Эдит Хилл - Порабощенные сердца
- Внутрь? - спросил он.
Вода предназначалась для приготовления пищи. Однако, кивнув Дафидду, она почувствовала замешательство. Римлянин со своей невыносимой наглостью, без сомнения, войдет за ней в хижину. Рика разрывалась между стремлением ни в коем случае не разговаривать с ним и необходимостью сохранить свой дом, не оскверненным его присутствием.
Неожиданно Дафидд споткнулся о широкий деревянный порог у двери. Теперь принимать решение было уже поздно. Римлянин протянул свою сильную руку и поймал мальчика, не дав ему упасть. Рика старалась удержать бадью и прежде, чем она успела опомниться, римлянин был уже в проходе между внешней и внутренней дверьми хижины.
Рика напряглась. Пока он еще не в жилом помещении, но, несомненно, в его стенах - этого достаточно!
- Поставь воду и все, - выдавила она сквозь стиснутые зубы.
Не обратив внимания на приказ, он заглянул мимо нее внутрь хижины, потом, не говоря ни слова, прошел прямо к очагу в середине комнаты и опустошил бадьи одну за другой в большой глиняный сосуд, стоявший там для этой цели. Она смотрела на него в немой ярости. То, что он сделал, - вторжение в ее личную жизнь.
- Если ты так любишь носить воду, можешь вернуться к реке и принести еще с дюжину бадей.
- Сосуд полон, - ответил он, изумленно подняв брови.
- Для огорода, римлянин, - бросила она, отворачиваясь, чтобы не видеть его и скорее прогнать.
- У меня есть имя.
Рика не обратила внимания.
- Гален.
Она повернулась к нему. Она не желала ничего знать о нем, даже его имени. Гален с издевкой поклонился.
- Ты сказала дюжину, домина?
Она с трудом сдержалась, уверенная, что незнакомое слово, которым он назвал ее, таило в себе добавочную издевку:
- Я сказала достаточно ясно.
Легким кивком он показал, что понял ее приказ.
- Можно попросить тебя об одной вещи, домина? Воды нужно много. Можно мальчик пойдет со мной.., помочь мне?
Будь он проклят! Конечно, он прекрасно понимал, как отреагирует ребенок, знал, что его слова будут значить для хромого мальчика. Он поверит, что его помощь нужна и желанна. Несмотря на свою ненависть к римлянину, Рика не могла допустить, чтобы огонь радости потух в этих сияющих синих глазах, молящих о позволении.
- Иди с ним, Дафидд. Покажи, где полить.., и пусть польет как следует.
Мальчик понимающе кивнул, посмотрел на высокого темнокожего человека и неуверенно улыбнулся:
- Меня зовут Дафидд.
Рика уже отошла, но все же услышала ответ римлянина.
- А меня - Гален.
- Я знаю. - Дафидд улыбнулся. - А ее зовут Рика.., а не домина. Почему ты зовешь ее так?
Рика непроизвольно прислушалась, желая знать, насколько грубо он оскорбил ее.
- Это слово на моем языке означает хозяйку дома. Оно не означает какого-либо неуважения, а просто указывает на владение собственностью. А так как я был дан ей для службы, она моя владелица, моя хозяйка.
Рика рассердилась. Она поняла, что вторая часть объяснения предназначалась специально для нее. Но несмотря на его слова, вряд ли гордый римлянин считает себя чьей-то собственностью.
***
Каждый раз Рика знала, когда они возвращались. Через равные промежутки времени два голоса - мужской и детский - проникали в хижину через открытую дверь. Она стояла на коленях перед очагом и не могла различить слова. Она слышала только смех - смех Дафидда. Рика слышала его настолько редко, что сперва не распознала высокие звуки, от которых в комнате как будто посветлело.
Рика взяла из корзинки около очага еще одну пригоршню зерна. Бросила ее в ручную мельницу, стоявшую перед ней, не обращая внимания на те зерна, что выскочили из каменной чаши и разлетелись по глиняному полу хижины. Села на пятки и взяла камень, служивший ей жерновом. Эта последняя горсть, как и остальные, под ее слишком энергичными руками превратилась вскоре в порошок гораздо более тонкий, чем это требовалось для хлеба.
Встревоженная внезапным молчанием снаружи, Рика быстро добавила воды и замесила каравай на плоских камнях возле мельницы. Потом вынесла камни наружу, чтобы засунуть их в куполообразную глиняную печь во дворе, в которой предусмотрительно развела огонь еще перед тем, как пойти к реке.
