - сказал он. - Ваше жалованье не имеет никакого значения, как не имеет значения и то, чем вы сейчас занимаетесь. Моя мать больна, серьезно больна, и это единственное, что меня волнует. Если вы находите, что время нестерпимо тянется, то, боюсь, ничем не смогу вам помочь. Поищите сами, чем бы вам заняться или развлечься...
- Но я имела в виду совсем другое! - Ким даже задохнулась от возмущения. - И мне совсем не нужно, чтобы меня развлекали, я просто хотела заняться делом. Мне ненавистно положение, при котором я должна навязывать свое общество... в данном случае навязываться человеку, который платит мне жалованье!
Брови Гидеона Фейбера поползли вверх, выражение лица изменилось. Он замер перед Ким, посмотрев на нее с любопытством.
- Вы в самом деле так прямодушны? - тихо спросил он.
- Надеюсь, - ответила она, чувствуя, как вспыхнуло ее лицо. - Я искренне надеюсь на это.
- И вам здесь не скучно?
- Скучно? - Ким взглянула за окно на террасу с каменными вазами и ступенями, спускавшимися к бархатным лужайкам, за ними вдали виднелись голые деревья, над верхушками которых кружили грачи. Она плотно сцепила пальцы в решительном жесте. - По правде говоря, я с ужасом ждала минуты, когда вы скажете, что в моем присутствии здесь больше нет необходимости, - призналась она или, скорее, выпалила. - Видите ли, я уже начала мечтать, как устроюсь здесь и буду счастлива, и тут вдруг...
- Моя мать повела себя немного неразумно, после чего и заболела?
- Да.
- И это, естественно, положило конец всем мемуарам!
- Разве? - Ее голос выдавал, что она услышала самое худшее, что могло быть. - Значит, вы действительно полагаете...
- Нет, не полагаю, - ответил он резковато, но в то же время вполне любезно. - Думаю, моя мать, если поправится, с удовольствием обрушит на вас все секреты своей молодости, а пока что вам придется успокоить свою совесть обманными заверениями о важности вашей роли в этом доме. Скажите себе, что в вас нуждаются, если не моя мать, то кто-то другой.
Ким снова густо покраснела. Ее голубые глаза ярко блестели.
- А не могла бы я помочь вам, мистер Фейбер? - предложила она. - Разве здесь не найдется какой-нибудь секретарской работы для меня?
С минуту, длившуюся очень долго, он пристально вглядывался в нее, а затем улыбнулся удивительно приятной улыбкой.
- Вот что я скажу, мисс Ловатт, - произнес он. - Моя мать всегда вам рада и готова принимать вас всякий раз, как вам захочется заглянуть в ее комнату. Дежурная сестра не будет возражать.
- О! - воскликнула Ким, почувствовав огромное облегчение и непонятно почему удовольствие. - В самом деле?
- В самом деле. И коль в вашем разговоре самой волнующей темой явится обсуждение, какое она надела платье на свой первый бал и сколько кавалеров сделали ей предложение, прежде чем она наконец решилась выйти замуж за моего отца, тогда доктор, я уверен, не будет против. Вы можете даже предупредить ее, чтобы в будущем она воздерживалась от шампанского и не была такой жадной, когда почувствует запах пирога!
- Обязательно! - заверила его Ким. - Я сделаю все, что вы считаете нужным.
- А вот пирог, определенно, таковым не был, - сухо прокомментировал он.
Мягкие яркие губы Ким слегка дрогнули.
- Все равно, я уверена, ваша мама отлично провела вчерашний вечер, сказала она.
Он пожал плечами. Последовало восклицание:
- Женщины! Никогда их не понять... Даже ту, которая приходится мне матерью!
На столе зазвонил телефон, и Ким хотела было удалиться, но Гидеон Фейбер поднял руку, останавливая ее. Закончив разговор, он положил трубку и обошел вокруг стола, приблизившись к девушке.
- На днях вы упомянули что-то о прогулке на одной из моих лошадей, напомнил он Ким.
