Элли Крамер - Серебряная луна
- Я тоже ее очень люблю, Мэри, миссис Вейл. Но ведь она выходит за... Ника...
- Ха!
- Ей будет не до меня. Да и мне...
- Вот это правильно. Тебе замужем самое место. Бросай ты вертеться перед зеркалом, заканчивай курсы для очистки совести и выходи замуж. Секретарша из тебя получится аховая, а вот жена - хоть куда.
- Все вам смеяться, миссис Вейл!
- Вот сейчас я как раз серьезна, как собор святого Петра! Дотти, ты уж прости меня за мой язык, но я всю жизнь такая, мне привычки менять поздно. Поверь мне, есть женщины, которым противопоказано работать. Они даже добиваются успехов, делают карьеру, зарабатывают деньги и хорошо одеваются, покупают себе квартиры и машины, ездят на всякие курорты и ходят в театр но посмотри такой женщине в глаза, а там одна тоска и полная бессмысленность. Потом ей вдруг попадается какой-то небритый мужик с брюшком и склонностью к выпивке, проходит полгода - оп-па!
Мужик уже выбрит, чисто одет, сыт и бросил пить, ходит на работу и ездит на ее машине, а она сама, босая, беременная и в халате, варит ему суп и абсолютно счастлива. Потом у них родится трое детей, она растолстеет и забудет, как звали ее маникюршу, но, что характерно, все они будут счастливы.
- Фу, миссис Вейл...
- Дурочка. Я ж не говорю, что все должны такими быть. Просто это случается, и очень даже часто. Ты, сдается мне, из таких. И нечего здесь стыдиться. Кабы ты читала не блестящие журналы, а книжки, то знала бы, что в древности всех самых главных богинь такими и изображали.
- В халате?!
- Босыми и беременными. И еще тебе скажу.
За всю свою долгую и насыщенную жизнь я перевидала миллион женщин. Самыми красивыми были, знаешь, кто?
- Кто?
- Беременные на последних месяцах. Когда пузо уже на нос лезет и сил нет ни причесываться, ни красоту наводить.
- Ужас какой...
- Ох, Дотти, дурочка ты маленькая. Ничего.
Со временем поймешь. Слушай, а где же моя дорогая внучка? Неужели в Грин-Вэлли случилась какая-то эпидемия?
Дотти немедленно ужаснулась позднему времени и даже заломила было руки, но тут раздался стук калитки - и в желтом круге света садового фонаря возник Ник Грейсон. Он был в синем костюме и с папочкой, но зато весь в известке, всклокоченный и бледный. В голубых глазах горело отчаяние. Гортензия, изготовившаяся при его появлении демонстративно удалиться, замерла, не на шутку заинтригованная.
- Ого! Что это с тобой случилось, юный Грейсон? Одна из твоих недвижимостей рухнула тебе на голову?
- Ник! Боже мой, что с тобой?! Почему у тебя такой вид? И где Мэри?
- Миссис Вейл, я страшно извиняюсь... мне нет прощения за столь поздний визит, но я... Дотти, здравствуй, прости, я совсем потерял голову... Дело в том, что случилось нечто ужасное!
Гортензия нетерпеливым жестом велела Дотти замолчать и уставилась на Ника.
- Говори! И не вздумай заикаться, не то окачу водой. Дотти, если завизжишь, пеняй на себя. Где Мэри?
- Я, миссис Вейл, олух. Непростительно глупый дурак...
- Полностью согласна. Дальше?
- Я так мечтал об этом моменте, так долго откладывал - и все испортил! Я ее обидел...
Глаза Гортензии Вейл опасно сузились и засверкали ехидным огоньком.
- Так это она, моя ласточка, дала тебе по башке?
- Миссис Вейл.. - Я сделал ей предложение...
- Ну?!
- А она...
- Ник!
- А она...
- Соберись, юный Грейсон. Глотни шерри, это помогает. Итак? Ты остановился на "а она".
- А она.., мне отказала!
- СЛАВА БОГУ!!!
Гортензия Вейл единым махом опрокинула в себя рюмку шерри, приготовленную для Ника, Дотти ахнула и кинулась к несчастному отверженному, а сам Ник, окончательно обессилев, поник на краешке садовой скамьи. Гортензия потерла сухонькие ручки и воинственно поинтересовалась:
- Ну и где она теперь?
- Она ушла.
- Как? Куда?
- Я не знаю. Сначала пришел молодой Уиллингтон и сломал дверь в кабинете, а потом Мэри ушла.
- С ним?
- Нет, он раньше ушел. И, кажется, в другую сторону.
- Ник Грейсон! Какого лешего ты здесь сидишь? Мэри ушла в темноте, одна, неизвестно куда, а ты квохчешь здесь, словно беременная курица!
Ник встрепенулся и вскочил со скамейки.
- Да! Я пойду ее искать. Я найду ее и извинюсь, попрошу прощения, а потом попробую еще раз.
Дотти повисла у него на плече.
- Ник, но ведь уже ночь! Надо позвать кого-нибудь, это может быть опасно...
Гортензия презрительно хмыкнула, но Дотти не обратила на это внимания.
