Джо Гудмэн - Больше, чем ты желаешь
Но не только малярия занимала сейчас ее мысли. Однажды ночью разразилась страшная гроза, и молния ударила в вековой дуб. Это дерево помнило еще первых европейцев, обосновавшихся на побережье Каролины. Крона красного, дуба раскинулась на сотню футов, а тень от него простиралась на вдвое большее расстояние. Его кряжистый серый ствол был толщиной в пять футов.
Ночью Брай проснулась от оглушительного грохота и выбежала на террасу. Вскоре к ней присоединились перепуганные Адди и Джеб. Они просидели там остаток ночи, слушая шум дождя и молча прощаясь со своим старинным другом. С первыми лучами солнца они смогли оценить размеры причиненного ущерба. Ствол дуба был аккуратно расщеплен на две части, и оставшаяся в земле половина была обречена на умирание. Он уже никогда не будет таким прекрасным и величественным, как раньше. Брай приказала спилить его.
Упавшее дерево погребло под собой маленький сарай, в котором хранились инструменты.
Крона дуба разрушила несколько домов надсмотрщиков, а одна из самых толстых ветвей пробила стену дома Лукаса Кинкейда как раз над изголовьем его кровати.
- Прошла словно нож через масло! - возбужденно воскликнул Джеб. - Если бы мистер Кинкейд был здесь... - Его голос сорвался.
- Да, - кивнула Брай, - если бы только он был здесь.
Вода затопила рисовые поля, и растения полностью скрылись под ней. Незадолго до начала грозы на нежных ростках риса были обнаружены личинки, приводящие к свертыванию листа. Рисовые плантации часто страдали от вредителей, и работающим на полях неграм приходилось неустанно бороться с ними.
***
Лукас Кинкейд вернулся в субботу, после десятидневного отсутствия. Брай увидела его стоящим у дома надсмотрщика и оценивающим ущерб, нанесенный ураганом. Она подъехала к нему на Аполлоне, но спешиваться не стала. Жеребец ткнулся Люку в плечо.
- Привет, - улыбнулся Лукас, поворачиваясь к ней. Он поднял вверх ладони, чтобы показать Аполлону, что они пустые. - Я не привез тебе никакого гостинца. - Для наглядности он вывернул еще и карманы. - Вы думаете, он понимает? - обратился Лукас к Брай.
- Не знаю. Он просто избалован - думает, что у всех для него есть угощение. - Брай достала из кармана маленькое яблоко, специально припасенное для жеребца. - Он любит, когда его гладят по носу, - добавила она, пряча яблоко.
- Похоже, у вас здесь был ураган, - произнес Люк, поглаживая коня по носу. - Как давно это было?
Брай задумалась: все дни для нее слились в один бесконечный день.
- Четыре... нет, пять дней назад,
Люк огляделся, не в силах понять, что же изменилось в окружающем пейзаже.
- Нет старого дуба, - подсказала ему Брай. - В него попала молния.
Брай с нетерпением ждала возвращения Люка, чтобы выяснить у него, что он имел в виду, когда сказал: "Задайте себе вопрос: уделили бы вы мне хоть немного времени, если бы я не выглядел человеком, нуждающимся в работе?" Глядя на него сейчас, одетого в длинный черный сюртук, с темно-красным галстуком на шее, Брай поняла, что, если бы он явился к ней в таком наряде, она приказала бы слугам вышвырнуть его из дома. Его бриджи были заправлены в высокие ботинки для верховой езды. Ни на сюртуке, ни на ботинках не было ни пылинки, что могло означать одно из двух: либо он очень заботится о своей одежде, либо Оррин одолжил ему карету, чтобы он мог вернуться в "Конкорд". Мысль о том, что он слишком заботится о своей наружности, почему-то начала ее раздражать.
- В чем дело? - спросил он, заметив, как пристально она рассматривает накрахмаленный воротник его белой рубашки.
- Как вы сюда добрались? - вежливо спросила она.
- В карете. Ваш отчим решил взять наемную карету, когда они с вашей матушкой будут готовы вернуться в "Конкорд".
Люк не мог понять, чем вызвано ее раздражение. Неужели она подумала, что он украл карету? Он поднял с земли свою фетровую шляпу с широкими полями, которую небрежно отбросил в сторону, прежде чем приласкать коня.
- Что еще пострадало? - спросил он.
Сейчас, по мнению Брай, Лукас выглядел как профессиональный игрок. Она могла легко представить его себе за карточным столом, когда он привычным жестом сдает карты. Ей определенно стоило попросить Адди выпроводить его вон, так как она все больше сомневалась, что этот человек сможет ей помочь.
Она встряхнула головой, отгоняя от себя тяжелые мысли, и поэтому не услышала его вопроса.
- Что?.. Простите... я не.
