Морье Дю - Мери Энн
- Значит, ты обманывал меня все это время?
- Я никогда не лгу. Это слишком накладно.
- В тот первый вечер на Блэк Рейвен Пэссидж ты всем нам сказал, что у тебя много денег.
- Так и было на тот момент. Но они быстро кончились. Я всегда могу достать еще больше.
- Как же ты собираешься это сделать?
- Играть в карты, на бирже, на скачках. Что-нибудь подвернется.
- Но твой отец? Ты говорил, что твой отец богат, что всегда можешь попросить денег у него?
- Здесь не все так просто.
- Что ты имеешь в виду?
Она взяла его за плечи и развернула лицом к себе. Почему он всегда так беспечно смеется, почему пожимает плечами, как бы извиняясь?
- Джозеф, ты должен сказать мне правду. Немедленно, и давай покончим с этим. Я люблю тебя. Обещаю, я не буду сердиться.
Прошло уже шесть недель со дня их свадьбы, и, хотя она полностью подчинила его себе: они вели спокойный образ жизни в меблированных комнатах, на его щеках появился румянец и взгляд его стал более осмысленным, - он все еще отказывался обсуждать их будущее. Когда она спрашивала его, написал ли он отцу, он сразу же переводил разговор на другую тему.
Тишина Хэмпстеда уже начинала надоедать. Ей хотелось вернуться в город, увидеться с матерью и братьями, предстать перед всеми в качестве госпожи Джозеф Кларк, снохи известного строителя, в полной мере насладиться статусом замужней дамы.
Они уже две недели не платили за квартиру. Как же глупо ютиться в убогой комнатушке, когда одно слово отца Джозефа может обеспечить им прочное материальное положение и уважение везде, где бы они ни оказались. Мери Энн мечтала о том, что всегда сопутствует свадьбе: подарки, поздравления, фамильное серебро и столовое белье, дом, который она смогла бы обустроить по своему вкусу (для начала можно и небольшой). Какой смысл было выходить замуж, если у нее ничего этого нет?
К тому же осенью у них родится ребенок, теперь уже она была в этом совершенно уверена. Джозеф должен понять: для ребенка все должно быть лучшим. Она опять внимательно посмотрела на него. Он избегал встречаться с ней взглядом.
- В чем дело, Джозеф?
Внезапно он сунул руку в карман и достал письмо.
- Ну, ладно, - проговорил он, - ты победила. Просто я считал, что не нужно вот этим портить нам удовольствие. Лучше прочти.
Письмо было без обращения. На нем стояло число: двадцать третье мая, через четыре дня после их свадьбы. В углу было написано: "Эйнджел Корт, Сноу Хилл".
"С детства ты доставлял мне сплошные неприятности, поэтому меня совершенно не удивило сообщение Томаса Бурнелла о твоем отвратительном поведении. Напомню тебе, что это не первый, и не второй, и не третий твой поступок подобного рода. Только надежда уберечь тебя от несчастий заставила меня отдать тебя в ученики к Бурнеллу. Я никогда не верил, что ты талантлив, да и Бурнелл невысокого мнения о твоих способностях. Насколько я могу судить, единственная твоя возможность зарабатывать честным трудом - это трудиться в качестве сдельщика под чьим-либо надзором. Как мне сказали, ты женился на соблазненной тобой девушке. Меня удивило, почему она, имея представление о твоем характере, вышла за тебя, однако этот вопрос меня мало интересует, так как я не намерен видеться с вами. Ради твоей матери я предоставлю тебе пожизненно сумму в размере одного фунта в неделю, или пятьдесят два фунта ежегодно. Большего тебе от меня ждать нечего, и после моей смерти все мое состояние и мое дело отойдут к твоим братьям.
Твой отец Томас Кларк".
Пока Мери Энн читала письмо, Джозеф наблюдал за ней. Сдержит ли она обещание или рассердится? Он знал ее буйный нрав. Между ними уже не раз происходили стычки, она устраивала скандалы, которые ему удавалось подавить только с помощью любовных утех.
Но как она отнесется к словам "подобный поступок"? "Не первый, и не второй, и не третий". Да, серьезная проблема. Может, ему стоит признаться в своей связи с сестрой владельца гостиницы? Или в другом, более прискорбном случае, с женой возчика? Должен ли он выслушивать ее упреки, за которыми последуют слезы, хлопанье дверью и возвращение к ее матери?
Хотя Джозеф считал, что хорошо знает свою жену, он ошибался. Намек на его былые похождения не тронул ее. В первую же неделю после их знакомства на Блэк Рейвен Пэссидж его манера ухаживать рассказала ей все, что она хотела знать о его прошлом. Однако больно резанула ее одна фраза: "Я икогда не верил, что ты талантлив, и Бурнелл невысокого мнения о твоих способностях". Только эти слова имели значение. И перспектива на будущее: "...в качестве сдельщика под чьим-нибудь надзором". Неужели ей больше ничего не светит?
