МамаЛена - В одну реку
Поттер поймал ее свободной рукой, и в это самое мгновение Волдеморт упал навзничь, и остался лежать на полу, раскинув безвольные руки, со странным выражением спокойствия на змеином лице.
Сначала Люциус ждал, что он снова поднимется. Экспелиармус? Просто смешно. Но Повелитель лежал, не шевелясь, и тогда Люциус потянул рукав, посмотрел на метку и едва не закричал: она исчезала. Сначала растаяла змея, а потом медленно пропал уродовавший его руку столько лет череп. Не веря себе, Люциус смотрел на чистую кожу, но не ощущал радости и ликования. Впрочем, сейчас он мало что вообще ощущал, и это было даже хорошо…
Тишина, наконец, прорвалась неуверенными возгласами радости, и вот, уже вопили все. На Избранного накинулись его друзья, целуя, тормоша, сжимая в объятиях. Они отталкивали друг друга, стремясь прикоснуться к спасителю, кричали что-то восторженное, хлопали по плечу, тянули за одежду. Люциус отвернулся. Рядом с камином стоял его сын и смотрел на Героя сумасшедшими от счастья глазами. Видимо, почувствовав что-то, Поттер обеспокоенно закрутил головой и, встретившись глазами с Драко, улыбнулся вдруг смущенно и вопросительно, и, глядя на мальчишек, Люциус понял, что в нем поднимается дикая, неконтролируемая зависть и гнев: несправедливо! Несправедливо! Как они могут надеяться и любить, если сам он лишен этого?
Избранного отвлекли, Драко перевел глаза на отца и дернулся. Лицо его стало несчастным, но маска невозмутимости вернулась быстро. Люциус почувствовал, что его касаются, и повернулся: рядом стояла Нарцисса. На них уже оглядывались, без ненависти, но с недоумением и вызовом. Нужно было убираться, пока победители еще празднуют, потому что, когда они вспомнят о потерях, уйти невредимыми не удастся. У выхода уже мелькали алые мантии авроров. Конечно! Сражаться должны дети, а наводить порядок после победы будут другие люди - умные и взрослые. Пробираясь к выходу, Люциус наткнулся на лежащего у стены Рабастана. Он был ранен и зажимал ладонью окровавленное плечо.
- Басти, где Руди? - склонился над ним Малфой.
- Умотал разыскивать свою женушку, конечно. Надеюсь, ее не закинуло в пустыню или на Эверест. Хотя, при ее характере…
Он тяжело закашлялся. Люциус встал:
- Нарси, бери его и аппарируй в Менор. Оттуда порталом в Мексику. Дом под Фиделиусом, возьми Блейза.
Нагнувшись к жене, Люциус произнес адрес ей на ухо. Хранителем заклятия он был сам.
- А ты?
- У меня еще есть дело.
- Люциус..
- Нарси, уходите. В Аврорате его уморят, и как я стану смотреть в глаза Руди? - он видел, что Нарси уже догадалась, и взмолился: - Пожалуйста!
Ему нужно было остаться одному.
Нарси аппарировала, взяв Рабастана за руку. Люциус огляделся: он сделал все, что должен был для живых. Теперь можно было подумать о мертвых.
Где его искать? Лорд преподнес Драко новость так, словно был уверен, значит, он видел смерть Северуса, или… убил сам?
Люциус вспомнил свои предчувствия, но усилием воли загнал эмоции вглубь: он успеет. У него еще будет время. Не сейчас. Значит - сначала в Хижину. Аппарировать было опасно, но Люциус, кажется, надеялся расщепиться раньше, чем увидит… тело. Пока он не видел мертвого Северуса, он мог думать о нем, как о живом. Перед глазами вставало запрокинутое лицо, руки, сжимающие кресло, глаза, блестящие из-под опущенных ресниц. " И я тебя…» - последнее, что он услышал, а чуть раньше - единственный раз за все эти годы: «любимый». Может быть, он все же чувствовал к Люциусу немного того, что, оказывается, чувствовал к своей Мечте?
Люциус понял, что стоит у Хижины уже некоторое время, и заставил себя собраться. Теперь-то он только мой. Наконец-то. Что, ваша светлость? Мечты сбываются? Какая ирония! Только уточните: не он «только мой», а вы «только его». Забавно.
В голове мутилось, и Люциус не стал больше медлить: если его найдут сошедшим с ума и обнимающим мертвеца, Драко придется трудно и долго восстанавливать репутацию семьи.
Перед крыльцом Хижины валялись несколько тел в одежде егерей, и Люциус брезгливо обошел их, словно опасаясь запачкаться. Когда он уже ставил ногу на ступеньку, в глаза блеснуло что-то яркое, отразившее солнечный свет. Присмотревшись, Люциус упал на колени и судорожно вцепился в трухлявые перила: на руке у мертвого егеря было надето кольцо Снейпа. Сдернув кольцо, Люциус отпихнул мертвеца и поднялся. Значит, он на правильном пути: они явно ограбили мертвого. Сдержав порыв испепелить всю шайку, Люциус помчался вверх по пыльной лестнице, ведомый непонятной надеждой.
Вбежав в комнату, он остановился, судорожно втягивая воздух: у стены, в луже свернувшейся крови лежал Северус. Заставив себя двигаться, Люциус подошел. Снейп не дышал, вся шея и ворот мантии были залиты бурым, одна рука неловко подвернута, другая вытянута и отброшена в сторону.
«Снимали кольцо» - догадался Люциус. Он бережно взял холодную руку, уложил ее рядом с телом, поправил другую, прежде чем понял глупость своих действий. Попытавшись найти на шее пульс, Люциус только перемазался кровью, и, не в силах отказать себе, приник губами к ледяному лбу - единственному оставшемуся чистым и незапятнанным.
- Север…
Самообладание куда-то делось, лорд всхлипнул и прижался к мертвым губам, целуя, ощущая вкус крови и собственных слез… и чего-то еще? Люциус отпрянул, потом вытерся рукавом и осторожно провел языком по губам Снейпа, протискиваясь в полуоткрытый рот и ощущая себя извращенцем. Нет, не показалось: острый привкус полыни и вяжущий - плодов сопофоруса.
Люциус откинулся назад и, подавив желание ударить, рассмеялся истеричным подвывающим смехом.
- Гааад… Вот же гад… Скотина ядовитая! «Живая смерть»! И, наверное, антидот в кармане…
Люциуса трясло, он едва сдерживался, чтобы не свалиться лицом на тело Снейпа, и не начать биться об него головой. Слезы текли по хохочущему лицу, но впервые сиятельному лорду было действительно наплевать, как он выглядит. Снейп все равно страшнее.
- Ну, только поправься! Ты мне всю жизнь должен будешь! - бормотал Люциус, втягивая тяжелое тело к себе на колени. - И, клянусь, ты пожалеешь, что не сдох, пока было возможно! Вот, же, змей! Ну, ничего, только поправься! Только поправься, любимый, пожалуйста…
31 глава
В истерике Люциус все же промахнулся и оказался в спальне Нарциссы. Оглядевшись, он вызвал Патронуса и обомлел: вместо знакомого сокола из его палочки вытекла серебристая лента и превратилась в королевскую кобру. Очнувшись от изумления, Люциус отправил послание жене, вздохнул горестно, и, ни к кому не обращаясь, пожаловался:
