Патрисия дель Рока - Грех
Женщина сглотнула.
– Тогда… зачем тебе мое согласие? – она пожала плечами.
– Для проформы, милая, – хищно улыбнулся красивый аристократ. – Тем более, я уверен, что тебе это понравится. Мой сын – очень красивый мальчик. А ты у нас – порочная женщина. И я обожаю тебя за это, – он продолжал ласкать ее пальцами, медленно, но неуклонно доводя до оргазма.
Одновременно он целовал и слегка покусывал возбужденные розовые соски ее белоснежной груди.
В этом платье она чувствовала себя просто ужасно. Мало того, что ее заставили нацепить прозрачное одеяние, так еще и запретили надевать под него нижнее белье.
Вокруг шеи ей повязали розовый бантик, так что она сама себе напоминала какого-нибудь пуделя. Женщину, естественно, накрасили – постаралась Элеонора. А волосы накрутили, что сделало ее еще больше похожей на дурную домашнюю собачку, которых любили носить с собой гламурные блондинки.
«Какой-то идиотский у меня вид. Жуткая помесь Барби, болонки, пуделя и манекена», – с раздражением думала Рита, поднимаясь по лестнице. Леопольд с Элеонорой стояли внизу, наблюдая за ней, точнее, рассматривая во всех ракурсах.
Впервые в жизни Свои пожалела, что у нее идеально красивое тело и нежное лицо.
«Если бы я выглядела, как де Вилл, меня б никто не попытался завалить! А уж раздвинуть мне ноги точно никому не пришло бы в голову!»
Виктор – уже подросший четырнадцатилетний мальчик – поджидал ее возле своей кровати, нетерпеливо кусая бледно-розовые губки. Она критически осмотрела его: еще слишком худенький, но, естественно, красивый, как мама с папой – порода обязывает. Как и каждый урожденный де Ноблэ. И такой же порочный.
От его издевательски-торжествующей ухмылки ей стало не по себе. А от злобного взгляда – еще хуже.
Да, Леопольд тоже был опасен, но он хотя бы мог себя контролировать. Свою тьму. На первом месте у него всегда стояла выгода: зачем причинять вред красивой игрушке, если ею еще можно насладиться?
А этот ребенок… Он мог и сломать «куклу», прекрасно зная, что ему тут же «купят» новую. Достанут. Чтобы и эта игрушка была сломана безжалостными пальцами и выброшена на свалку.
Усилием воли женщина заставила себя не дрожать.
«В крайнем случае, я могу попытаться сбежать – и плюнуть на свою ужасную работу», – пыталась убедить себя Рита. Но воображение подкинуло красочную картинку, и она ясно представила, как Виктор насилует ее с восторженным выражением своего прелестного личика. Она неожиданно вспомнила статьи из их газеты про детей-садистов, обожающих мучить животных. Маленьких, беспомощных котят. Или щенков.
А ведь она была для него никем – подстилкой, которая ложится под всю богатую семью исключительно ради выгоды.
Она сглотнула еще раз, с трудом выдерживая взгляд серых глаз. Стараясь не опускать глаз, не показывать ему своего страха.
– Иди сюда! – приказал Виктор капризным тоном избалованного ребенка.
Рита подошла к нему, радуясь, что на этих чертовых каблуках неизмеримо возвышается над аристократом и смотрит на него сверху вниз. Постаралась, чтобы ее лицо ничего не выражало… как у любимого папочки мальчика. Невозмутимая маска игрока в покер, шулера.
Глава 4
Изнасилование, о котором я всегда мечтала
Жадный взгляд де Ноблэ скользил по ее телу, и Рита ощутила холод, словно ее касались ледяные пальцы. Сам по себе взгляд был жутко непристойным.
В ней снова что-то надломилось. Внутренняя боль грозила затопить сознание, разрушить показную холодность и самообладание. Страх, что этот «малыш» попытается сделать с ней… нечто совершенно ужасное.
– У тебя классная грудь! – Виктор протянул обе руки и сжал нежные полушария. – Как у девчонок на обложках порно журналов!
– Хм, наследник древнего аристократического рода читает непристойную литературу? – хмыкнула Свои, очень жалея, что не посмеет опубликовать подобное откровение, хотя очень хотелось.
Виктор покраснел, на миг отвел взгляд, затем снова принялся разглядывать ее, с той же похотью и нахальством:
– Да, ну и что? А ты этим занимаешься. И я хочу ЭТОГО с тобой. Раздевайся!
Хрупкий мальчик, только-только начавший превращаться в юношу, убрал руки, до боли стискивающие грудь, и отошел, начав стягивать с себя верхнюю одежду, под которой ничего не было.
Она тоже начала медленно снимать прозрачное платье.
– Ложись, – снова приказал Виктор, тыкая пальцем на расстеленную кровать.
Женщина кивнула и легла. Виктор взгромоздился на нее, тяжело дыша, упираясь в обнаженное тело вставшим членом.
– Я читал, как это делается, но… Сделай это сама! – приказал он, смотря на Риту с некоторой долей беспомощности и даже опаски.
Снова кивок – последние слова Виктора, полные нерешительности и затаенного страха «облажаться», сняли ее страх и напряжение. Она потянулась к нему и поцеловала в розовые губы. Виктор застонал, снова начиная сжимать ее грудь.
«У меня останутся синяки! Прекрасно! И что скажет Антуан? Наверное, как всегда, промолчит. Но о многом подумает».
– Так не следует делать. Женская грудь очень нежная и чувствительная, – произнесла она, отстраняя его руки. Женщина взяла его ладони и положила себе на грудь. – Ласкай нежно, понятно? Осторожно, пожалуйста!
Виктор сморщил нос, но неохотно подчинился.
Рита поняла, что он вот-вот кончит.
Она оседлала его, осторожно обхватила член мальчика и направила его в себя, постепенно начиная насаживаться.
Чистое, незамутненное удовольствие, словно в жару погружаешься в прохладу лесного озера. Виктор двигал бедрами, пытаясь войти как можно глубже, громко постанывая.
Она начала двигаться, нависая над ним, опускаясь на его член.
Виктор продолжал мять ее грудь, в его глазах была страсть и растерянность, шок от необычных ощущений. Он быстро кончил, снова до боли стиснув ее ягодицы. Затем перевернул, оказавшись сверху, но не выходя из нее. Член Виктора быстро вставал, снова твердея.
– Теперь сверху буду я! – заявил он с видом победителя, собравшегося «пронзить» своего врага «мечом». – А мне это нравится! – глаза парня горели фанатизмом дорвавшегося до наркотика наркомана.
Виктор закинул длинные ноги женщины себе на плечи и начал грубо трахать ее, вбивая в кровать. Наклонялся, кусая ее губы, затем – нежную грудь. Почти до крови, до боли. Потом неожиданно ласково целовал. Чередовал грубые укусы с нежными поцелуями, поглаживал язычком появившиеся – и начавшие кровоточить – царапины.
Рита ненавидела саму себя за то, что испытывает удовольствие от секса, мало отличимого от изнасилования.
«Я снова предаю сама себя, снова ломаю то, что потом не склеить». Оргазм накатил неожиданно. Она кончила, извиваясь под Виктором, который овладевал ею, как маньяк-насильник – своей жертвой.
