KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Любовные романы » love » Мор Йокаи - Золотой человек

Мор Йокаи - Золотой человек

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Мор Йокаи, "Золотой человек" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А кто он такой?

— Вы его увидите, когда все мы соберемся вечером.

На острове была страдная пора — сбор урожая яблок. Женщины и дети срывали спелые плоды румяных, золотистых и багряно-алых оттенков и складывали их прямо на траве. Груды налитых соком яблок напоминали пирамиды из ядер, некогда громоздившиеся во дворах замков. Огромный фруктовый сад так и звенел веселыми голосами.

Когда же осеннее солнце склонилось к западу, звон колокола возвестил с вершины холма о конце трудового дня. Последние плоды поспешно уложили в корзины и понесли в усадьбу.

Мы с Деодатом тоже направились в ту сторону, откуда раздавались звуки колокола. Он висел на башенке деревянного домика. Теремок был сплошь увит плющом, но некоторые колонны веранды не были закрыты листьями, и меня поразила их причудливая форма. Видно было, что их создавал художник-резчик в порыве высокого вдохновения.

Перед домиком на зеленой лужайке были расставлены столы и скамейки. По окончании работы сюда и устремились все члены колонии.

— Здесь живут наши старики, — шепнул мне Деодат.

Вскоре из дома вышла счастливая чета. Женщина лет шестидесяти и мужчина лет восьмидесяти.

У старца было энергичное и умное лицо. Весь его облик произвел на меня неизгладимое впечатление.

Голова его облысела, но остатки былой шевелюры и усы были чуть тронуты сединой, а резкие, но спокойные черты, как видно, мало изменились за долгие годы. Размеренный, правильный образ жизни, спокойный нрав, бодрое настроение всегда на пользу человеку.

Прабабушка выглядела тоже чудесно. Ее белокурые волосы уже серебрились, но глаза сохранили молодой блеск, а щеки, когда старик целовал ее, вспыхивали румянцем, словно у невесты.

При виде всей своей семьи старики просияли. Они целовали каждого, называли по имени. Старики души не чаяли в своих детях и внуках и были глубоко счастливы.

Наконец очередь дошла и до нас. Старики обняли Деодата — старшего сына, а затем, пожав руку мне и моему другу, пригласили нас поужинать.

Прабабушка до сих пор надзирает за кухней и готовит еду для своего многочисленного потомства. Каждый из членов семьи может садиться за тот стол, который ему по душе, с милыми ему людьми. Старик сел с нами и с Деодатом. Крохотная златокудрая девочка по имени Ноэми попросилась к нему на колени и получила разрешение слушать наши ученые разговоры.

Когда прадеду назвали меня, он долго смотрел мне в лицо, и на щеках его проступил румянец. Мой ученый друг спросил, не слыхал ли он раньше моего имени. Но старик хранил молчание. Деодат пояснил, что за последние сорок лет отец его ничего не читал, ограничиваясь лишь книгами по сельскому хозяйству и садоводству, и поэтому не знает, что творится на свете.

Тут я, как человек общительный, захотел поделиться со старцем своими знаниями и начал рассказывать ему обо всем, что произошло в мире за эти сорок лет.

Я поведал о событиях, разыгравшихся в нашей стране, в результате чего Венгрия соединилась короткой черточкой с Австрией и стала частью двуединой Австро-Венгерской монархии.

Мой слушатель, куривший в это время трубку, пустил густой клуб дыма, как бы говоря: «А вот мой остров никому не принадлежит!»

Я рассказал ему о налогах и податях, обременяющих население.

«На моем острове нет никаких податей!» — возвестил мне новый клуб дыма.

Я поведал также о великих битвах за свободу, которые происходили в нашем отечестве и во всем мире.

Он ответил мне клубами дыма: «Здесь мы ни с кем не воюем».

В тот период деньги катастрофически обесценивались. Знатные семьи, обладавшие огромными богатствами, разорялись одна за другой. Я пытался растолковать ему все это.

Новое облачко дыма означало: «А у нас вовсе нет денег!»

Потом я рассказал об ожесточенной борьбе, которую вели в нашей стране различные политические партии, а также о печальных последствиях религиозной нетерпимости, властолюбия и национальных распрей.

Старик не спеша выбил догоревшую трубку, видимо, думая про себя: «У нас нет ни епископов, ни вербовщиков голосов, ни министров».

Наконец, я стал распространяться о том, какой могущественной станет в будущем наша страна, когда исполнятся все чаяния нашего народа.