- Я пойду с тобой! Я не отпущу тебя одного, в таком состоянии! Миссис Вейл, мы найдем Мэри, не волнуйтесь, пожалуйста.
- Миссис Вейл, я...
Гортензия простерла вперед руку.
- Вперед, мои юные герои! Я верю, вы найдете мою бедную девочку и вернете ее несчастной старухе! Вперед!
Дотти и Ник кинулись к калитке, а Гортензия плюхнулась на стул и разразилась довольным хихиканьем. Если бы "юные герои" могли услышать "несчастную старуху", то очень удивились бы.
- Сломал дверь, значит? Хорошо. В мое время возникли бы сложности. Вейл был хлипковат для такого, да и двери не делали из фанеры.
А тут: пожалуйста, хлоп, бах - и до нее наконец дошло. Нет, она бы хоть подумала, каково мне было бы всю жизнь звать старую Грейсоншу кумой, когда мы с ней с пятьдесят седьмого года не здороваемся...
Глава 6
Мэри бесшумно вступила на дорожку, ведущую к дому Уиллингтонов, но Харли услышал ее. Поднял голову, вскочил, шагнул навстречу.
Девушка поразилась произошедшей с ним перемене. Нет, она знала, что старику за восемьдесят, он был ровесником Гортензии и Аманды, но Мэри привыкла к его вечно молодецкому виду. Харли Уиллингтон гнул подковы голыми руками и до сих пор уходил в лес с ночевкой на два-три дня.
Сейчас же перед ней был старик. Даже жилистые смуглые руки, протянутые к ней, по-старчески дрожали.
- Дядя Харли, что с вами? Что-то случилось? Билл.., он вернулся?!
- Плохо, дочка, очень плохо. Он вернулся, да только смотреть на него я не могу. Жалко.
- Где он?
- Был в саду. Не ходи туда, Мэри.
- Почему?
Она вскинула голову и с подозрением посмотрела на старика. Тот покачал головой и душераздирающе вздохнул.
- Никогда я не умел этого, коза. Может, и Джилл из-за этого... Ах ты, Господи!
- Да о чем вы, дядя Харли?! Почему мне нельзя увидеть Билла?
- Потому что! Есть такие моменты, когда к мужику лучше не подходить. Надо одному ему дать побыть, мужику-то.
Мэри вдруг закусила губу, чувствуя, как закипают в горле непрошеные слезы. Сказала сразу осипшим, тихим шепотом:
- А я вот как раз думаю, его нельзя оставлять одного. Так мне почему-то кажется.
Харли сокрушенно покрутил головой.
- Не знаю я, Мэри. Думал, поживет он дома, побродит по лесу, отъестся, отдохнет... Ты, да вот Горти, пособили, лечение назначили, он, вроде, хоть улыбаться стал. Да только лучше не становится, девочка. Ведь он так и не спит. Неделю уж, почитай, не спит. Забудется на полчаса - и просыпается с криком. А то начнет об стену биться. Я делаю вид, что не слышу, да разве я глухой? Вчера, после ваших приключений, он совсем помягчал, чаю мы с ним выпили, посидели, поболтали, хоть я у бабки твоей и задержался. Он зевать начал, я обрадовался.
- И что? Опять?
- Опять. Да еще хуже. Кричал, умолял кого-то, а кого - не разобрать. Жжет его изнутри, Мэри.
- Вот видите. Разве можно ему одному?
Харли выпрямился, помрачнел еще больше.
- Ты на меня, Мэри, не сердись, только я все-таки спрошу. Как, положим, твой жених на это дело посмотрит? И что Билли ему скажет, коли он к Билли возымеет претензию?
Мэри странно улыбнулась. Погладила старика по руке. Осторожно обошла его и пошла по дорожке в сад, не оглядываясь.
Билла в саду не было, но девушка не колебалась ни секунды. Ноги сами ее несли вперед, по хорошо знакомому с детства пути.
В четверти часа ходьбы от дома Уиллингтонов раскинулось небольшое, сказочной красоты лесное озерцо. Было оно миниатюрным, но удивительно чистым и глубоким. Торфяное дно придавало воде коричневый оттенок, но сама вода была абсолютно прозрачной. Вдоль берегов росли купальницы и водяные лилии, осока и камыш. Имелся здесь и маленький пляж, стихийно разбитый несколькими поколениями детишек из Грин-Вэлли. По какой-то удивительной негласной договоренности взрослые сюда купаться не приходили. Нет, гуляли, конечно, и назначали свидания, и даже рвали букеты водяных цветов, но пикников не устраивали, на берегу всей семьей не располагались.
Озеро было заповедной детской страной. Мэри не смогла бы вспомнить, когда именно она перестала сюда ходить... Хотя нет. Смогла бы.
После того, как Билл Уиллингтон притопил ее около камышей, и она верещала и кашляла на радость всей ребятне, а он, гад, над ней смеялся!
Мэри уклонилась от ветки и тихонько засмеялась. Беспричинная радость наполняла ее, словно воздушный шарик - гелием. Вот еще секунда - и полетит Мэри Райан над рощей, под звездами, смеясь и ловя руками звезды. Это чувство крепло в ней всю дорогу, но только после слов дяди Харли все наконец встало на свои места.
