Рози Томас - Женщина нашего времени
Она выпрямилась и медленно пошла вниз по широким ступенькам. Ее пальцы бежали вниз по перилам из красного дерева, повторяя их плавные изгибы. С резьбы пыль была стерта, но не слишком тщательно, и она почувствовала кончиками пальцев слабый налет пыли. Голые доски ступенек были подметены, но на них остались частицы песка, которые поскрипывали под подошвами ее туфель.
Очевидность того, что медленное увядание «Бердвуда» едва ли было приостановлено, не расстраивала ее. Она давала ей осознание того, что еще предстоит сделать. Она это сделает, она может это сделать сейчас, когда этот дом стал ее домом. Крыша вновь станет исправной и не протекающей, ни дождь, ни ветер не будут иметь никакого значения, а под крышей настоящее красное дерево, стекло, кафель и мрамор засверкают вновь.
«Мое». — Харриет посмотрела вверх на тусклое пространство над ее головой. Три или четыре спальни второго этажа были наспех убраны к этому вечеру, и огни сверкали в них, как будто там уже кто-то жил. Мой прекрасный дом. Она была горда обладанием этого дома, как когда-то она гордилась «Пикокс».
— Извините. Ребята держат двери чересчур широко открытыми, — веселая и энергичная девушка в белом переднике, занимающаяся организацией приема, прошла через коридор и широко улыбнулась Харриет, стоящей в начале лестницы. — Черт возьми, вы прекрасно выглядите.
Харриет уже оделась для вечера. Она внимательно изучила свое новое отражение в незнакомом платье из зеленого бархата в помутневшем пятнистом зеркале в одной из спален. Платье, казалось, соответствует дому.
— Спасибо. Не волнуйтесь о двери. Я ее прикрою.
Она прошла через коридор и выскользнула на крыльцо, захлопнув за собой огромные двери. Сквозь кованое железо виднелось небо. За рваными облаками слабо проглядывала луна.
Харриет уже не боялась темноты. Она вновь находила успокоение под ее защитой. Она медленно шла по покалывающей траве, слушая скрип огромных деревьев, окружающих дом. Голые ветви раскачивались и шумели от ветра.
Вдали от дома и деревьев в дальнем конце бердвудской земли, принадлежащей теперь ей, Харриет увидела еще один припаркованный фургон. Лучи света метались по траве, на мгновения делая ее зеленой. Несколько человек сидели, готовые начать фейерверк.
Харриет держалась на расстоянии от этих далеких дуг света. Она подошла к кустам и несколько секунд постояла под защитой их зеленой листвы, вдыхая кисловатый запах недавнего дождя. По всему первому этажу дома горел свет, он сверкал в тех окнах, с которых двое рабочих Дэвида Хоукинза сняли щиты с черными каракулями. «Бердвуд» вновь возвращался к жизни.
Харриет не знала, сколько она простояла, глядя на дом. Она только почувствовала, что влага просачивается в ее туфли, а бархатное платье не защищает от холода. Она пошла назад по траве под поломанное крыльцо.
Двойные двери были открыты настежь, демонстрируя драгоценные краски и яркий свет внутри. Ощущался запах приготавливаемого угощения и слышался смех. Харриет вновь вошла в дом, оставив двери открытыми, как бы приглашающими войти.
Она ходила из комнаты в комнату, глядя на то, что было сделано.
Это не был большой прием для коллег и друзей, который она когда-то мечтала дать. Это был прием для Эвердена, и предвкушение его было ей приятно. Работники фирмы «Оформление интерьеров для всех случаев жизни» вместе со строителями и уборщицами хорошо сделали свое дело. Дом был наполовину заброшен, в нем не было мебели, но театральную сцену в нем соорудили. Большие пустые комнаты были плохо освещены, и поэтому освещение усилили с помощью дров, горящих в открытых очагах и сотен свечей, установленных в канделябрах.
Дизайнеры взяли большие куски белой ткани и обработали их гипсом, а затем развесили их, чтобы образовались волны и складки. В результате получились сломанные мраморные колонны и разрушенные классические балюстрады, которые расставили по комнатам, создав, таким образом, затемненные ниши и гроты.
Колонны обвили гирляндами плюща и белой омелы, огромные ветки пихты положили на мраморные каминные доски и закрепили над дверями, чтобы они излучали свою торжественность и распространяли рождественский запах в тепле комнат.
В гипсовых нишах расставили простые скамейки и складные стулья. В самой большой комнате была подготовлена танцевальная площадка, в ней будет играть оркестр. В другой комнате расставили круглые столы под белыми скатертями, готовые к ужину.
