Майкл Скотт - Китайская невеста
Внимание императора привлекли детские голоса и лай собаки, доносившиеся с противоположной стороны высокой массивной стены. Поддавшись порыву, он открыл тяжелую дверь и незаметно проскользнул в сад гостевого дома.
Два мальчика — один белый, а другой евразиец — и совсем маленькая девочка, также евразийского происхождения, играли в прятки, а счастливо лаявшая собака носилась следом за ними, скорее выдавая прятавшихся, чем помогая им укрыться. Очевидно, перед ним были сын и дочь Рейкхеллов и сын его партнера и кузена. Император очень удивился, услышав, что они кричали на мандаринском наречии. Он устроился на каменной скамейке и принялся наблюдать за детьми.
Постепенно дети заметили присутствие спокойного джентльмена средних лет. Прекратив игру, они нерешительно приблизились.
Он улыбнулся и жестом подозвал их ближе, однако собака угрожающе зарычала.
Джулиан обратился к псу на кантонском наречии:
— Веди себя прилично, Хэрмони! — скомандовал он, и пес успокоился.
Приблизившись к незнакомому человеку, мальчик обратился к нему на мандаринском наречии:
— Пожалуйста, извините нашего пса, сэр. Это не означает, что он плохо воспитан, просто он считает своей обязанностью защищать нас от незнакомых людей.
— Он так и должен действовать.
Император Даогуан похлопал по каменной скамейке, приглашая детей присесть рядом с собой.
— Ты отлично говоришь на мандаринском наречии и кантонском наречии.
— Отец и мать считают, что нужно говорить на языке той страны, в которую ты отправляешься, — веско ответил Джулиан.
— Мой отец тоже так думает, — сказал Дэвид. — Кроме того, это моя вторая родина.
— Джейд тоже, — пролепетала девчушка, вставая на колени на скамью рядом с императором.
— А, — проговорил абсолютный правитель самого огромного народа на свете. — Поэтому ты считаешь себя частично китайцем?
— Я целиком англичанин, — сказал Дэвид, — и также целиком китаец.
— Она американка и китаянка, — объяснил Джулиан, нежно опуская руку на плечо сестры, удерживая ее от попыток взобраться на колени к императору.
— А ты? — император взглянул на чисто европейское лицо Джулиана. — Ты не сказал, кто ты.
— Хотя совершенно верно, сэр, что у меня нет китайской крови, я многое знаю о Срединном. Царстве. Я люблю Срединное Царство. Знаю о его истории, искусстве, людях. Знаю о жизни его императора…
— А ты знаешь, кто сейчас император в Китае?
— Разумеется, сэр! Небесный император Даогуан, — Джулиан с удовольствием демонстрировал свои знания.
— А что ты о нем знаешь?
— Ну, он очень могущественный, разумеется, но он еще очень мудрый и добрый, и мои родители говорят, что это еще важнее. Мой отец, который сражался за него, говорит, что более всего на свете император Даогуан заботится о благосостоянии и процветании своего народа.
— Да, верно, — прошептал человек, и повернулся к младшему мальчугану.
— Что ты думаешь об этом месте?
— Оно похоже на дворец, — сказал Дэвид.
— Это же и есть дворец, глупый, — горделиво заметил Джулиан.
— Понимаешь, но он совсем не похож на дворец королевы Виктории!
— Дворец, дворец, — в восторге выкрикнула Джейд. Ей удалось вырваться от удерживавшего ее брата и в конце концов усесться на колени императора. Хэрмони покрутился вокруг незнакомца, затем решил, что тот ему нравится и завилял хвостом.
— Шапка красивая, — пролепетала Джейд, указывая на головной убор императора.
Даогуан снял с головы убор — символ верховной власти, на котором уложенные ряд за рядом жемчужины скрывали под собой материал. Широко улыбаясь, он вручил его маленькой девочке.
— Красивая! — вновь воскликнула она и принялась считать жемчужины.
— Один, два, три…
— Можешь оставить себе эту шапку, — сказал ей добрый джентльмен.
Воспитание Джулиана взяло верх.
— Я не могу позволить ей взять ее, — проговорил он. — Мама говорит, что нехорошо принимать подарки, не даря взамен.
— Скажи своей маме, что вы подарили мне огромный подарок — отдых от забот. Она поймет.
— Вы знаете нашу маму?
— Да, и вашего отца тоже. Дети, у меня есть маленькие подарки и для вас.
Император Даогуан опустил руку в карман и вынул две вещицы, вырезанные из слоновой кости, каждая размером и толщиной с двадцатипятицентовую монету.
