Мэри Портман - Импровизация
Глупая девчонка, молчание Майкла не повод, чтобы сомневаться в его честности и привязанности к тебе, насмешливо сказал ей внутренний голос. Это повод сомневаться в твоей привязанности к нему.
Спустя три дня Долли сидела на диване и ждала, когда Лиззи выйдет из душа, чтобы поговорить по душам.
Лиззи не была дома с субботнего вечера, когда уехала с Майклом. В квартире бойфренда хранилось столько ее вещей, что при желании Лиззи могла бы оставаться там несколько недель подряд. Но она свято придерживалась собственного правила и проводила в квартире Майкла не больше двух-трех дней.
Годы совместного проживания — не считая периодов, когда это проживание было фиктивным (убедить Долли взять деньги за это время можно было только под угрозой самоубийства), — приучили Лиззи к мысли, что мир, тишина, покой и одиночество являются для Долли пределом мечтаний.
Долли знала это и благодарила небо за такую сожительницу. Мало у кого — в том числе и у ближайших подруг — хватало терпения выносить ее фокусы. О чем Лиззи ей часто напоминала.
Но правда известна только самой Долли. Она ненавидит одиночество. Ненавидит пустые квартиры. Ненавидит тишину. Ненавидит чувствовать себя отделенной от остального мира.
О да, она прочитала достаточно популярных книг по психологии и знает, что представляет собой классический случай. Экстравертный тип, который чувствует себя на людях лучше, чем наедине с собой. Любительница общения, предпочитающая ловить момент. Но временами испытывающая типичные для интроверта приступы уныния, тоски, отчаяния, безнадежности и депрессии, сопровождающиеся потоками горьких слез.
Поэтому она больше не плачет.
Ну разве что изредка. Когда смотрит видеокассеты с романтическими фильмами, где в кульминационный момент звучат баллады, серенады и душещипательные мелодии. Вроде «Робин Гуда», когда Кевин Костнер говорит деве Мэриан: «Я готов отдать за тебя жизнь». После чего начинают играть арфы и лютни.
А разве можно забыть тот потрясающий фильм, где в финале Хью Грант возвращается к Эмме Томпсон? Если бы не Лиззи, Долли ни за что не опустилась бы до муры вроде «Сидни и ее друзей», ежевечерний просмотр которой стал у них чем-то вроде традиции.
Как только Лиззи познакомилась с Майклом, Долли поняла, что дни их совместной жизни сочтены. Но не позволила себе удариться в панику. Не сейчас. Еще рано. А там видно будет. Может быть, она совершит ужасную глупость и уйдет в пансион.
Но пока все хорошо. Сегодня вечер вторника. Лиззи наконец вернулась домой, поела, устроила постирушки, залезла в душ, и теперь Долли готова вернуться к их обычному распорядку. То есть просмотреть накопившиеся за уик-энд две серии «Сидни и ее друзей».
Лиззи вошла в комнату, распространяя аромат лимонного шампуня, плюхнулась на диван и начала вытирать волосы полотенцем. Потом засунула ноги под подушку, на которой сидела Долли, посмотрела на экран и хмуро сказала:
— Я уже видела эту серию.
Долли покосилась на подругу и пересела на другую подушку, подальше от ног Лиззи.
— О чем ты говоришь? Это же повтор. Ты видела их все. И не по одному разу.
— Знаю. Но, если ты знаешь фильм наизусть, он перестает казаться забавным.
— Раньше тебя смешил каждый эпизод, сколько бы раз ты его ни видела, — мягко напомнила ей Долли. Лиззи часто возвращалась от Майкла в плохом настроении, потому что отчаянно хотела остаться, но силой заставляла себя уйти. — Хочешь, чтобы я выключила телевизор? Честно говоря, я сделала бы это с удовольствием.
Лиззи скорчила гримасу, собрала волосы в узел, покачала головой и потянулась к пакетику с галетами, который она положила на дощатый пол рядом с банкой диетической содовой воды.
— Мне нужен шум. Постоянный и равномерный. Это позволяет не думать.
Позволяет не думать? Забавно… И это говорит женщина, гордящаяся тем, что она думает обо всем на свете?
— Если ты уже видела эту серию, то все равно будешь думать. Даже глядя на экран телевизора.
Вместо ответа Лиззи сунула в рот пару галет и улыбнулась от уха до уха.
Однако Долли ничуть не оценила шутку подруги.
— Если хочешь знать, с апельсином такие вещи получаются лучше.
Лиззи нахмурилась, прожевала галеты, а затем проглотила их.
— Ладно. Раз так, очисти мне апельсин. А заодно принеси банан, яблоко и коробку шоколадных конфет.
Долли остановила кассету, заставив главного героя застыть с открытым ртом.
