Триша Телеп - Сверхъестественная любовь
— О чем ты говоришь?
— Я думаю, что бабушка перехватывала твои письма. Только не могу понять, зачем она складывала их на чердаке.
Он отпустил ее руки, но не произнес ни слова.
— Я должна была что-то заподозрить, когда бабушка вдруг отправила меня учиться в школу-интернат. Это случилось через неделю после нашего поцелуя. — Она помолчала. — Господи боже, нам было тринадцать и четырнадцать! Она подумала, что мы сбежим?
Ноилани делано рассмеялась, но ее голос дрожал.
Однако Диллону было не до смеха.
Она протянула руку и провела пальцами по его лбу:
— Можно попросить тебя об одной услуге?
— Какой? — хрипло спросил он.
— Поцелуй меня.
Шестнадцать лет — большой срок. За это время память об их первом поцелуе, возможно, потускнела. Тогда поцелуй Диллона показался ей, тринадцатилетней, каким-то особенным, но сейчас она взрослая, более опытная и менее впечатлительная.
«А может, память не потускнела?» — решила она через несколько секунд, когда губы Диллона прижались к ее губам. По телу пробежала горячая волна, и наслаждение захлестнуло ее.
— Bay, — выговорила она, когда он ее отпустил.
Тяжело дыша, Диллон прижался лбом к ее лбу.
— Раз «вау», тогда я говорю «черт меня побери», — сказал он. — Знаешь, давай на всякий случай еще раз, чтобы проверить, вдруг мы переигрываем?
— Ты хочешь поцеловаться еще раз?
— Ну да.
От его улыбки у нее все внутри перевернулось.
— Почему бы и нет? — сказала Ноилани, стараясь казаться беспечной.
Диллон взял ее лицо в свои ладони и прижался губами к ее губам, сначала нежно и чувственно, затем крепко и требовательно. Он ощущал на своих губах вкус кофе и корицы, горячий, сладкий и до боли восхитительный. Ноилани прижалась к нему, купаясь в волнах ощущений, — она словно осталась без костей, без мыслей…
Но когда Диллон начал мягко опускать ее на плетеный половик, она отстранилась:
— Нет, не надо. Не здесь. И не сейчас.
Он вопросительно взглянул на нее:
— Но разве не за этим…
— Что?
— Не за этим ты меня сюда привезла?
Она непонимающе уставилась на него. А он засмеялся:
— Надеюсь, ты не считаешь, что я попался на твою уловку с Лили?
— А что в этом такого? Это правда.
— В самом деле?
При виде его покровительственно-насмешливой улыбки она сразу ощетинилась:
— Откуда мне было знать, что частный сыщик Диллон Макуа и Маршал, мой друг детства, — одно и то же лицо?
— Если не знала ты, — сказал он, — откуда узнала Лили?
— Не знаю. Может быть, ей бабушка сказала и… — У нее дрогнул голос, когда она поняла, до чего жалко звучат эти объяснения.
— О'кей, как скажешь. Я просто подумал…
— Что ты подумал? — спросила она. — Что для богатой испорченной девчонки это всего лишь повод затащить тебя в постель?
— Ну, я бы так не сказал, но, в общем, что-то в этом роде, — признался он.
— Знаешь, кто ты? Эгоист и ничтожество!
— Я ничтожество? — спросил он, сузив глаза. — Я писал тебе каждый день в течение целого года. Это ты не ответила мне ни разу.
— Потому что я не получала твои письма!
— Правда? — спросил он, насмешливо приподняв бровь.
Ее сердце пронзил леденящий холод. Выходит, он ей не верит.
— Так, давай говорить начистоту. Сначала ты заявил, что считаешь меня выдумщицей, а теперь называешь лгуньей?
— Да, и еще не забудь испорченную богатую девицу, — сказал он.
— Очень хорошо, — ледяным тоном произнесла она. — В таком случае убирайся! Мне больше не нужна твоя помощь.
— Я так и думал.
Презрительная ухмылка Диллона вызвала в ней желание влепить ему пощечину, но она сдержалась, сохраняя достоинство, пока он не покинул чердак. И только после этого залилась слезами.
На середине лестницы Диллон остановился. Рыдания Ноилани вызвали в нем угрызения совести. «Ты и в самом деле ничтожество, Макуа», — буркнул он.
Нужно вернуться и успокоить Ноилани.
Если только этот водопад слез не уловка и не попытка его разжалобить.
А что если Ноилани умеет плакать по желанию? Что если она и впрямь отличная актриса?
Нет, не может быть! Он уже собрался повернуть назад, как вдруг на чердаке послышались тяжелые глухие удары. Кто-то что-то швырял от злости. Кажется, Ноилани перешла от слез к действию. Не лучшее время для извинений. И Диллон пошел дальше.
Но в ту минуту, когда он ступил на освещенную луной веранду, он уже не сомневался, что поступил неправильно. Их единственным транспортом был джип «чироки», который они наняли в аэропорту Хило, и, если сейчас он уедет, Ноилани будет не на чем добраться до аэропорта, поскольку Лили явится только завтра. А если учесть, что завтра — воскресенье, ее приезд под очень большим вопросом.
Черт!
Так думал Диллон, стоя на веранде. Вдруг на крыльце зажегся свет, хлопнула входная дверь, и из дома выскочила Ноилани. Увидев Диллона, она схватила его за руку и крикнула: «Подожди!»
Прямо как в театре. И как эффектно — тревога в голосе, широко распахнутые большие карие глаза.
— Ты велела мне убираться, — сухо напомнил он.
— Я помню, что сказала, только, пожалуйста, не уходи! Вот, смотри, — сказала она, протягивая ему фотографию.
Ноилани вовсе не играла с ним и не пыталась манипулировать. Он почувствовал себя мерзким ублюдком.
— Все-таки ты ее нашла. Ту фотографию.
— Нет, это не дедушкина. Это фотография моего двоюродного дедушки Томаса.
Диллон взял снимок из ее дрожащих пальцев.
— Я уронила коробку, и из нее выпал старый альбом, в котором лежала эта фотография. Дедушкино имя стоит на обороте снимка. Ошибки быть не может. К тому же я узнала его по фотографиям, на которых он снят еще молодым человеком.
— И что здесь необычного? — спросил Диллон, разглядывая снимок мужчины средних лет в сутане священника. — Кажется, ты говорила, что твой двоюродный дедушка умер еще в молодости.
— Да, — сказала она. — Я была на его могиле. Он похоронен на нашем фамильном кладбище в Хило.
— Этому должно быть какое-то объяснение.
— Какое? — спросила она. — Дедушка Томас каким-то таинственным образом восстал из могилы?
— Может быть, он вовсе не умер, а просто сбежал, чтобы стать священником.
— Мой двоюродный дедушка Томас погиб во время драки в каком-то баре, его ударили ножом. Об этом писали в газетах. Бабушка хранила их в верхнем ящике стола в своем кабинете. Мне кажется, она считала себя виновной в его смерти.
— Почему?
— Обычно бабушка всегда вытаскивала брата из передряг, но на этот раз она опоздала.
