Тайный ребёнок от Босса (СИ) - Лэнг Лили

— Доброе утро, шеф.

Волосами прикрываюсь и делаю очень занятой вид. Пишу что-то на стикере. Не хочу, чтобы он меня такой расклеившейся видел.

— На меня посмотри, — чеканит вместо приветствия.

Матерю его мысленно и нехотя поднимаю голову. А он… Брови густые свои красивые свёл на переносице. Взглядом зелёных глаз мечет молнии. Челюсть сжата. Красивый, зараза. И злой. Опять.

Правда, спустя секунду выражение лица меняется. Злость Романа испаряется, а в зелёных глазах появляется растерянность. Внезапно. Впервые вижу у мужчины эту эмоцию.

— Ты что себе надумала уже? — напряжённо уточняет, выпрямившись.

— А? — я вроде не блондинка, но не понимаю, куда катится наш диалог.

— Не нужны мне твои объяснительные, Ланская. И ругать я тебя не собираюсь, — тяжко вздыхает мужчина. — Саркисов своё получит, не сомневайся.

Так вот что он подумал! Что я тут слёзы из-за него лью? Господи! Какие мы самовлюблённые! Будто кроме него в мире нет больше причин, чтобы поплакать. Сейчас главное — глаза не закатить и не фыркнуть.

— Но впредь мои приказы не нарушай, рыжая! Иначе точно накажу так, что сидеть не сможешь! — заканчивает пламенную речь Роман Геннадьевич. А я всё-таки закатываю глаза и фыркаю. Может, стоит ему про харассмент на рабочем месте рассказать?

Большой начальник исчезает в кабинете и даже кофе не просит. А я иду в уборную, чтобы холодной водой себя остудить. Когда-нибудь это закончится вообще?!

Когда возвращаюсь, на стойке уже лежит стопка документов с пометками. Задание от шефа. С улыбкой принимаюсь за работу. Не знаю, как остальным, но мне нравится то, чем я занимаюсь. Да, для кого-то это может быть рутиной и канцелярщиной. Но я обожаю структурировать, каталогизировать, вести реестры, регистрировать и сверять. Ну и во время упорядочивания и проверки этих самых документов можно беспрепятственно читать разные интересные юридические дела.

Я опять думаю о Калининой. В архиве нет никаких документов по этому процессу. Значит, Галина Павловна допустила ошибку? Ведь когда закрывается дело, его именно помощник ведущего юриста систематизирует, вводит в базу и относит в архив. Что, если она забыла, бросила где-то? Такое бывает.

Я один раз, ещё в начале карьеры, выбросила в урну одну квитанцию по грузовой перевозке. Она была вся истрёпанная, потёртая. Решила, что не такой уж и важный документ, просто прилепился к остальным листам. В итоге меня чуть не уволили. А Натан отправил искать клочок бумаги в мусорных баках за зданием. Именно эта накладная была самой важной деталью всего дела. Естественно, квитанцию я не нашла, но пришлось тридцать три объяснительных написать. Премии тогда лишили и отстранили от работы, пока не закончился тот процесс.

Может, и Галина Павловна напортачила, но скрыла свою ошибку, чтобы не уволили? Меня оставили из-за Рахлина, он заступился. Сам, конечно, наорал.

От глубоких дум меня отвлекает телефонная трель. Автоматом поднимаю трубку.

— Приёмная ге…

— Переключи меня на Рому, — капризный женский голос даже не даёт завершить приветственную часть и перебивает.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Ты глухая? Соедини с Ромой! — повышает голос дама.

— Чем быстрее вы представитесь и скажете цель вашего звонка, тем быстрее я соединю вас с Романом Геннадьевичем, — всё же во мне слишком много терпения. Или просто я привыкла за годы работы на Натана к таким капризным барышням?

— Я его невеста, Милана, — цокнув, высокомерно заявляет дама на том конце провода. Трогает ли меня эта информация? Ни капли.

— Одну секунду, Милана, — жму кнопку соединения.

— Да? — Бессонов отвечает почти сразу же и, вскинув голову, ловит мой взгляд через стеклянные вставки.

— Соединяю с Миланой, — льдом режу и переключаю звонок. И это явно очередная побочка от терапии. Никогда не позволяла себе эмоции. И даже когда бесилась на Рахлина, держала субординацию и деловой этикет.

Вдох-выдох. Дышим, Ланская.

Рука сама тянется к заветной кнопочке на коммутаторе. Я часто слушаю разговор начальства, но не из праздного любопытства, а чтобы оперативно подготовить необходимые материалы, выяснить, узнать, заказать заранее. И Натан прекрасно знает это. Правда, его личные звонки я, конечно же, не слушаю.

А сейчас что я делаю, дура?

Жму эту красненькую пимпу.

— У меня для тебя сюрприз, медвежонок, — тянет капризно девица. Господи, Бессонов, такие тебе нравятся?

— Коротко и быстро, — отрывисто чеканит. Он даже с невестой так общается. Безнадёжный товарищ.

— Вечером приедешь, расскажу, — кокетничает.

— Это вряд ли, — усмехается цинично. — Давай ты свой сюрприз в сообщении напишешь, мне некогда, Мил.

— Я беременна! — тон девчонки в раз меняется из сладкой патоки в истеричный визг.

Я губу закусываю. Бессонов там, кажется, дышать перестаёт. А Милана громко всхлипывает и явно плачет.

— Завтра утром съездим в клинику, сделаем аборт. Не реви.

— Ты хочешь убить нашего малыша?!

Я отключаю эту дурацкую связь. Сама себя в этот момент ненавижу. Зачем решила подслушать чужой разговор? Вот оно мне надо было?

Очень стараюсь сосредоточиться на работе. В итоге срываюсь. Вытягиваю из потайного кармана последнюю сигаретку и ухожу в курилку. Я ещё не беременна. Подсадка завтра. А от одной сигареты не шибко нарушится микрофлора. Или что там нарушается в матке?

— Ты же бросила? — в курилку заходит Натан и тоже закуривает. Садится на скамью и ноги вытягивает.

— Шеф, а ты помнишь последнее дело Бессонова-старшего? Примерно лет шесть или семь назад. Он после этого больше никаких процессов не вёл и отказывал даже очень крупным клиентам. По-моему, даже Лукойл не смогли тогда его перетянуть.

— Ты вводные хоть какие дай. Семь лет, это мы только с тобой устроились. Давно было, — чешет затылок начальник.

— Ночное ДТП. Истец — Калинина. Там родители погибли, ребенок сиротой остался, виновным признали Калинина-старшего.

— А чего ты о них вспомнила? — Рахлин затягивается и внимательно за мной наблюдает.

— Саркисов этим шантажирует твоего босса.

— Так! — Натан аж вскакивает. Обожаю, когда он максимально включается в процесс. Весь подбирается, хищником становится. — В архиве поднимем сейчас дело. Всё выясним. Рома не зря говорил, что Саркисов его за яйца держит.

— В архиве нет. я искала три дня назад из любопытства. Не хочу подставлять Галю, но вдруг она не внесла их, и они в чужие руки попали.

Перехватываю мужчину за предплечье и к себе разворачиваю. А то он уже собрался бежать куда-то. Максимально близко подхожу и, схватив за лацканы пиджака, заставляю посмотреть на меня.

— Ты не должен ничего говорить шефу. Если он узнает, что я лезу не в своё дело, уволит или посадит. Я подписала договор о неразглашении, — почти шепчу.

— Лер, ну я похож на идиота? — выгибает бровь Рахлин.

— В последнее время немного похож, — хмыкаю.

— Ланская! — в наш небольшой междусобойчик влезает тот, о ком мы говорим. Я зачем-то так бодро отпрыгиваю от шефа, будто непристойностями тут с ним занималась, а нас муж застукал.

— Роман Геннадьевич? — перевожу дух, облизываю губы и улыбаюсь натянуто.

— Ты о встрече с Гурцевым забыла?

— Нет, конечно, я все документы подготовила ещё вчера.

— Я уже опаздываю! Принеси их на парковку, — рычит Бессонов и, мазнув злым взглядом по Натану, дверью хлопает.

— Чего это с ним? — интересуется младший шеф.

— Беременная невеста мозг ложечкой съела, — фыркнув, выкидываю так и недокуренную сигарету и бегу за документами.

Глава 9. Роман

Давно меня так красиво не отшивали. Причем с раннего утра, с ледяным спокойствием и хладнокровием. Точнее, никогда такого не было. Обычно мне приходилось быть циничным, жёстким мудаком. Не с теми женщинами всё-таки я спал.

И вроде бы всё правильно рыжая преподнесла. Никаких отношений между нами не может быть, кроме рабочих. Но я думаю о ней почти постоянно. И дурею с каждым днём сильнее. Сам себя сдерживаю, чтобы не затащить в ту же подсобку или, похрен, в кабинет. Наклонить, распластать на собственном столе и ворваться.