Виктория Янссен - Любовники Камиллы
Он слишком много занимался сегодня с Каспаром и Арно, поэтому слишком устал, чтобы возбудиться от прикосновений Камиллы, даже когда ее лицо оказалось слишком близко от его члена. Даже на ее груди и живот, который он так любил целовать, Анри смотрел спокойно. Вместо сексуального возбуждения он ощущал лишь тепло в тех местах, которых касалась ее рука. Внезапно Камилла поцеловала его в бедро, и Анри облизнул губы.
— Можно повторить? — спросил он.
— Позже, когда я закончу, — ответила Камилла и принялась намыливать его член и яички.
Какие у нее маленькие ручки, вдруг удивился Анри и уставился на них, словно видел в первый раз, словно не целовал эти изящные пальцы.
Анри вспомнил, как герцогиня массировала все его тело в борделе Фуйе, а после разрешила ему проделать то же самое с собой, и даже поправляла, когда он ошибался в точности движений, и голос ее становился все тише, а дыхание прерывистей, и потом они оба, забыв про массаж, занялись сексом. Масло, которым пользовалась герцогиня, остро пахло хвоей, и Анри казалось, что отныне он не сможет бродить по сосновому бору, не вспоминая о той восхитительной ночи и о ее руках на своем теле.
Ему так нравилось дотрагиваться до нее, ощущать под ладонями горячую упругую кожу, говорить о своих чувствах языком ласковых прикосновений. Анри был уверен, что, заведи он о них речь впрямую, она не стала бы слушать его, даже не дала бы завершить мысль. Теперь он знал герцогиню гораздо лучше, чем раньше, и понимал, что от открытого проявления эмоций она испытывала дискомфорт и неудобство, поэтому щадил ее и не говорил вслух о своих чувствах, надеясь, что она и так все понимает без слов.
Но… понимает ли? Надежды надеждами, но было ли так на самом деле, Анри не знал. Все свои переживания герцогиня прятала глубоко внутри, лицо ее почти всегда было спокойно и равнодушно, как изображение на монетах. Анри научился выискивать малейшие признаки радости или гнева в ее глазах, жестах, интонациях. Наблюдая за ней, он поражался ее способности всегда быть сдержанной и почти безмятежной. Иногда ему мнилось, что он сможет научить герцогиню быть более человечной и не бояться открыто выражать свои чувства, если… если она не прогонит его от себя.
С раннего детства Анри привык довольствоваться тем, что у него есть, и сейчас был бы счастлив сохранить отношения с герцогиней в их нынешнем виде. На большее он и не претендовал, понимая, что должен быть счастлив, ведь герцогиня возвысила его своим доверием и разрешила служить ей. Возможно, когда-нибудь она даже отблагодарит его, подарит какой-нибудь маленький домик, о чем он всегда мечтал.
Анри и без всякого домика был счастлив находиться рядом с ней, но… ему хотелось большего. Он испытывал потребность знать, о чем она думает, что чувствует, к чему стремится. Анри жаждал подтверждения того, что он нужен ей, что он хоть что-то значит для нее. Ведь, может статься, он был для Камиллы чем-то вроде ее евнухов, с которыми она обращалась как с рабами, пока они еще не состарились и не ушли на покой. Анри сам, по собственной воле, присягнул ей на верность, надеясь, что сможет каким-то образом повлиять на ее жизнь — и на свою тоже. Вот и нечего ему жаловаться теперь, когда начались трудности.
Если Камилла не нуждается в нем, если он совсем ей безразличен, Анри уйдет, исчезнет, чтобы лишний раз не мозолить глаза любимой женщине. Вот только не все так просто. Анри понимал, что кто-то должен быть рядом с герцогиней, чтобы помогать, оказывать поддержку. Это нужно любому человеку, вне зависимости от положения. А у нее никого не было.
Камилла обхватила шею парня сзади и, заставив наклонить голову и зажмуриться, окатила его водой из кувшина, чтобы смыть пену с тела, затем принялась за его волосы. Зачем она это делает? По собственной прихоти? Захотела сделать ему приятное? Или вообще, ни о чем не задумываясь, ухаживает за ним, как за Гирляндой?
Анри устал разгадывать, что там творится у нее в голове. Если бы она просто позволила ему любить себя, все было бы намного проще.
В свои молодые годы Анри уже познал много потерь. У него были любящие и любимые мама, бабушка и даже сестра, но в свое время они все умерли, оставив его в великой печали. Камилла потеряла мать еще совсем девочкой, но ее жестокосердный отец подобрал ей такого же мужа, нынешнего герцога, о котором практически сразу после смерти старого повелителя по герцогству начали ходить легенды как о безжалостном и похотливом человеке, изменявшем супруге направо и налево и плохо обращавшемся с ней. С Сильвией герцогиня вела себя иногда с преувеличенной снисходительностью и странной надменностью, словно между ними не было секса — и больше не будет, в чем отчего-то уже не сомневался Анри. К своим евнухам Камилла относилась с нежностью, но все же показывала, что они — ее слуги. Максим сказал, что не любит ее. А кто такой для нее Анри? На фоне всех остальных — мелкая сошка, попавшаяся под руку в нужный момент.
Камилла отжала воду из волос Анри. Он так и не поднимал головы, чтобы она не видела его глаз. Камилла провела рукой по шее и спине юноши, как это делала с Гирляндой. Пауза затягивалась. Соберется ли он когда-нибудь с мужеством, чтобы объясниться с ней?
Герцогиня хранила молчание, и Анри уже начал сомневаться, заговорит ли она с ним снова. Бедная Камилла. Эта женщина сильно пострадала по вине мужчин, и страдания ее начались еще до его рождения. Смешно надеяться, что она доверится ему как мужчине, что приблизит его к себе. Такое бывает только в сказке, а это не сказка, а жизнь. Анри самый обычный грум и не обладает волшебным членом.
Анри припомнился один из жеребцов на их конюшне, которого герцог Мишель ежедневно бил по морде хлыстом. Сам Анри не видел этого, ему рассказывали старшие конюхи и грумы, но все равно у него сердце обливалось кровью. После таких жестоких избиений несчастный жеребец стал ни на что не годен, он шарахался от людей, превратился в пугливое и норовистое животное, и никто даже близко не мог к нему подойти. В конце концов спустя несколько недель его отвели на живодерню и там перерезали ему глотку. Анри тогда было десять лет, но он до сих пор помнил, как безутешно рыдал от горя и жалости, забившись в самый темный угол конюшни. Если бы Камилла не убежала из дворца, герцог без малейших колебаний поступил бы с ней гораздо более бесчеловечно.
На глаза ему навернулись слезы, и Анри сердито смахнул их с ресниц. Камилла не лошадь, она герцогиня, и она не должна быть одна. Кто-то должен быть рядом, заботиться о ней и защищать от врагов.
— Вам нужно выйти замуж за Максима, — глухо произнес он.
Тишина. Потом лишь одно короткое слово:
