Саманта Янг - На улице нашей любви
Мать твою.
Ну что ты будешь делать с этим гребаным прозорливцем, хрен его задери.
Слепому видно, он всю ночь кипятился на медленном огне злобы. Но все равно совершенно ни к чему причинять ему лишнюю боль. Я и так переусердствовала по этой части.
— Благотворительность тут ни при чем, — ответила я ровным голосом. — И чувство вины тоже.
— Значит, я был прав, — кивнул Брэден. — Ее ты любишь. В отличие от меня.
— Брэден… — Слова замерли у меня на губах.
Я не ожидала, что он поведет себя подобным образом. Мне казалось, он в любых обстоятельствах остается неуязвимым, невозмутимым, непробиваемым и все такое прочее. О том, что он способен быть ранимым и беззащитным, я даже не подозревала. Иногда он вел себя как бесчувственная скотина. Правда, я нанесла ему удар ниже пояса через несколько часов после того, как он узнал, что у его младшей сестры, возможно, рак. Спрашивается, кто из нас более заслуживает звания бесчувственной скотины?
— Ты тоже меня не любишь, Брэден, — выдавила я.
Он скользнул по мне взглядом, который вогнал меня в дрожь. Взглядом, исполненным холодного недоумения. Посмотрел мне в лицо. Глаза его были подернуты ледяной пленкой.
— Ты права. Я тебя не люблю. Конечно, немного досадно, что придется снова затевать всю эту возню с поисками новой подружки, особенно если учесть, что прежняя была неплоха в постели.
До сей поры я была уверена, что обладаю актерскими способностями. Но под градом таких беспощадных ударов любая маска может разлететься на куски. Я поспешно отвернулась, чтобы не дать ему насладиться эффектом своих слов.
— Вижу, я напрасно надеялась, что мы останемся друзьями. Ты этого не хочешь. Думаю, нам лучше воздержаться от каких-либо разговоров друг с другом. За исключением тех, что необходимы в интересах Элли.
— В интересах Элли стоило бы дать тебе хорошего пинка в задницу, чтобы ты вылетела отсюда впереди собственного визга. Но сейчас она этого не поймет.
От всех этих оскорблений голова у меня шла кругом и перед глазами стоял туман.
— Ты что, совсем спятил?
— Ничего я не спятил, — буркнул он, скрестив на груди свои мощные ручищи. — Просто я тебе не доверяю. Ты — бессердечная сука, которую надо гнать прочь.
— А вчера ты хотел, чтобы я осталась с Элли.
— За ночь передумал. Понял, кто ты такая. Было бы можно, я бы больше в глаза тебя не видел! Но прогнать тебя — значит причинить боль Элли. На это я никогда не пойду.
— Неужели ты на это способен? — спросила я свистящим шепотом. — Дать мне пинка в задницу, как ты выразился. Вышвырнуть меня из своей жизни.
— Почему нет? Именно это ты сделала вчера.
— Нет. Я тебя никуда не вышвыривала. Я просто сказала, что мы больше не будем встречаться. Но если бы я знала, как ты ко мне на самом деле относишься, я не стала бы с тобой церемониться.
— А как ты ко мне на самом деле относишься? — усмехнулся Брэден. — Смешно вспомнить, какую дичь ты несла вчера. Ты меня не любишь, но я тебе не безразличен и все такое. Хотя мне на это наплевать. Можешь засунуть свои изысканные чувства себе в задницу.
Я крепко сжала челюсти, из последних сил сдерживая слезы.
— Кстати, прошлой ночью я уже нашел тебе замену. Оттрахал одну телку.
Вы когда-нибудь получали пулю в живот? Нет? Я тоже. И все же беру на себя смелость утверждать — ощущение у меня было в точности такое же, как у человека, которому всадили в живот целую обойму. Лучшая актриса мира не смогла бы спрятать эту боль под маской безразличия.
У меня подогнулись колени, задрожали руки, отвисла челюсть и полезли на лоб глаза. Короче, я превратилась в живое воплощение горечи. А потом случилось самое худшее. Я разрыдалась.
Сквозь завесу слез я видела, как Брэден поджал губы и сделал ко мне шаг. Сейчас он походил на ощетинившегося ежа.
— Ненавижу, когда бабы распускают сопли, — пробормотал он и сделал еще один шаг.
— Пошел прочь! — завопила я. — Не смей ко мне прикасаться!
— Посмею, еще как посмею! — прорычал он. — Я тебя прикончу!
— Не выйдет!
Я схватила с полки тарелку и метнула ее, целя ему прямехонько в лоб. Он увернулся, тарелка ударилась об стену и разлетелась на куски.
— Сволочь! — визжала я. — И он еще строит из себя обиженного. Как будто это я, едва порвав с одним парнем, легла под другого.
Я схватила стакан, но не успела воспользоваться им как метательным снарядом — Брэден подскочил ко мне и прижал мои руки к бокам, своим тяжелым телом придавив меня к кухонной стойке. Я отчаянно извивалась, но силы были слишком неравны.
— Выпусти меня! — всхлипывала я. — Слышишь, козел, выпусти меня немедленно! Я тебя ненавижу. Господи, как я тебя ненавижу!
— Тихо. Тихо. Успокойся, Джоселин, — прошептал он, склонив голову. Губы его почти касались моей шеи. — Не надо так говорить. Не надо. Я наврал. Никого я не трахал. Просто жутко разозлился. И наврал. Такой уж я кретин. Я ночевал у Элоди. Можешь сама у нее спросить. Я бы никогда так с тобой не поступил. Я знаю, каково это, когда тебя предают.
Его слова прорвались сквозь пелену истерики, окутавшую мой разум. Я перестала извиваться.
— Что? Что ты говоришь?
Брэден откинул голову. Светло-голубые глаза не лгали. Не могли лгать.
— Никого я вчера не трахал. И вообще никого не трахал с тех пор, как мы с тобой вместе. Кроме тебя, конечно.
Нос у меня распух от рыданий, я всхлипывала, точно пятилетняя рева.
— Не понимаю, что ты несешь, — прогнусавила я.
— Детка.
Голос его наполнился нежностью, но в глазах не угасали отблески раздражения.
— Вчера вечером я чуть с ума не сошел со злости. Не знал, куда себя деть. Ну и завалился к Элоди — понимал, что она все равно не спит, переживает за Элли. Едва я вошел, она сразу догадалась, как мне паршиво. Ну, я выложил все, что между нами произошло. Тогда она рассказала о вашем разговоре на свадьбе. Сказала, вид у тебя был такой, словно ты получила оплеуху. Потом, когда мы танцевали, Элоди поняла, что ошиблась на твой счет.
Он выпустил мои руки и вцепился пальцами в волосы, повернув мою голову так, чтобы я смотрела ему прямо в лицо.
— Всю ночь я занимался тем, что прокручивал в памяти то, что было между нами за последние шесть месяцев. И понял, что ты врешь. Ты меня любишь, Джоселин. Потому что я тебя люблю. Я бы не смог полюбить тебя так сильно, если бы не чувствовал отклика. Не смог бы полюбить человека, которому на меня плевать.
Сердце мое бешено колотилось под ребрами, в горле распухал ком.
— Если это так, что за дурацкое представление ты затеял утром?
Он сжал ладонью мой затылок и нагнулся ко мне. Глаза его снова потемнели от горечи.
