Не бойся, я кусаюсь (СИ) - Лартер Элли

Я закрываю и без того раскрасневшееся донельзя лицо ладонями: Кир режет без ножа. Больно, смело, откровенно и совершенно справедливо.

– Так ты была девственницей? – хмыкает Майкл. Для него это действительно открытие.

– Да! – рыкаю я с вызовом, потому что быть жертвой в данной ситуации мне не хочется.

– И почему не сказала мне об этом?! – удивляется он.

– Потому что ты сам заявил, что девственницы тебе не нужны! Еще на первом свидании! Помнишь?! Это не показалось мне шуткой!

– О боже! – парень сжимает пальцами переносицу и стонет. – И поэтому ты пошла трахаться с другим мужиком?! Ебаная ты шлюха!

– Эй! – резко пресекает его Кир, давая понять, что оскорбления здесь неуместны. – Она хотела угодить тебе, долбанный ты придурок.

– А сейчас она тоже мне угождала?!

– Сейчас она угождала себе. Имела полное право. Кто виноват, что с тобой ей не понравилось?

– Ах ты! – Майкл бросается на Кира с кулаками, и тут уже мне приходится встать между ними:

– Прекратите!

– Я и не начинал, – фыркает Кир, а Майкл морщится:

– Вы друг друга стоите. Шлюха и мужик-проститутка.

– Держи визиточку, – Кир протягивает ему маленькую картонную пластинку. – Захочешь научиться трахаться – заходи, дам пару советов.

Тут Майкл окончательно не выдерживает, и драка становится неизбежной. Я едва успеваю отскочить в сторону, прежде чем мой бывший парень набрасывается на моего нынешнего самоуверенного любовника, и они оба с грохотом и треском летят на пол. К счастью, охрана клуба тут же оттаскивает Майкла. Кир садится прямо на паркете и, невозмутимо отряхиваясь, просит товарищей усталым тоном:

– Выведите его уже, – а потом поворачивается ко мне: – Побежишь просить прощения или останешься здесь?

– Бесполезно уже просить прощения, – я опускаю глаза и почему-то сажусь на пол рядом с мужчиной.

– И то правда, – Кир согласно кивает. – Но похоже, это было очень важно для тебя, Каштанка? Отношения с этим парнем?

– Это было очень важно для моей мамы, – признаюсь я и, поймав непонимающий взгляд, вздыхаю и рассказываю ему свой тупой, бездарный, провалившийся план. Кир выслушивает меня внимательно, а потом спрашивает:

– Почему твоя мама не может найти другое место работы?

– Она проработала в университете двадцать лет, – объясняю я. – Писала на его базе все свои научные работы, сделала столько проектов, провела столько конференций... Уйти – значит оставить в прошлом огромную часть своей жизни. Она еще не готова к этому... была. Теперь поздно. Теперь с ней точно не продлят договор. И это я во всем виновата.

– Знаешь, что ты сделала? – спрашивает вдруг Кир.

– Что? – хмыкаю я.

– Ты бросилась спасать человека, который тебя об этом даже не просил. Не предупредив. Не спросив разрешения. Ты хотела помочь – а в итоге только нарушила ее личные и профессиональные границы.

Я всхлипываю:

– Ты прав... И что мне теперь делать?

– Теперь уже – ничего, – он усмехается и притягивает меня за шею: – Иди сюда и расслабься. Подумаем об этом завтра, ладно?

Да, он прав: я подумаю об этом завтра, прямо как легендарная литературная и киношная героиня Скарлетт О`Хара. А пока – просто продолжу делать то, за чем пришла сюда. Просто ради себя и ради своего удовольствия. Тем более, это удовольствие не только заслуженное, но и больше не запретное: мой план рухнул, миссия «помоги маме продлить рабочий контракт» с треском провалилась, но зато я больше никому ничего не должна. Восхитительное ощущение, честно говоря.

Никакого продолжения отношений с Майклом явно не предвидится, надеюсь, он хотя бы не станет выносить сор из избы и позорить меня перед ребятами и администрацией...

Блять.

Лучше об этом не думать.

Не сейчас. Не сегодня...

Блять!

Я нервно растираю пальцами виски, а Кир качает головой и заботливо протягивает мне стакан воды, чтобы я могла выдохнуть:

– Сделай несколько глотков, Каштанка.

