Кайл Онстотт - Хозяин Фалконхерста
— Чертов Клан! — твердил Бингем. — Сначала «Черные всадники», потом «Рыцари белой камелии», теперь Ку-Клукс-Клан! Проклятые южане, и когда они уймутся? Стреляешь в них, моришь голодом, а эти сукины дети никак не согласятся, что потерпели поражение. Теперь ты видишь, — он повернулся к Драмжеру, — в чем важность «Союзной Лиги»? Этим белым мерзавцам нужно одно: снова превратить вас в рабов, и, если мы не будем давать им отпор, они добьются своего. Так и скажи своим друзьям из Нового поселка. Пускай знают, что если им хочется остаться свободными, то придется вступить в Лигу и заделаться республиканцами. Объясни им, что это — их единственная надежда.
— Что же они натворят еще? — Драмжер нахмурился. — Сегодня они подожгли хлопок, а завтра? Спалят Фалконхерст?
— Не выйдет! — вмешался Крис. — Я объявлю в Фалконхерсте комендантский час и выставлю часовых.
— Лучше раз и навсегда избавиться от Клана! — крикнул полковник. — Вырубить под корень!
— Пока вы этого не добились, мне придется охранять Фалконхерст. Не хочу, чтобы меня сожгли заживо прямо в постели.
— У нас один путь, господа. — Бингем понизил голос. — Либо мы, либо они. Лига или Клан, демократы или республиканцы. Для тебя, Драмжер, это означает: свобода или рабство. Вот почему нам необходим твой голос. Если белые и черные сплотятся, то мы выиграем. Мы посадим негра в губернаторское кресло, пошлем в вашингтонский сенат, черные будут заседать в палате представителей. Мы раздавим проклятых южан! Вот когда все перестанут замечать разницу, черный ты или белый.
Они свернули на аллею, ведущую к Большому дому. Человек, дежуривший на веранде, при виде всадников отделился от колонны и побежал к ним со всех ног, крича на бегу:
— Мистер Максвелл, мистер Максвелл! — Это был Валентин. От волнения он размахивал руками. — Миссис Софи совсем плоха! Скачите-ка вы в Новый поселок за мамашей Хестер и тетушкой Клини. Миссис Софи нужна повитуха. Ей совсем худо, мистер Максвелл!
— Я поеду с тобой, — сказал Крис. — Мы пошлем сюда женщин из Нового поселка, а потом я поскачу в Бенсон за нашим врачом. Не знаю, приходилось ли ему принимать роды, но по крайней мере у него есть лекарства и хлороформ.
— В конюшне стоит запряженная телега, — доложил Валентин. — Я сам поеду за мамашей Хестер и тетушкой Клини.
— Скорее!
Драмжер развернул лошадь. Крис поскакал за ним, крикнув через плечо:
— Идите в дом, полковник! Не знаю, чем вы можете помочь, но, кажется, при таких делах всегда нужно много горячей воды. Не пойму, как можно извести столько воды на одного малыша, но так уж повелось.
Драмжер и Крис помчались обратно, Валентин загрохотал за ними следом на телеге. Полковник Бингем медленно поднялся на веранду и немного постоял, оттирая сажу с ладоней. Потом он задрал голову и восхищенно оглядел могучие ионические капители, венчающие колонны.
— Обязательно обзаведусь такой же резиденцией, — произнес он вслух. — Куплю большую плантацию с неграми-работниками и негритянкой для постели. Это куда лучше, чем ферма в Мэне и Эммелина под боком. Если эти глупые ниггеры окажут мне помощь, я стану губернатором штата!
Излив душу, он величественно внес в дом свое тучное тело.
45
Когда Драмжер и Крис возвратились из второй за этот вечер поездки в Бенсон, на этот раз прихватив с собой врача, до них еще на аллее донеслись крики Софи. Роженица помещалась в спальне, у распахнутого окна. Полковник Бингем ждал на веранде, рядом с ним стояла тетушка Клини, одна из негритянок-повитух. Из темноты вынырнул Валентин, чтобы увести лошадей. Трое мужчин поторопились в дом.
— Слава Богу, что вы вернулись, — пыхтел им вслед Бингем. — Бедняжка так надрывается, что ей, видать, совсем худо. Это вы врач? — Он вгляделся в высокого, тощего незнакомца.
— Доктор Гейл, — представился тот. — Говорите, женщина плоха? Я уже года четыре не принимал родов, но, надеюсь, не утратил былых навыков. Полагаю, цветная рожает точно так же, как белая.
— Учтите, доктор, миссис Максвелл не негритянка, а белая, — предупредил Крис.
Гейл вытаращил глаза и в замешательстве оглянулся на Драмжера. Старая тетушка Клини заковыляла к ним, намереваясь доказать, что она не теряла времени даром.
— Плоха, совсем плоха, господин доктор, сэр! Упала с лестницы, когда сюда заявились белые, замотанные в простыни! Ребенок вот-вот выйдет, но он идет ножками вперед, а это плохо. Мы с мамашей Хестер пытались его перевернуть, но где нам! Уж и не знаю, чем все это кончится, господин доктор, сэр. Вся надежда на вас. А как она кричит!
— Где она? — рявкнул Гейл, выхватывая у Драмжера свой чемоданчик.
— Наверху, сэр. — Тетушка Клини собиралась и дальше владеть их вниманием. — Как же ей худо! Мы с мамашей Хестер никогда раньше не принимали роды у белой. Уж и не знаем, как за это приняться.
— Наверное, придется повозиться, — сказал доктор, торопливо преодолевая ступеньки. — Похоже на ягодичные роды, а у меня нет акушерских инструментов. В армии они как-то ни к чему. Что ж, попытаюсь сделать все, что смогу.
Он исчез из виду. До Драмжера донеслись его поспешные шаги по коридору второго этажа.
Драмжер маялся у лестницы, недоумевая, почему Софи так кричит. Видимо, решил он, белые женщины более деликатно устроены, чем цветные. Он несколько раз помогал роженицам-негритянкам и знал, что разрешение от бремени сопровождается болями, однако никогда не размышлял на эту тему; появление ребенка на свет казалось ему стихийным явлением. К тому же роженица уже на следующий день стояла на ногах. Когда схватки заставали негритянку на хлопковом поле, она ложилась в борозду и изгибалась изо всех сил, выталкивая из себя младенца. Рядом невозмутимо стояла подруга, готовая обрезать серпом пуповину. Эти воспоминания помогали ему спокойно относиться к беременности Софи. Когда крики сменились хрипом, а потом захлебнулись, он решил, что худшее осталось позади.
— Наверное, доктор дал ей нюхнуть хлороформу. — С этими словами Крис взял Драмжера под руку и увел в гостиную, где топтался Бингем. — Сядь! Водка, выпитая в Бенсоне, давно выветрилась. Я знаю одно: пока женщины греют воду, мужчинам лучше быстренько напиться.
Из столовой были принесены графин с водкой и поднос с тремя бокалами.
— Сегодня мы уже раз были под хмельком, поэтому не мешает повторить. — Наполнив бокалы, Крис направился за стулом, но по пути зацепил носком сапога какой-то предмет, валявшийся на полу. — Что это?! — Нагнувшись, он поднял камень, обернутый бумагой.
Он развязал шнурок и разгладил листок. Потом, недоумевая, передал его Крису, который, быстро пробежав глазами написанное, сунул письмо Бингему.
Полковник поднес письмо к лампе и торжественно, как клятву вступающего в Лигу, зачитал:
«Чертова Дыра, Берлога Черепов,
Штаб Окровавленных Костей,
Великий Ку-Клукс-Клан-1000,
Месяц ветров, Новолуние,
Облачная ночь после полуночи.
Будь ты проклят, Драмжер, грязный черномазый! Наконец-то пришла замогильная ночь, встала окровавленная луна. Сегодня ты еще жив, но уже завтра подохнешь, подохнешь, подохнешь! Болтаться тебе в петле, если только попробуешь завести у нас «Союзную Лигу»! Хочешь жить — убирайся подобру-поздорову, да прихвати с собой эту белую стерву, свою жену.
А если не уберешься, будешь кастрирован и принесен в жертву Великому Циклопу вместо валуха. Великанше нужен для жертвы боров — им станешь ты. Мы оскопим тебя и скормим твою гордость псам! Тебя ожидает Дыра Преисподней, где тебя попотчуют раскаленными кочергами. Нож для оскопления остро наточен. Тебе уготованы пламень и сера. Сам ад содрогнется при виде твоих мук! Лучше уйди, покинь нас. Таково повеление Великого Людоеда.
Великий Блуфустин
К.К.К.»
Бингем отложил письмо и покосился на Драмжера.
— Что там болтала старуха насчет белых в простынях?
Драмжер шагнул к дверям, стараясь унять дрожь в коленях, и дернул шнур. В кухне зазвенел колокольчик. Через мгновение на зов явился Валентин.
— Что здесь сегодня произошло? — резко спросил Драмжер, стараясь скрыть волнение.
Валентин сделал большие глаза.
— Ну и ночка выдалась, мистер Максвелл! Сначала эти люди…
— Кто такие?
— Чего не знаю, того не знаю. В белых простынях с прорезями для глаз. Прискакали и давай барабанить в дверь. Онан отворил им, они оттолкнули его, ввалились в холл да как заорут: «Где этот чертов черномазый Драмжер? Где он? Мы пришли за ним!» Онан хотел было объяснить, что вас нет, но они ему всыпали, и он завопил что было мочи. Тут на лестнице появляется миссис Софи. Чужие на нее закричали, она оступилась, упала и лишилась чувств. Они обзывали ее разными нехорошими словами, но она их уже не слышала. Тогда они врезали Онану и мне и ускакали. Миссис Софи стало совсем плохо, и девушки — Памми, Дульси и Мадильда — увели ее наверх и раздели. Стали ждать вас… Ужас, а не вечерок, мистер Максвелл, сэр!