Джулиан сильно обрадовался и, соблюдая приличия, воскликнул:
— Посмотри, Дэвид! Древо жизни!
— О! — улыбнулся император. — Значит вам знаком этот символ?
— Все корабли наших отцов плавают под флагами с изображением Древа жизни.
— Тогда вы должны радоваться, — сказал Небесный император, — потому что Древо жизни принесет удачу вам и всем поколениям после вас.
Он слегка нахмурился, когда услышал удары гонга, доносившиеся по другую сторону стены, указывающие на приближающееся начало императорской аудиенции. Обязанности императора ждали его, поэтому он вздохнул, поднялся на ноги, потрепал каждого из ребят по голове. Хэрмони засеменил следом за ним и тоже удостоился императорского поглаживания.
— Я буду бережно хранить воспоминания об этой встрече.
Он исчез через открытую дверь, может быть забыв, а возможно не заботясь о том, что шел с непокрытой головой.
Дети не смогли сразу же рассказать Лайцзе-лу и Джонатану о встрече с незнакомцем и похвастаться полученными сокровищами. Когда супруги в сопровождении Ву-лин вернулись к себе в гостевой дом после аудиенции, три императорских медика уже ждали в гостиной. Лайцзе-лу подвергли тщательному осмотру.
Затем Лайцзе-лу, Джонатан и врачи вернулись в гостиную. Убеленный сединами старший врач обратился к супругам.
— Вы знаете, что наши методы и способы лечения сильно отличаются от используемых нашими западными коллегами, — начал он. — Понимаю, есть многое, чему нам следует у них поучиться, надеемся, и они смогут многое почерпнуть у нас. Но в данном случае мы с ними согласны.
Он поклонился Лайцзе-лу.
Она грациозно склонила голову в ответ, она была спокойна. Напряженный до предела Джонатан завидовал ее самообладанию.
— С великим сожалением, — продолжил старший врач, — но мы согласны с диагнозом, поставленным нашими коллегами с Запада. Лайцзе-лу Рейкхелл страдает болезнью неизвестного происхождения, против которой пока не открыто лекарство. Мы сожалеем, но вам и впредь предстоит испытать новые приступы. Один из них уведет вас из этого мира в мир ваших предков.
— Сколько, по вашему, она еще проживет, доктор? — охрипшим голосом спросил Джонатан.
— Мы обязаны говорить правду, а не то, что вам хотелось бы услышать, — ответил врач. — Болезнь зашла далеко. Поэтому вам следует радоваться каждому дню, который она проведет рядом с вами.
Страх преисполнил душу Джонатана, Лайцзе-лу же осталась невозмутимой. Она уже знала, какой приговор вынесут врачи, и когда в комнату вбежали дети, шумно галдя одновременно, беззаботно рассмеялась и закрыла уши руками.
— Пощадите! — проговорила она. — По одному, пожалуйста!
Мальчики взяли себя в руки, но малышка Джейд продолжала возбужденно лепетать, рассказывая как умела, о встрече с добрым дядей, показывая при этом родителям усыпанный жемчугами головной убор.
Лайцзе-лу и Джонатан изумленно переглянулись.
Затем рассказ продолжил Дэвид, а Джулиан, увереннее и подробнее всех них излагавший события, уточнял детали. Затем он и Дэвид показали свои медальоны с вырезанным изображением Древа жизни.
— Знаете ли вы, кто был человек, встретившийся вам в саду? — спросила Лайцзе-лу. — Вы говорили с императором Даогуаном.
Дети, раскрыв рты от изумления, уставились на нее, и только на черного пса, радостно вилявшего хвостом, это известие не произвело никакого впечатления.
Джейд, решив, что мать собирается отнять у нее подарок, что есть силы вцепилась в расшитую жемчугом шапку. Но увидев улыбку на лице матери, разжала руки.
— Наши медальоны из слоновой кости гораздо ценнее всех жемчужин на шапке, которую подарили Джейд, — сказал Джулиан. — Украшения хороши, но Древо жизни намного ценнее, потому что его изображение несет каждый корабль нашего флота!
— Все подарки очень ценные, потому что вам их подарил великий человек, — сказала Лайцзе-лу, — одинокий человек, который всю свою жизнь посвящает улучшению жизни своего народа.
Дети с собакой умчались в сад играть. Не желая расстраивать Ву-лин, которой с утра следующего дня предстояло поселиться во внутреннем дворце и начать новую жизнь, Джонатан и Лайцзе-лу ни словом не обмолвились о визите врачей и их диагнозе. До самого вечера у Джонатана не было возможности поговорить с Лайцзе-лу на эту тему. Рано утром предстояло отправиться в Тяньцзинь.