– Спасибо, – я киваю и жадно пью, а потом добавляю: – И за то, что вступился, тоже спасибо. Я даже не думала, что кто-то станет за меня впрягаться... тем более мужчина, с которым я едва знакома.

– Вообще, я бы вступился так за любую женщину, – уточняет Кир. – Просто потому что подобные оскорбления в принципе недопустимы. Тем более на такой свободной от предрассудков и стыда территории, как наш клуб.  И мне очень жаль говорить это, но твой парень – полный мудак.

– Бывший парень, – хмыкаю я.

– Неважно, – он отмахивается.

– Знаю, что мудак, – соглашаюсь я со вздохом.

– Но для тебя на сегодня испытания еще не закончились.

– Что ты имеешь в виду? – я морщусь, искренне не понимая его, а мужчина вдруг стягивает со стеллажа плетку и медленно наматывает длинные кожаные хвосты на свое запястье:

– Я имею в виду вот это.

– Выпорешь меня? – я нервно сглатываю.

– Да.

– Но... за что?! – я возмущена, но почему-то совсем не напугана. – Я не знала, что он отслеживает мой телефон и может сюда вломиться!

– Он тут ни при чем. Я просто. Хочу. Тебя. Выпороть. Яснорада, – его голос становится совсем низким и хриплым, и меня пробирает дрожь. Той уверенности, с которой я пришла к нему в первый раз, уже нет. Я знаю, что он способен свести меня с ума... Но – черт подери! – как же я хочу этого...

Мужчина поднимается на ноги и говорит строго:

– Раздевайся.

– Что, полностью? – шепчу я растерянно.

– Ну конечно, что за дурацкий вопрос, – он смотрит на меня, как на неразумную глупышку, отчего я покрываюсь румянцем.

– Ты ведь уже закончил работать, – говорю я.

– Я отшлепаю тебя в частном порядке, в качестве исключения.

– Потому что я тебе нравлюсь? – я пытаюсь с ним флиртовать, а он улыбается и щелкает плеткой по своей ладони:

– Потому что тебе не хватает хорошей сочной порки, Каштанка.

– Ты псих!

– Это точно.

Я еще несколько секунд смотрю на него испытующим взглядом, а потом покорно начинаю раздеваться. Складываю всю одежду прямо на пол и встаю перед ним в полный рост, смущенно переступая с ноги на ногу.

– Думаю, ты будешь отлично смотреться на дыбе, – говорит Кир, и я вздрагиваю:

– Чего, блять?!

– Дыба. Средневековый инструмент пыток такой был, слышала?

– Да, но...

– Не бойся, я просто заставлю тебя вытянуть руки вверх и привяжу их к балке над твоей головой. Вот здесь, – он показывает мне на конструкцию в центре игровой комнаты. Это деревянная буква «П», с верхней перекладины которой грозно свисают веревки, цепи и кандалы.

– Ммм, – мычу я с сомнением в голосе.

– Иди сюда, – зовет он, и я несмело подхожу, а в его руках оказывается распорка с наножниками, которые он цепляет на мои обнаженные щиколотки. Ноги разъезжаются в противоположные стороны, теперь между стопами – не меньше метра, а коленки уже подрагивают от напряжения. – Руки вверх, – командует Кир, и я послушно вытягиваю руки над головой:

– Вот так правильно?

– Да, умничка, – он заковывает мои запястья в наручники и крепит за горизонтальную балку.

Положение у меня незавидное, но Кира все устраивает. Он наклоняется к моим губам, чтобы поцеловать, и я охотно отвечаю, еще не зная, что он собирается со мной сегодня делать...

Мужчина бессовестно и откровенно скользит руками по моему телу, касается пальцами рвано бьющегося пульса на шее, тонких ключиц и затвердевших сосков, обводит по кругу напряженный втянутый живот, ныряет между бедер, чтобы ощутить выделившуюся влагу. Я просто стою перед ним обнаженная, распятая и беспомощная, лишь запрокидываю голову и тихо постанываю, когда он снова и снова касается клитора, растирая его крепкими пальцами... Хочется инстинктивно свести бедра, но распорка не позволяет, заставляя изнывать от болезненного удовольствия.

– Хочу испытать на тебе свои новые помпы для клитора и сосков, – говорит Кир шепотом, и я невольно дергаюсь:

– Что?! Нет, пожалуйста...

– То есть, на порку ты согласна, а на помпы нет? – он удивленно усмехается. Я растерянно мотаю головой: