Наталия Рощина - Любовь вхолостую
Этот первый поцелуй стал неожиданностью. Она подумала, что Белов больше играет, когда настойчиво подчеркивает дружеский характер их отношений. Наверное, наступил момент, когда он больше не хочет притворяться. Делая вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло, Валя помогла Вадиму выбраться из сугроба.
— Ну что, может, все-таки отважишься зайти ко мне домой на чашку чая? — как можно непринужденнее спросил Белов. Он впервые приглашал ее в гости, хотя это прозвучало так, будто он не один раз предлагал ей это. Валя удивленно посмотрела на него. Выдержав ее взгляд, Белов продолжал как ни в чем не бывало: — Живу один, родители неподалеку, правда. Если есть сомнения, можем пойти к ним. Там кроме чая обязательно найдется еще что-нибудь более существенное. Мама любит баловать нас своим печеньем. Предлагаю на выбор два места для согревания, выбирай.
— Интересно, о каких сомнениях ты говорил?
— О тех соблазнах, которые подстерегают беззащитную девушку. Вот она остается один на один с особой противоположного пола… Мама тебя ведь предупреждала?
— Да, но и ты говорил, что прямо скажешь мне об этом, забыл?
— Нет, не забыл. У меня чертовски отменная память. Некоторые вещи хочется выгнать вон из извилин, а не получается.
— Знаешь, я с удовольствием узнала бы, что это за воспоминания, от которых тебе так хочется избавиться, но я скоро начну стучать зубами от холода. Как медик хочу тебе сказать, что переохлаждение — вещь очень вредная. Пойдем в твою холостяцкую берлогу.
— О-о, какое избитое и неподходящее выражение, мадемуазель. Моя одинарка очень прилично выглядит, поскольку я стараюсь поддерживать в ней должный порядок. Мои замечательные родители — врачи и страшные чистюли. Не знаю, из-за своей профессии или просто по природе. Они с детства привили мне такую же патологическую страсть к порядку. Впрочем, я опять много говорю, лучше пойдем, сама убедишься. Браться за тряпку и пылесос тебе не придется. — Белов предложил Вале взять его под руку, и они направились к нему. — Есть еще одно бесспорное преимущество моей квартиры: недалеко провожать тебя домой, так что можем никуда не торопиться.
— Послушай, ты так замечательно все описал, что я уже изнемогаю от желания переступить порог твоего жилища.
— Изнемогать полезнее от других вещей, дорогуша, — язвительно заметил Вадим, прижимая руку Вали крепче к себе.
— Ты снова за свое? — замедляя ход, заметила Валя.
— Что ты, не думал даже. Это все от холода. Давай пробежимся, тут недалеко. — И, не дожидаясь ее согласия, все так же крепко держа ее за руку, Вадим побежал. Валя едва поспевала за ним, удивляясь, что они бегут, позабыв о том, что под ногами скользкий лед.
Скоро они оказались рядом с девятиэтажным домом. Через дорогу, немного поодаль, стояла пятиэтажка, где снимала квартиру Валя. Заметив, что девушка смотрит в ту сторону, Белов наклонился к ней, их лица оказались на одном уровне.
— Опять замешательство, юная леди?
— Нет, просто еще раз удивилась тому, что мы с тобой так близко жили и ни разу не встретились.
— Ничего удивительного, зачем же мне было с тобой встречаться, когда я был женат? Вот теперь другое дело, согласись.
— Как я устала от твоего безудержного юмора, от которого весело только тебе!
— Я умолкаю, а не то ты еще передумаешь и обидишься. Пойдем наконец, я тоже ощутил прелесть морозного вечера основательно.
— Пойдем, — Валя улыбнулась, спрашивая себя, почему она согласилась на это.
Вадим широким жестом предложил ей войти. Он немного гримасничал, потому что почувствовал, что волнуется. Пытался мысленно ругать себя, стыдить — не помогало. Он повесил полушубок Вали в шкаф прихожей, туда же поспешно поместил и свои вещи. Потом завороженно смотрел, как девушка, сняв обувь, подходит к зеркалу. Вязаная шапочка скрывала заплетенные в косу светло-русые волосы. Они вились мелкими кудряшками вокруг высокого, чистого лба. Вадим подумал, что очень хочет увидеть их во всей красе, распущенными, словно выпущенными на волю.
— Где я могу помыть руки? — спросила Валя, оглядываясь на Вадима. — Что ты так смотришь, будто впервые видишь меня?
— Тебе показалось, мания величия развивается не по дням, а по минутам. Ванная налево, прошу. Чистое полотенце желтого цвета.