Малютка Ноэми заснула на коленях прадеда, ее надо было отнести домой и уложить в постель. По-видимому, для старика это было гораздо важнее всего, о чем я повествовал. Спящая девочка перекочевала с колен прадеда на колени прабабки. Когда прабабка с девочкой покинули нас, старец спросил меня:

— Где вы родились?

Я ответил.

— Какая у вас профессия? Чем вы занимаетесь?

— Я романист.

— Что это такое?

— Романист — это человек, который, узнав конец какой-нибудь истории, может догадаться обо всем, что было раньше.

— В таком случае, — сказал он, беря меня за руку, — придумайте мою историю! Существовал некогда человек, который покинул мир людей, где все дивились его успехам, а потом создал свой собственный мир, где все его любят.

— Могу ли я узнать ваше имя?

При этих словах старец выпрямился и, казалось, стал еще выше. Он поднял дрожащую руку и положил ее мне на голову. И вдруг мне почудилось, что эта рука когда-то покоилась на моей детской белобрысой головенке и что я где-то видел это лицо.

— Мое имя Никто, — ответил старик.

Потом повернулся и, ни слова не говоря, ушел к себе в дом. За все время нашего пребывания на острове он больше к нам не выходил.

* * *

Вот как течет жизнь на «Ничейном» острове. Для него установлен двумя державами особый режим, и обладатели этого уединенного клочка земли могут привольно жить вне всяких государственных границ еще пятьдесят лет.

Полвека!..

А кому дано знать, что станет за это время с миром?..


Конец

Послесловие к «Золотому человеку»



Признаюсь, из всех написанных мной романов самый мой любимый — «Золотой человек». Пожалуй, он и наиболее популярен среди читающей публики. Его переводили чаще других моих книг на иностранные языки. В английском переводе он вышел в двух изданиях: в лондонском «Timars two worlds» («Два мира Тимара») и в нью-йоркском «Modern Midas» (Мидас, в руках которого все превращается в золото). В Германии две книжные фирмы даже затеяли процесс, оспаривая друг у друга право на издание этого произведения. Я написал и пьесу на сюжет этого романа. И это единственное мое драматическое произведение, которое продержалось на театральных подмостках двадцать лет и с успехом ставилось также на сценах немецких театров. Но у меня есть и особые причины любить этот роман. Все его персонажи хорошо знакомые мне люди.

У меня многочисленная родня, с которой я поддерживаю отношения.

Имущественное положение и родовое наследие семейства Йокаи было упорядочено в начале прошлого века особым указом, причем была назначена комиссия для рассмотрения тяжбы с баронами Махолани. Однажды я спросил своего старшего брата Кароя, слывшего у нас в семье живой летописью:

— Почему наши прадеды жили на барскую ногу, как и подобало важным господам, а мы, как и наш отец, еле-еле перебиваемся и вынуждены жить своими трудами?

Брат рассказал мне, как обстоит дело с нашим наследством:

— Обширное родовое имение существует и по сей день. Но возьми-ка в руки мел да подсчитай! У нашего прадеда родились сын и пять дочерей. Долю наследства этих пяти девиц приобрел епископ Печа, тоже принадлежавший к нашему семейству. Он употребил свое состояние на создание школ и благотворительных фондов. Наш дед унаследовал только шестую часть имения. У него было два сына и две дочери. Стало быть, на долю нашего отца пришлась всего двадцать четвертая часть былых владений. У него трое детей, а каждому из нас досталась одна семьдесят вторая часть имения. Ты унаследовал свою долю и по сей день владеешь ею.

Мой прадед по материнской линии был далеко не столь богат, зато более знаменит. Пулаи возглавлял тайную канцелярию князя-правителя Венгрии Ференца Ракоци II[37] и от его имени поддерживал сношения с иностранными державами.

А вот по линии нашей бабушки мы состоим в родстве с весьма состоятельной фамилией Сючей.

В семидесятых годах Лайошне Сюч была всеми уважаемой особой в светских кругах Будапешта. Она владела большим домом на бульварном кольце Музеум и виллой в Балатонфюреде. В театральный сезон ее каждый вечер видели в абонированной ею литерной ложе Национального театра. Это была почтенная, благообразная старуха. К тому же она занималась благотворительностью.

Я тоже нечто получил от нее: основную идею романа.

Случай свел меня с нею однажды после полудня. Мы вместе плыли на пароходе «Кишфалуди» — от Балатонфюреда до Шиофока.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*