Когда она шла обратно к хижине, ее взгляд упал на маленький огород, примыкавший к ограде. Углубления между поспевающими рядами гороха, чечевицы и бобов уже были покрыты лужицами воды. По краю огорода Рика прошла к другой стороне двора, к небольшому крытому строению, где она держала свою единственную дойную корову и пару быков, имевшихся на каждой ферме для пахоты и перевозки тяжестей. Как она и предположила, длинное деревянное корыто поилки было полным. Ее раб, похоже, уже изучил все хозяйство. Треск жердей снаружи нельзя было ни с чем спутать. Рика тотчас поняла, что этот своенравный пес свалил изгородь позади ее хижины!
Когда она подошла к затененному, прохладному уголку в другом конце двора около леса, кипящая ярость, которая подгоняла ее, выплеснулась наружу.
- Что ты делаешь? - требовательно закричала она, уперев руки в бока и избегая удивленного взгляда Дафидда.
Стоя рядом с римлянином, мальчик усердно складывал обломки жердей в кучу. Держа в руках большой обломок, ее раб остановился и почтительно произнес со смущенной улыбкой.
- Работаю, или не похоже, домина?
- Я вижу, - отрезала она.
- Тогда почему ты спрашиваешь? - Он бросил кусок изгороди в другую кучу обломков, которые могли пригодиться.
- Хорошо, римлянин.., я должна говорить с тобой как с тупицей... Зачем ты ломаешь этот забор?
Он взглянул на нее, как будто это она была тупицей.
- Потому что это нужно, - ответил Гален спокойно.
- Я не приказывала тебе... - Рика заметила, как поднялась его темная бровь, но не насмешливо, как обычно, и добавила намеренно, стараясь уколоть, побольнее, - раб.
Твердая линия его губ, казалось, стала еще четче, как если бы он стиснул зубы. В ярости? Ободренная этой мыслью, Рика презрительно шагнула вперед, оглядываясь.
- Где твой охранник, раб, твой сторож? На худом лице римлянина напряглись мышцы. Но напряженное молчание прервали слова Дафидда.
- Он устал, Рика. Он сказал, что не собирается таскаться взад-вперед к реке, и если Церрикс верит в честное слово Галена не убегать, с него этого вполне достаточно. Если Маурик хочет, чтобы за пленником следили, пусть следит сам!
Рика не услышала, как ребенок снова засмеялся. Она даже не обратила внимания, насколько необычно поведение мальчика. Он, обычно грустный и молчаливый, шутливо подражал словам молодого воина. В ее голове кружились водоворотом мысли: Церрикс верил, что римлянин не будет пытаться бежать? Он даровал этому бронзовокожему дьяволу свободу передвижения без охраны? Почему? Что такое знал ее король про этого человека, что позволяло так доверять ему?
Римлянин заговорил первым. К нему опять вернулись хладнокровие и насмешливое высокомерие.
- Заверяю тебя, домина, я человек умелый и достойный доверия. Навыки, важные для воинского дела, не очень отличаются от тех, которые нужны пахарю. Кроме того, я могу добывать и тесать камень, валить и обстругивать деревья... Мне приходилось также выполнять плотницкую работу, лить свинец...
- Делай работу фермера, - прошипела она, прервав хвастливое перечисление его способностей Несмотря на цвет его кожи и волос, внутри он ничем не отличался от мужчин ее племени. Римляне или ордовики, все они - кичливые хвастуны! - Возвращайся на поле, - заключила она злым тоном, - я не хочу, чтобы ты был где-нибудь здесь. - Рика повернулась, но голос остановил ее.
- Я не вижу в этом смысла, домина. Она обернулась, сердце радостно забилось. Если она сможет сказать Церриксу, что этот римлянин не подчиняется командам, его за дерзость, по крайней мере, могут высечь. Какое наслаждение увидеть эти гордые плечи под ударами бича! Может быть, Церрикс переменит свое решение, и она сможет избавиться от его присутствия.
- Ты отказываешься подчиняться моим приказам, раб? - Глаза Рики сузились, скрывая ее нетерпение.
- Да, если приказ неразумен. - Темные глаза Галена на мгновение остановились на ней, затем поднялись к небу. - Ночью будет дождь, лучше оставить остаток поля несжатым. Попозже я пойду и соберу в снопы уже сжатое. А сейчас, домина, тебе нужно вырыть новую яму для хранения урожая, когда зерно высохнет и будет провеяно.
Рика оторвала взгляд от римлянина и посмотрела на Дафидда с молчаливым осуждением. Утром, когда они шли к реке, она произнесла эти же слова. Высушенный и обмолоченный урожай должен храниться в амбаре, в горшках. Однако для семян нужна глубокая яма, обмазанная глиной и закрытая деревянной крышкой. В теперешней яме плетеные стенки прогнили, и нужно было вырыть новую. Только Дафидд мог рассказать ему об этом.
- Не вини мальчика, - вступился за него римлянин. - Это я спросил его, где будет храниться урожай.