Валя, не спеша, зашла, вымыла руки и долго смотрела на себя в овальное зеркало, висевшее на стене. Она не хотела признаваться себе, что ей все-таки немножечко страшно оставаться с Беловым наедине. У нее внутри все подрагивало, нервное напряжение выражалось в том, что она никак не могла придать своему лицу спокойное выражение. На нем все время появлялась неуместная улыбка, да и руки не находили себе места. Хотелось теребить кончик косы, но Валя знала, что со стороны это производит странное впечатление.
— Ты что, ванну принимаешь? — раздался голос Вадима, и девушка поспешно вышла. — Я не против, просто предупреждать надо, — миролюбиво сказал хозяин. — Отогреваешься?
— Да, спасибо.
— Проходи в комнату, а я пока чай заварю.
— Помочь?
— Нет, не надо. Сегодня ты на льготных условиях.
— А в другой раз?
— Поживем — увидим, — улыбаясь, ответил Вадим.
Валя зашла в просторную, светлую комнату и поняла, что Белов не преувеличивал, когда говорил, что любит порядок. Никаких разбросанных по стульям вещей. Валя провела кончиком пальца по полированному столу — видимо, убирали совсем недавно. Может, все было заранее запланировано? Валя решила проверить, насколько она недалека от истины.
— Белов, — она зашла на кухню, — признавайся, что за Золушка вчера здесь хозяйничала?
— Какая разница? Главное, что она подготовила все к приезду Феи, — ответил Вадим, накрывая заварочный чайник полотенцем. Ему было приятно проявление ревности со стороны Валентины. Она всегда такая рассудительная, спокойная, что ему казалось, ничто и никогда не сможет вывести ее из равновесия. Ему не хотелось признаваться, что она первая женщина, переступившая порог его квартиры с тех пор, как отсюда съехала Марьям. — Между прочим, я готовлю необычный чай. Он называется «Черный дракон», очень терпкий и ароматный.
— Ты ловко перевел стрелки, но тебе виднее. Положи мне, пожалуйста, сахара, я не борюсь с недостатками своей фигуры. — Валя вышла из кухни. Она снова принялась рассматривать комнату. Письменный стол завален исписанными листами бумаги. Какие-то иероглифы, схемы, в которых она ничего не смыслит. Кажется, это что-то связанное с программированием. Значит, он и дома придумывает свои программы. И тогда его мысли точно далеки от нее, Смирновой Валентины. Вздохнув, она прикоснулась к авторучке, перекидному календарю: двадцатое января, пятница. Потом подошла к книжному шкафу, книги стояли в нем стройными, плотными рядами. Да, комната не напоминала «берлогу». Скорее, семейное гнездышко, немного потерявшее тепло и уют в связи с отъездом хозяйки. Ведь она здесь была. Валя вновь почувствовала, как волна ревности поднимается в ней. Нет ничего хуже беспомощной зависти к благополучию прошлого. Какое неблагодарное занятие. Валя села в светло-серое кресло с бежевыми накидками и закрыла глаза. Она почувствовала, что начинает согреваться. По пальцам на руках, ногах побежали иголочки. Неприятное ощущение.
— Ты не заснула, Сергеевна? — голос Вадима раздался неожиданно близко. Валя мгновенно открыла глаза, а Вадим уже поставил две большие чашки с ароматным горячим напитком на стол, не забыв принести две белоснежные салфетки. Он напоминал хозяйственного мужчину, которому можно доверить дом. — Подсаживайся поближе, а хочешь, я тебе в кресло подам?
— Спасибо, я сейчас подойду. Так уютно у тебя, просто замечательно.
— Да, тогда зачем эти приколы с Золушкой?
— Впервые встречаю мужчину в котором сочетается не сочетаемое. Красивый, умный, опрятный, самостоятельный.
— Не хам, не пристает, золотых гор не обещает, — отпивая горячий чай, добавил Белов. При этом он хитро улыбнулся и выжидающе посмотрел на Валюшу.
Она тоже пригубила приготовленный напиток, обожгла губы и поставила чашку на стол. В комнате было тепло, и девушка почувствовала, что ей даже душновато. Она приспустила высокий ворот шерстяного свитера, прижала ладони к горячим щекам. Вадим сидел напротив в одной белой футболке, спортивных брюках. И когда он успел переодеться? Валя снова принялась рассматривать жилище своего друга. На стене большой барометр, несколько картин, пейзажи с березами. С ними комната казалась еще уютнее.
— Тебе нравятся березы?
— По-моему, самое красивое дерево. В детстве я часто гулял в березовой роще, что растет неподалеку от дома бабушки и дедушки. Такое умиротворенное состояние наступало. Я запомнил это ощущение на всю жизнь. Представляю, что испытываешь ты, когда приезжаешь из безкислородного города в свою Смирновку.