Харриет одобрила все, что она видела. Огонь в очагах и пламя свечей, отбрасывая колеблющиеся тени на временные колонны и на сложную лепку потолка, сверкал на глянцевых завитках плюща. Старый дом за одну ночь был превращен в полуготическую, полупасторальную фантазию. Скоро придут люди. Если Харриет приобрела «Бердвуд» одной рукой, то сегодня вечером она старалась другой рукой вернуть его назад.
Большие белые приглашения с глубоким тиснением были отпечатаны для стольких местных жителей, сколько, по ее мнению, смогут вместить эти комнаты.
Прибудут члены приходского совета с женами и мужьями, постоянные посетители «Снопа пшеницы», священник и церковный староста с семейством, обитатели больших домов с оранжереями в окрестностях. Придут местные фермеры с женами и крупный землевладелец, обладатели мелких клочков земли, заключившие соглашения с Китом Боттриллом. В полном составе прибудут женский институт, лига молодых консерваторов и клуб пенсионеров. Пришла даже мисс Боулли.
«Они прибудут, — подумала Харриет, — поглазеть на комнаты, потолкаться друг с другом и еще раз посмотреть на «Девушку Мейзу», если еще вдоволь на нее не насмотрелись. Одна ее часть хотела с гордостью поразить их всех сегодня вечером великолепием дома. А другая ее часть, лучшая часть, хотела, чтобы они увидели, что «Бердвуд» все еще здесь, и чтобы они убедились в том, что он все еще принадлежит Эвердену.
Харриет бродила между сломанными колоннами, когда услышала шум за своей спиной. Она обернулась и увидела Элисон.
— Как вам нравится? — она широко развела руками.
Она гордилась этим возрождением, даже если оно продлится всего одну ночь.
Элисон посмотрела на гирлянды из плюща, ярко горящие свечи и темные, тяжелые ветки пихты.
— Как я и говорила. Когда вы делаете что-то, вы отдаете этому все свое внимание. Никаких полумер. Это выглядит изумительно.
— Я нервничаю, — призналась Харриет. — Как вы думаете, они придут? Им понравится?
— Придут ли они? Ни о чем другом в Эвердене не говорят уже несколько недель. Когда я проходила сегодня через деревню, всеобщее возбуждение было очевидным. Но я не могу предсказать, что будет представлять интерес для клуба пенсионеров. Возможно, то, что кто-то обнаружит Тома Фроста вместе с женой священника в гипсовой пещере.
Они рассмеялись, но Элисон подумала, что при всех способностях Харриет была в ней неуверенность, которая делала ее странно уязвимой. Возможно, это было результатом сочетания хрупкости с пламенной энергией, что делало ее привлекательной в глазах мужчин.
Элисон видела глаза, которые следовали за ней, но она не предполагала, что восхищение компенсировалось ранимостью Харриет, которая и вызывала его. «Для предпринимателя, — подумала Элисон, — было бы лучше иметь слоновью шкуру».
— Пойдемте посмотрим остальное, — пригласила Харриет.
Они обошли дом, проходя через комнаты, ожидающие гостей, в которых официанты и официантки подготавливали свои рабочие места, и проникли на кухни, где за черными дверями был разбит парусиновый лагерь. Здесь, как часы работало, по-видимому, несколько десятков человек.
Харриет казалась Элисон одинокой среди всего этого на скорую руку собранного обваливающегося великолепия в ее большом доме. Они вернулись в коридор и остановились перед широкими ступеньками. Харриет смотрела в темноту.
— Они скоро будут здесь, — прошептала она.
Неожиданно она повернулась к Элисон. С какой-то неловкостью она взяла ее за руку.
— Это благодаря вам я нахожусь здесь, — сказала она, — потому что вы были так великодушны и пригласили к себе, едва зная меня. Я хочу поблагодарить вас.
Элисон была тронута. Все впечатления, которые возникали в ней, когда они обходили дом, слились сейчас воедино. Харриет была сильной, очень богатой и деловой, но она нуждалась в друзьях. Это было настолько очевидно, что Элисон рассердилась на себя, хотя она и гордилась своей проницательностью, за то, что не определила для себя этого раньше. Она была обманута внешним видом, как и все остальные.
— Я рада, что сделала это, — сказала она. — Хотя нет нужды благодарить меня за что-то. Я ни за что на свете не пропустила бы сегодняшний вечер. — Она на секунду задержала руку Харриет, а потом отпустила ее.
— Посмотрите, — сказала Элисон.