- Я говорю об ущербе. О его размерах.
- Разрушен сарай. Плотина и ворота шлюза нуждаются в ремонте, но это не имеет никакого отношения к урагану. Мне пришлось срубить дуб.
- Вам? - Люк посмотрел на то место, где совсем недавно возвышался старый дуб. Как же он не заметил отсутствия ветвей, закрывавших полнеба? Интересно, испытывает ли она чувство потери? В ее голосе не слышалось сожаления, когда она говорила о дубе.
- Мне жаль это дерево, - грустно проговорил он.
Брай пожала плечами.
Люк пристально посмотрел на нее. Что это - равнодушие или избыток эмоций, заставивший ее ответить таким странным образом? Не дождавшись вразумительного ответа, он спросил:
- А где то, что осталось от дерева?
- На лесопилке. Там, куда сваливают все бревна.
- Тогда я воспользуюсь им...
- Боюсь, что нет, - холодно возразила она. - У меня на этот счет свои планы.
Люк не стал больше задавать вопросов. Она все равно ему не ответит.
- Думаю, стоит заняться ремонтом этого дома. - Люк указал через плечо на домик надсмотрщика, где провел первую ночь. - Не будете возражать?
- Не буду, но не трогайте мой дуб.
- Вы не будете возражать, если я пока останусь жить в доме?
- Я бы возражала, но здесь не всегда считаются с моими желаниями. Разве Оррин не распорядился, чтобы вы жили в доме?
- Да, это так.
- Кстати, я категорически против, чтобы вы жили в комнате, расположенной рядом с моей. Вы можете занять бывшую комнату Рэнда. Она просторнее и гораздо удобнее.
- И находится в противоположном конце дома...
- Совершенно верно, - Брай тронула коня, но, прежде чем уехать, спросила: - Вы пообедаете со мной?
- Я не знал, что приглашен.
- Я приглашаю вас сейчас.
Обед проходил в молчаливой, напряженной атмосфере. Ничего не изменилось и в последующие три недели. Брай не вела себя невежливо, но и разговор не поддерживала. Когда в один из вечеров Люк предложил ей поиграть в карты, она посмотрела на него так, словно он оставил весь свой здравый смысл далеко за пределами этого дома.
***
Каждый день Люка был заполнен работой. Он имел доступ в любое помещение дома и с успехом пользовался предоставленной ему возможностью. Брай целыми днями пропадала на плантации и, случайно сталкиваясь с Люком, каждый раз удивлялась его трудоспособности.
Реставрация "Конкорда" продвигалась успешно. В распоряжении Люка была небольшая бригада умелых рабочих, которых собирали по всей плантации. Их рекомендовала ему лично Брай, и у Люка не было причин думать, что из желания устроить саботаж она предложит ему неумелых или лентяев.
Да, это были крепкие ребята. Они никогда не жаловались, вставали задолго до рассвета, чтобы успеть сделать основную работу, пока солнце не поднималось к зениту. Под руководством Люка они подняли крышу старого дома и заменили сгнившие перекрытия, и при этом ни одна из балок не свалилась им на голову. Они получили передышку на один день, когда пришлось дожидаться доставки красной черепицы, потому что бригада работала с опережением графика.
Брай, как и любая женщина на ее месте, постоянно пребывала в состоянии легкой паники: как бы чего не случилось. В день, когда поднимали крышу, она, сидя на Аполлоне, наблюдала за ходом работ, беззвучно шепча молитвы, чтобы их миновала всякая опасность, и заранее решала, что будет делать, если все-таки что-то случится. Она не думала, что Люк не сможет справиться с такой работой, просто сама работа казалась ей непосильной.
Она очень часто следила издалека, как он вместе с рабочими выгружал из вагонов доски. Иногда она видела, как, сняв шляпу, он вытирал со лба пот рукавом рубашки. Когда рубашки на нем не было, он вытирал пот платком, который держал в заднем кармане панталон. Сначала его белая кожа сверкала под лучами горячего солнца, затем постепенно начала покрываться загаром, который рельефнее подчеркивал его крепкие мускулы на груди, спине и руках.
При свете дня его волосы не были темного кофейного цвета как ей показалось при первой встрече. Когда он откидывал их назад, она видела в них оттенки пламенеющей осени. Этот жест повторялся довольно часто: когда он задумывался, когда ему было жарко, когда он был расстроен и - чаще всего рядом с ней - когда испытывал смущение.
Брай все это видела и понимала. Она сама испытывала какой-то дискомфорт, и это заставляло ее нервничать. Она старалась сохранять между ними дистанцию - не ради него, а в первую очередь ради себя самой. Она безжалостно давила в себе ростки любого чувства. Это было похоже на постоянное держание головы под струёй холодной воды. Бывали моменты, когда она начинала задыхаться.