Она разорвала письмо и улыбнулась мужу.
- Хватит о твоем отце, - проговорила она. - Что ты можешь сказать о своих братьях?
Джозеф пожал плечами.
- Джон - старший, - ответил он, - он сын моего отца от первого брака и намного старше всех остальных. Он женат, у него семья, живет на Чарльз-сквер в Хокстоне. У нас были прекрасные отношения. Томас - полная копия моего отца: трудолюбивый, осторожный. Он всегда относился ко мне с подозрением. Джеймс не имеет никакого отношения к нашему бизнесу: он учится в Кембридже и собирается стать священником. Еще у меня есть сестра. Но какой смысл обсуждать их? Я - "паршивая овца". Они всегда именно так ко мне и относились.
Воздав каждому по заслугам, он значительно повеселел. Перекладывая на них вину, он отпускал себе грехи. Он никогда не был ни в чем виноват.
- А твой дядя?
- Какой дядя?
- Ты рассказывал, что у тебя есть дядя, олдерман Кларк, который может стать лорд-мэром Лондона.
- А, этот. - Джозеф опять пожал плечами. - На самом деле родство очень дальнее. Я совсем его не знаю.
Каждое его слово подтверждало самые страшные опасения Мери Энн. Теперь она поняла, что все это время он морочил ей голову. Кларки вовсе не так богаты, как она представляла. Это самая обычная семья, принадлежащая к торговому сословию и, как сотни других подобных семей, живущая довольно скромно. У них и в помине не было никаких высокопоставленных родственников. Но она так любила Джозефа и, ослепленная его красотой, никогда не задумывалась над тем, чтобы более подробно расспросить его о прошлом. Любила. Неужели она говорит о своей любви в прошедшем времени? Нет... никогда... никогда... Она отбросила эти мысли.
- Единственное, что мы можем сделать, - сказала Мери Энн, - это обратиться к твоему брату Джону. Думаю, что лучше этим заняться мне.
Она вновь обрела свой природный оптимизм. Так случалось каждый раз, когда ей приходилось что-то обдумывать, строить планы. Она перехитрит братца Джона точно так же, как она обвела вокруг пальца господина Дея, который разрешил ей носить домой оттиски. И очень многое будет зависеть от жены братца Джона.
Она отправилась в Хокстон в одиночестве. Она подгадала так, чтобы приехать в воскресенье после обеда, когда братец Джон, умиротворенный утренним посещением церкви и разморенный обедом, будет уютно сидеть дома в окружении своих домочадцев.
Черльз-сквер, уютный и спокойный, с современными домами, производил впечатление стабильности и респектабельности.
"Мы могли бы разместиться на самом верхнем этаже, - подумала Мери Энн. - Нам должны выделить две комнаты, которые выходят на улицу, и одну - с окнами во двор. И никакой платы".
В своем подвенечном платье из розового муслина она выглядела невинной девочкой. Дверь открыл сам братец Джон. Мери Энн сразу же узнала его. Он оказался более потрепанной, вялой, менее элегантной копией Джозефа. Она решила, что с Джоном легче сладить, чем с Джозефом.
- Простите меня, - проговорила она. - Я жена Джозефа. - И разрыдалась. Эффект был поразительным. Ее по-родственному обняли за плечи, проводили в гостиную, над ней принялась хлопотать жена Джона (слава Богу, у нее вид истинной матери большого семейства). За Мери Энн следили любопытные глазенки детей, которых выпроводили из комнаты. И когда все утихомирились, она рассказала свою историю.
- Если бы Джозеф узнал, что я поехала к вам, он никогда бы меня не простил. Я сказала, что еду к матери. Он много мне рассказывал о вас обоих, и из его слов я поняла, что вы не прогоните меня. Он так привязан к вам, но вы же знаете, как он горд.
Они сомневались и в его привязанности, и в его гордости, но, когда она улыбнулась им сквозь слезы, их сомнения мгновенно рассеялись.
- Он так переживал из-за письма отца. Вы ведь знаете об этом?
Они знали. Очень грустно, но что можно поделать.
- Это я настояла на свадьбе. Я заставила его сбежать. Мне было так плохо дома, а моя мать настояла, чтобы я работала экономкой у некоего господина Дея.
Она рассказала про господина Дея. Как он ломился - ни слова о его робком стуке - ломился в дверь в десять вечера, как она сбежала к Джозефу.
- А как бы вы поступили на момем месте? - обратилась она к госпоже Джон.
На лице госпожи Джон отобразился ужас, отвращение, сочувствие. Бедная девочка, как она переживала!
