Уильям Вулфолк - Кино для взрослых. Плутовка
Вошла секретарша.
— Мистер Хендершот на проводе.
У Фаллона сердце подпрыгнуло в груди.
— Хватит на сегодня собеседований. Пусть остальные придут завтра.
Он снял трубку только после того, как девушка исчезла за дверью.
— Привет, Ивен.
— Как поживаешь, Том? — обескураживающе нейтральным тоном произнес Хендершот. — Звоню насчет нового сериала. Превосходный замысел. Ты уже нашел актрису на роль Фрины?
— Как раз сейчас этим занимаемся.
— Хочу предложить Шейлу Томкинс.
Хендершот в очередной раз продемонстрировал гениальную прозорливость. Шейла идеально подойдет. Однако к восхищению Фаллона примешалась тревога. Ревность никогда его не обманывала.
— Не знаю, Ивен.
— У Шейлы есть все необходимые качества.
Фаллон представил себе кандидаток на роль, толкущихся в приемной: как они поправляют макияж, шушукаются, пожирают глазами соперниц, смотрят в окно, расхаживают из угла в угол, отрабатывая наилучшую походку. Шейла на голову выше — Ивен абсолютно прав. Однако…
— Я знаю, как ты к ней относишься. Но есть соображения этики. Мердоку и режиссеру по подбору актеров не понравится, если их на последней стадии отстранят от принятия решения.
— Не позволяй им вмешиваться. Для Фрины главное — красота. Только совершенство лица и фигуры сгладит сюжетные натяжки. Благодаря Шейле сценарий обретет законченность.
Когда Шейла Томкинс впервые появилась на горизонте, Фаллон решил, что она — всего лишь прихоть, экзотичное развлечение, очередная дань Ивена Хендершота бисексуальности. Очаровательное создание, с которым Ивен немного поэкспериментирует ради оживления чувственности. Однако в последнее время Фаллона все чаще посещали сомнения.
— Жаль, ты раньше не сказал. На данном этапе неудобно брать кого-то нового. Проделана огромная работа.
Его деловитость не обманула Ивена.
— Брось, Том. Рассуди здраво. Никто не покушается на твой авторитет. Ты как был, так и остаешься художественным руководителем со всеми вытекающими последствиями. Но перечитай сцену на празднике Посейдона: ту, где женщины в массовом порядке сбрасывают одежды и лезут в воду. Только выдающаяся красота убережет этот эпизод от налета пошлости. Это должна быть Шейла.
— Ты можешь делать что угодно — как всегда. Но после того, как Мердок и другие проделали такую работу…
— Ну, если ты такой упрямый, я велю Шейле пройти пробы. Можно взять прежние… нет. Предложим ей сыграть этюд, пригласим всех заинтересованных лиц, и пусть их реакция станет решающим аргументом в споре. Согласен?
Фаллон понял: продолжай он настаивать, Ивен может в нем разочароваться. Если уже не разочаровался.
— Кстати, кто такой Джерсбах?
— Наш новый автор. Я поручил Сиранни взять над ним шефство.
— Этот Джерсбах может оказаться настоящей находкой. Нужно сделать так, чтобы он у нас прижился.
Фаллон не мог больше говорить о делах.
— Ивен, мы целую неделю не виделись. Может, сегодня вечером?..
— Не могу, Том. У меня другие дела.
Шейла, мстительно подумал Фаллон. Он встречается с Шейлой!
— Ну пожалуйста, Ивен! Я хочу быть с тобой.
— Не приставай.
— Ты меня не любишь.
— Господи, как ты мне надоел!
Однако уже в следующее мгновение голос Ивена потеплел:
— Том, не будь идиотом. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь.
«Не знаю, — с отчаянием подумал Фаллон. — И, может быть, никогда не узнаю».
Глава 6
Полу предстоял обед в обществе юриста «Конфиденциальных кассет» Рональда Ричардса в ресторане на углу Пятидесятой улицы и Первой авеню. Столик был заранее заказан на имя Ричардса. Метрдотель проводил Пола туда, где адвокат уже потягивал сильно охлажденный сухой мартини. На Ричардсе были коричневая спортивная куртка и бежевые брюки. У него было усталое, изборожденное морщинами лицо и волосы песочного цвета. Но главное, что бросалось в глаза, это черная повязка на глазу.
— В мои обязанности входит водить новичков обедать, — пояснил Ричардс, — чтобы в непринужденной обстановке просветить их относительно того, в каких пределах они могут работать без риска преступить закон.
— Судя по тому, что я видел, риск не особенно велик.
Ричардс ухмыльнулся.
— Ну… Еще никого не посадили. Однажды — уже давно — арестовали нескольких человек, но у меня такое чувство, что больше они нас не тронут. Недавно сунулись было — я привлек их за причинение беспокойства. Это стало им уроком.
За обедом Ричардс главным образом рассказывал о тех случаях, когда ему удавалось перехитрить закон.
— С таким сериалом, как «История», волноваться не о чем, — заверил он, подмигивая здоровым глазом. — Я выиграю такое дело в любом суде. По двум пунктам. Во-первых: произведение не может считаться порнографическим, если имеет литературную, политическую или художественную ценность. «История» имеет.
— А во-вторых?
— Форма продажи. Продукция «Конфиденциальных кассет» не распространяется через киоски, даже не выставляется на витринах магазинов, где она может задеть чьи-то чувства. Нет, сэр. Покупатель знает, что он получит, заказывая кассету по каталогу. И еще. Видеофильмы демонстрируются на дому. А в этой стране дом — пока еще крепость.
— Приятно знать, что меня не посадят за решетку.
— Вы оседлали волну, которая вынесет вас прямиком в будущее. Через какую-нибудь пару тысяч лет люди будут смотреть фильмы «Конфиденциальных кассет» примерно с тем же чувством, как мы взираем на безобидно-игривые изображения на стенах Помпеи. Как думаете — сколько подписчиков будет у вашего сериала?
— Двадцать пять тысяч.
— Вы как с Луны свалились. У одного только «Медицинского журнала» аудитория — полмиллиона человек. Причем это число постоянно растет: примерно на пятьдесят тысяч в месяц. Дело приобретает все больший размах. Не за горами то время, когда занятые в нем режиссеры, авторы сценариев, операторы, юристы наживут огромные состояния. Вы пока еще на нижней ступеньке, но, судя по отзывам, заберетесь так высоко, как пожелаете.
— Чьи это отзывы?
— Фаллона и Макса Рэнда. Вы — их белокурый чудо-ребенок.
Позднее в тот же день Пол вместе с Эдом Сиранни, Фрэнком Мердоком и Линдой Джером катил в такси на Сто двадцать пятую улицу, где была расположена студия. Он, Линда и Мердок сидели на заднем сиденье, а Эд Сиранни — рядом с водителем. Линда Джером работала помощником режиссера по подбору актеров. Это была костлявая женщина с продолговатым лицом и присущей уроженцам Среднего Запада манерой растягивать слова. Она держала на коленях папку с экземпляром сценария и ее собственными предложениями.
— Кто-нибудь знает, что нам собираются показать?
— Актрису, которую Том Фаллон считает достойной роли Фрины, — ответил Мердок.
Линда поморщилась.
— Никого не интересует, есть ли у этих девиц талант. Была бы аппетитная плоть.
— Мы ничего не потеряем, если посмотрим протеже Тома, — возразил Эд Сиранни. — Обычно чутье его не подводит.
Они подъехали к громоздкому, похожему на товарный склад, строению. Эд Сиранни настоял на том, чтобы лично расплатиться с таксистом.
— Спишем на издержки производства, — сказал он, подмигивая товарищам.
Они прошли по узкому, усыпанному опилками и щепками коридору. Девушка в приемной жевала резинку и болтала с двумя рабочими.
Отсюда вела дверь в большую аудиторию с высоким — восемьдесят футов — потолком и укрепленными на колосниках прожекторами. Сейчас они освещали один лишь маленький пятачок — сверкающий остров среди полного мрака. Сцену скрывал опущенный занавес. Кругом были расставлены стулья.
Когда все расселись, занавес начал медленно раздвигаться. Мастерски выполненная декорация изображала рощу Афродиты, где должна была происходить сцена с Фриной. В глубине сцены, средь густой листвы, был установлен алтарь; к нему вели расположенные полукругом каменные ступени. В роще стояла статуя Афродиты, копия скульптуры Праксителя, моделью для которой послужила живая Фрина. Как ни странно, уже сама копия казалась произведением искусства. Статуя была установлена на широком круглом постаменте и окружена жертвенными чашами с курившимся фимиамом. Богиня стояла обнаженная, свесив руки по бокам и сдвинув ноги; левую она чуть-чуть согнула в колене.
— Как живая, — восхищенно заметил Пол.
— Она и есть живая.
Мердок был прав. Алебастровая статуя зашевелилась, превращаясь в женщину. Пол затаил дыхание.
Актриса надела балахон для кульминационной сцены: Фрина выпивает яд, который ей дала ревнивая жена дорийского военачальника. Но Пол видел ее во всем блеске недавней наготы. Его состояние не осталось незамеченным. Когда обе половинки занавеса снова сошлись, Эд Сиранни лукаво улыбнулся.