— Перестань кукситься и поговори со мной.
— Не могу, — пробормотала Лиззи. — Рот занят.
— Пятнадцать секунд назад это тебе не мешало. — Долли наклонилась, подняла банку с содовой, протянула ее подруге, подождала, пока та запьет галеты, а потом спросила: — Ну так в чем дело?
Лиззи подтащила к себе еще несколько подушек и превратилась в шар с длинными ногами.
— Мне не нравится твоя игра.
Не нравится игра? «Ура! Аллилуйя!» — запел дьявол, стоявший за левым плечом Долли.
— Почему? Я думала, что вы с Майклом уже пакуете вещи, собираясь в путешествие.
— Какое путешествие?
Слова Лиззи подействовали на Долли как прикосновение холодного собачьего носа к голой ноге.
— Ты что, с луны свалилась? Путешествие на яхте. Приз, учрежденный Сесили!
— А с чего ты взяла, что он достанется нам?
— С того, что для вас с Майклом игра должна казаться парой пустяков.
— Это ты так думала, — недовольно фыркнув, ответила Лиззи.
Ах как трудно сохранять спокойное лицо, ровный тон и невинный вид…
— Ты хочешь сказать, что вы с Майклом ничего не знаете друг о друге?
— Не знаем. — Лиззи прищурилась и искоса посмотрела на подругу. — И мне кажется, что ты об этом догадывалась. Ты у нас известная лиса.
— О чем ты говоришь?
— Не заговаривай мне зубы, Долли Грэхем! — разозлилась Лиззи. — Я все вижу! Хочешь сказать, что ты сделала это не нарочно?
— Что я сделала?
— Составила эту анкету. Ты подозревала, что я ничего не знаю о Майкле.
— Ей-Богу, у тебя паранойя. А заодно шизофрения, мания преследования, комплекс неполноценности и мания величия. Ну да, я составила анкеты. Но откуда я знала, кому они достанутся? Мне и в голову не приходило, что это может вызвать какие-то трудности, — добавила Долли и тут же пожалела об этом. Не следовало заходить так далеко. Как говорится, любопытство до добра не доводит.
Лиззи сложила руки на груди.
— Ага. Как же…
— Ты мне не веришь?
— Я верю только в одно. Что ты не могла… нет, не можешь дождаться, когда я начну рассказывать, какие неимоверные трудности возникли у нас с Майклом из-за твоей дурацкой анкеты.
— Что за чушь? — Долли схватила Лиззи за палец и выкручивала его до тех пор, пока та не запросила пощады. — «Мусорщик» — моя работа. Сделанная для колонки «Девичьи игры». Она не имеет никакого отношения к тебе и Майклу. К Джонни и Сабине. К Сесили и Питу. И ты это прекрасно знаешь!
Лиззи снова нахмурилась и потерла руки.
— Да, знаю. Просто не хочу признаваться, что я не сумела ответить ни на один вопрос твоей анкеты.
— Чего же ты хочешь? Сколько дней назад ты получила анкету? Три? Я не собиралась до такой степени облегчать вам задачу. Но ты все равно преуспела лучше, чем я. У меня не было ни малейшей возможности что-то узнать об Алексе. — В унизительные подробности того, что случилось между ней и сексуальным адвокатом после ухода подруги, Долли вдаваться не собиралась. — Если ты не можешь относиться к игре как к развлечению, относись к ней как к работе. Моей работе. От которой зависит и твоя работа. Иначе зачем было создавать «Девичье счастье»? — Долли сделала вид, будто хочет подняться и отряхнуть прах редакции со своих ног.
Лиззи быстро повернулась на бок и побила козырь Долли своим.
— Эта игра не предусмотрена моими должностными обязанностями!
Выбора не оставалось, и Долли открыла огонь из тяжелой артиллерии.
— А как быть с обязанностями, которые накладывает дружба?
— Я не помню, чтобы наши правила позволяли тебе ставить мою жизнь с ног на голову. — Лиззи снова потянулась за галетами.
— Ничего не с ног на голову! — Увидев угрюмый взгляд подруги, Долли протянула к ней дрожащую руку. — О’кей. Наверно, тебе действительно было слегка не по себе.
— Слегка? — взвизгнула Лиззи и бросила галету в Долли. — Я знаю о Майкле наверняка только одно: какое он носит нижнее белье!
Как ни странно, но сама Долли до сих пор не задумывалась, что носит Алекс под белыми крахмальными рубашками и идеально отутюженными темно-серыми брюками в полоску.
— Какое же?
— Ха! Так я тебе и сказала. Особенно после того ада, который я прошла по твоей милости! — Она злилась все сильнее…
Долли начала подбирать с подушек и собственных коленей кусочки галет и строить из них домик.
