Линда Дэвис - Гадюшник
Урча от удовольствия, Руби уютно свернулась у него на коленях. Впрочем, счастье ее длилось недолго, она снова очутилась на полу и гневно расширила глаза. Помахивая от возмущения хвостом, Руби проследила за тем, как хозяин надевает туфли, берет с большого стола ключи и бумажник и мягко закрывает за собой двери. И сразу раздается громкий щелчок всех трех замков, спрятанных в дверной панели. Он осторожно пересек улицу и, повторяя в уме названия различных блюд, направился к супермаркету на Голдерс-Грин-роуд.
Джейкобу Голдсмиту было семьдесят три года, и под стать зрелому возрасту был его тонкий, проницательный ум. По отношению к близким, среди которых Сара занимала особое место, он всегда оставался чутким и добрым. Да, он был человеком добрым и мягким, но с годами пришли острая проницательность и такт, отчего окружавшим его становилось легко и покойно. Такого не унизишь сомнительным комплиментом «славный», ибо сказать так было бы слишком мало, да к тому же и само определение вряд ли подходило, слишком он был для этого тонок и умен, к тому же сохранил боевой дух, проявлявший себя по преимуществу то и дело загорающимися в глазах огоньками. Не утратив бодрости духа, сохранил он и физическое здоровье.
Переодеваясь к встречам со старыми деловыми партнерами, он словно переключался на другую скорость, и тогда ему можно было дать не больше шестидесяти. Впрочем, с ними он теперь встречался редко — уже двадцать лет, как отошел от дел, и жизнь его круто переменилась. Еще двадцать три года назад, незадолго до ухода на покой, он переехал из Ист-Энда в дом на Голдерс-Грин. Соседкой его оказалась тетка Сары, сестра отца, Айла, в ту пору профессор химии в Лондонском университете.
Через год после переезда в доме у Айлы появились Алекс и Сара. Когда родители погибли в автомобильной катастрофе, им было соответственно шесть и восемь. Уютный мир детства разлетелся на куски. Алекс, тот и вовсе не находил себе места, и нередко Сара вскакивала ночами, крепко прижимая его к себе. Айлу дети полюбили, но ей так и не удалось заполнить пустоту, образовавшуюся после смерти родителей.
Айла была замечательная женщина. Она опережала свое время и во многих отношениях сделалась для Сары идеалом; но того, что можно назвать домовитостью, она была лишена начисто. Сара с Алексом были фактически предоставлены самим себе. Айла часто и надолго погружалась в свои исследования, которыми занималась в пыльной мансарде. Встречались только за едой. Джейкоб часто появлялся в саду, любовно ухаживая за всякими растениями. Вскоре дети почти все свое свободное время начали проводить с ним. Жена Джейкоба умерла десять лет назад, детей у него не было, так что с годами эта троица превратилась в нечто целое, весьма довольное своим бытием. Джейкоб частенько занимался стряпней, и постепенно Айла целиком предоставила ему эту сторону жизни. У них само собой возникло нечто вроде разделения труда. Айла помогала детям готовить домашние задания и натаскивала их в любимых предметах: Сару — в математике, Алекса — в геологии. А Джейкоб занимался кухней и играл с детьми.
Казалось, он обладал неисчерпаемым запасом всяких историй, начиная с времен второй мировой войны, когда служил в отряде королевских драгун, и кончая всяческими послевоенными приключениями. В конце концов он вернулся в Лондон, где сделался первоклассным специалистом по сейфам. В том числе и по их взлому.
Именно эта сторона его деятельности увлекала Сару всего более. Его, в свою очередь, этот интерес забавлял, и он с удовольствием рассказывал ей о своих сомнительных приключениях, а после долгих уговоров научил ее отпирать замки и вскрывать сейфы. К девяти годам она уже умела входить в дом без всяких ключей, а равно — проникать в сейфы к Джейкобу и Айле. Занималась она этим исключительно спортивного интереса ради. Содержимое сейфов ее в ни малой степени не занимало, напротив, нередко она подкидывала в них кое-что свое. Когда бы Джейкоб ни отпирал свой сейф, а делал он это примерно раз в два месяца, там обнаруживались записочки, оставленные ему Сарой.
Столь необычное воспитание, столь разнообразные влияния, не говоря уже о ранней утрате, выработали у Сары и Алекса весьма специфический моральный кодекс. Личную преданность друг другу и Джейкобу, они ставили необычайно высоко, а вот к тому, что другие сочли бы, скажем так, отступлением от нормы, относились вполне снисходительно. К примеру, их ничуть не смущали небольшие кражи, которые позволял себе Джейкоб, ибо жертвам от того хуже не становилось — страховые компании компенсировали все потери, — а также потому, что сам Джейкоб был человеком необыкновенно добрым. Он заботился о них, любил, развлекал и помогал выработать характер, в общем, независимый от привычных условностей.
Боевые подвиги Джейкоба и его трехлетние послевоенные странствия по Европе, закончившиеся возвращением в Ист-Энд, привили Алексу любовь к приключениям. Привязанность же Сары к Джейкобу, ничуть не уменьшавшаяся от того, что она знала о его промысле, считавшемся в глазах людей преступным, сызмала выработала у нее гибкие представления о нравственности, согласно которым отдельные действия сами по себе необязательно должны быть праведными или грешными. Чем старше она становилась, тем более обострялось у нее чувство справедливости.
Джейкоба ни разу не ловили, тюрьма ему никогда даже не светила, но ребенком Сара всегда боялась, что его у нее отнимут. И успокоилась она только после того, как деятельность его, в общем, сошла на нет и он пообещал, что никогда к ней не вернется. Так или иначе Сара всегда считала, что если Джейкоба засадят, то это будет всего лишь пародией на справедливость.
Айла тоже оказала, хотя и не прямо, сильное воздействие на формирование обоих детей, оказавшихся на ее попечении. С одной стороны — независимая, сделавшая успешную профессиональную карьеру женщина, воплощавшая в их представлении всех женщин, ибо других они просто не знали, с другой — кухарка Джейкоб; в результате дети оказались свободны от привычных стереотипов, связанных с полом. У Алекса под воздействием тетки и сестры выработались глубокое уважение и любовь к женщинам, а Сара упрямо не желала признавать, что пол может каким-либо образом препятствовать ее устремлениям и развитию талантов. Да, она росла с болезненным ощущением, сколь недолговечной может оказаться любовь, но вера в себя, в свои силы ее никогда не оставляла.
Эта вера провела Сару сквозь школьные годы, она помогла блистать в Кембридже и наконец сделала ее первой по математике. С детства она мечтала именно о такой карьере, но, оказавшись пару раз на встречах с представителями коммерческих банков, которые искали в Кембридже студентов-математиков для постоянно усложняющихся банковских операций, заколебалась. Абстрактный мир математики начал утрачивать свое очарование. Основательно обсудив это дело с Джейкобом и Айлой, Сара остановила свой выбор на Сити. Здесь она будет постоянно среди людей; мир чистой математики — мир чересчур замкнутый, к тому же работа в Сити обещает массу волнующих возможностей, да и денег. А деньги принесут ей свободу и то самое чувство надежности, которого ей всегда так недоставало.
Так Сара стала банкиром, а Алекс — путешественником, чьи горные вылазки, пока он еще не сделал собственного имени, оплачивала старшая сестра. Став на ноги, он начнет снимать документальные фильмы и постепенно с ней расплатится; а когда Сара покончит с работой в Сити, лет, скажем, через десять, он будет брать ее с собой в экспедиции. Таков был план, и вот уже четыре года, как он успешно выполнялся.
Айла, освободившаяся от домашних обязанностей, которые, впрочем, она и прежде не слишком прилежно выполняла, уехала читать лекции в Калифорнийский университет и вот уже два года жила в Беркли. Она продала дом, так что Сара, взяв огромный кредит в банке и ухлопав все свои накопления, купила себе новое жилище, на Карлайл-сквер, куда они с Алексом вскоре и переехали. Три месяца назад была выставлена на продажу квартира на первом этаже дома, где жила Сара с братом. Жившая там пожилая дама решила, видно, плюнуть на свою сомнительную независимость и переехала в Шотландию к женатому сыну.
Сара действовала быстро и решительно. Она давно уже зарилась на эту квартиру. При случае там всегда могли остановиться Айла или Джейкоб, либо Алекс мог использовать ее под склад своей многообразной амуниции. Она взяла новый кредит, на сей раз под завязку, залезла в сбережения, которые снова начала было делать, и купила квартиру за 160 тысяч фунтов. Так к двадцати семи годам Сара стала владелицей дома в Челси стоимостью в 800 тысяч фунтов, 400 из которых, взятых под залог хорошо оплачиваемой, но ненадежной работы, предстояло вернуть банку.
Когда-то финансовые проблемы могли казаться ей неразрешимыми, но на раны, полученные в детстве, целительное воздействие оказала позднейшая карьера, и теперь, хоть и не вполне удовлетворенная своей работой, Сара даже и тревожиться отказывалась, подначивая себя тем, что ненадежность положения сродни азарту игрока. Еще несколько лет такой же успешной работы в Сити, и она расплатится по всем кредитам и начнет откладывать деньги для вольной, как она любила выражаться, жизни.
