Тиффани Райз - Сирена (ЛП)
- Твоя работа с Кингсли едва ли была средством достижения данной цели. Она никогда таковой не была.
Нора не знала, как на это ответить. Сунув руку в карман, Сорен вытащил черный, бархатный мешочек и положил ей в ладонь.
- Что это? – спросил она.
- Твой настоящий подарок на годовщину.
Открыв мешочек, Нора достала серебряный кулон на цепочке и поднесла его ближе.
- Образ святого, - рассмеялась она, - Я давно не носила подобных вещей. Кто на ней изображен? Святой Микаэль? Святая Мария Магдалена?
- Вообще-то, апостол Святой Иоанн.
- Святой Иоанн… покровитель дураков и бывших любовников? – осмелилась предположить Нора.
- Нет, - ответил Сорен мягким голосом и таким же взглядом. – Покровитель писателей.
У нее слегка дрожали руки, отчего она никак не могла надеть цепочку. Забрав медальон, Сорен застегнул украшение на ее шее.
Нора закрыла глаза, на секунду насладившись ощущением охватывающих ее рук.
- У нашего Господа Иисуса было двенадцать апостолов, - сказал Сорен, отступив назад.
- После Его Вознесения, их разогнали на все четыре стороны и преследовали до самой смерти. Довольно странно, но только Иоанн, покровитель писателей, ушел не мученической смертью.
- Тебе никогда не нравилось, когда я играла мучеников. Знаешь, я не уверена, что имею право его носить.
- "Бытие 1:3, И сказал Бог: да будет свет. И стал свет…", Бог сотворил мир словами, Элеонор. Слова – есть нить на материи вселенной. Ты пишешь, потому что это приближает тебя к Богу. Когда-то я был глупцом, думая, что смогу это для тебя сделать. Теперь, я считаю иначе. Это то, кто ты есть.
- Зак так не считает.
- Значит, он еще больший глупец, чем я. Я знаю тебя, малышка. Однажды, писательской деятельностью ты выбралась из ада. Ты можешь сделать это снова.
- Книга еще не завершена, и близко, к тому же у меня всего неделя до отбытия Зака в Лос-Анджелес. Хотя, не думаю, что он заморочится чтением моего романа, когда тот будет закончен.
- Тогда, выражаясь твоими словами, Элеонор – хрен с ним. Закончи книгу. Не ради меня, не ради Закари, не ради Уесли, и даже не ради Господа. Закончи ее ради себя.
Нора рассмеялась сквозь слезы.
- Это приказ?
- А это должен быть приказ?
На мгновение, Нора подумала о сказанном, подумала об энергии, хлынувшей в ее вены. У нее была одна неделя до переезда Зака на западное побережье. Что, если она перепишет книгу без него? Она сможет отправиться к нему и швырнуть романом ему в лицо. Черт с ним, с контрактом. Нора закончит ее только потому, что ей хочется узнать, какой окажется развязка.
- Нет, думаю этого достаточно.
- Тогда иди.
Сорен кивнул на выход и Нора, практически побежала к воротам, но остановившись в последний момент, обернулась.
- Ты мог не отпускать меня, и ты об этом знаешь, верно? – спросила она.
Поднеся спичку, Сорен зажег свечу под ракой.
- Я и не отпускал тебя.
В ответ Нора была не в состоянии выговорить ни слова. Неважно, могла она говорить или нет, если она могла писать.
Выйдя из фойе, она оказалась среди солнечного света. Она в последний раз оглянулась на "Пресвятое Сердце", зная, что самое пресвятое сердце осталось внутри церкви. Временами, она думала про себя - мне тоже хотелось, чтобы ты не отпускал меня.
***
Когда Нора вернулась домой, Уесли ждал ее в гостиной комнате. Казалось, что он испытал небывалое облегчение, увидев ее невредимой. Нора улыбнулась тому, насколько благодарным он станет через несколько минут.
- Ты вернулась домой, - сказал малой.
- Мне нужно переписывать книгу.
Уесли растянулся в улыбке такой же яркой, как солнце. Но эта улыбка дрогнула, когда он протянул ей телефон прямого вызова.
- Он звонил, пока тебя не было.
Взяв трубку из его руки, Нора нажала на кнопку восемь. Она закончит эту книгу ради себя, и только ради себя. Но, по крайней мере, это она могла сделать ради Уесли.
- Pardonnez-moi, madame, - начал Кинг, как только ответил на звонок. - Mais…
- Забудь об этом, Кинг. Не принимай на свой счет, но Госпожа Нора вне игры.
- Надолго ли на сей раз, chérie?
Нора услышала смех в его голосе.
- Навсегда.
Бросив телефон на пол, она наступила на него и раздавила своим каблуком. Уесли обнял ее так крепко, что приподнял от пола.
- Опусти, малой. У меня мало времени и до черта много работы. Свари кофе, выключи телефоны, выруби интернет и не открывай дверь. В течение следующей недели я записываюсь в полуночники.
- Я думал, ты сказала, что Зак…
- Хрен с Заком. Я делаю это ради себя.
Глава 29
Осталась одна неделя…
Отпив кофе, Истон поморщился.
- Знаете, босс, вопрос с кофе вам лучше предоставить мне.
Войдя в кабинет со стаканом из Starbucks, Мэри передала его Заку, который тот с благодарностью принял.
- Ваш просто отвратительный.
- Можно подумать, что с получением докторской степени Оксфорда, параллельно я обучался должному приготовлению кофе.
- Одни из нас обладают этим даром. Другие нет. Бедненький вы, всю жизнь давящийся мерзким напитком.
Истон улыбнулся своей ассистентке, устроившейся в напротив стоящем кресле.
- В нашей семье кофе занималась Грейс. По всей видимости, она обладала этим даром, – сказал он. – Американский кофе куда лучше английского. Но в Лондоне она нашла один небольшой магазинчик, торгующий настоящими зернами. Каждое утро Грейс просыпалась пораньше и варила его.
- Она производит впечатление хорошей хозяйки.
Улыбнувшись, Мэри, казалось, поняла, что сказала лишнее.
- Простите, Зак.
- Все в порядке. Очевидно, ни для кого не секрет, что мы с Грейс разошлись. Даже этот придурок Финли в курсе.
Его ассистентку передернуло от отвращения.
- Поверить не могу, что он дошел до отправления всех этих пошлых подарочков, только чтобы подействовать вам на нервы. К тому же облил Нору помоями… Я никогда вам этого не говорила, но мне, правда, нравятся ее книги.
- Мэри, я и представить не мог, что ты разделяла подобные убеждения.
- Не могу сказать, что я разделяла подобные убеждения, но мне нравятся хорошие книги. Романы Сатерлин так и обжигают.
- Ее жизнь и есть самый обжигающий роман, - сказал Истон.
- Вы говорите так, будто это плохо.
- Мэри, книги Норы не единственное, что она продает.
- Да, я наслышана о том, кем она, на самом деле, является. Подумать только, я работала на редактора, сотрудничавшего с самой настоящей Доминой.
- Не просто Доминой. А практикующей Госпожой. Что я не могу принять. Сатерлин полагается об этом писать. Ей не полагается в этом жить.
