Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.
Дикарь сопротивляется, судя по всему, только для приличия, вяло пинается и молотит кулаками, при этом маниакально гогоча. Внезапно он начинает кричать:
— Если кто-нибудь тронет моего цыпленка он, блядь, умрет! Слышите меня? Умрет, блядь!
И действительно, петух издает печальное, приглушенное кукареканье из своей клетки, крошечный черный капюшон у него на голове не дает ему ничего разглядеть.
Очень человечный и обнаженный Ксандер смеется, когда два охотника Совета спонтанно загораются, их тела вспыхивают яростным оранжевым пламенем. Они кричат в течение одной ужасающей секунды, прежде чем пламя гаснет, и мужчины падают на траву, живые и невредимые. Я наблюдаю, как светящиеся белые огни исчезают из глаз Ксандера, когда на него набрасывают обсидиановые сети. Он просто насмехается над своими похитителями, как будто все они сплошное разочарование.
Коса идет добровольно, на своих ногах, уже закованный в черные кандалы, и я удивляюсь, когда вижу, что охотники держатся от него на почтительном расстоянии. Однако холодные глаза акулы устремлены на меня, наблюдая, как Лайл бесцеремонно швыряет меня на траву. Мои руки связаны за спиной, но, к счастью, грудь прижата к земле. Только вот моя задница выставлена на показ всему миру между тонкими веревками сети.
От осознания, что заместитель директора Академии Анимус полностью контролирует мое тело, мне хочется вмазать ему по смазливой роже, когда он подходит посмотреть на меня сверху вниз, прищурив янтарные глаза. Но я не могу даже зарычать на него в своем замороженном состоянии.
— Вы вынудили меня пойти на крайние меры, мисс Аквинат, — говорит он тем монотонным голосом, который, похоже, ему нравится использовать. Я назвала его «Голосом для списка покупок». — В Академии Анимус вы получите необходимую помощь. И будете в безопасности.
Безумный смех пытается вырваться из моей груди, но я слишком устала, и он переходит в кашель. Этот зверь думает, что я буду в безопасности в школе-тюрьме? Где самые дикие и криминально настроенные представители нашего вида в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет пытаются научиться вести себя цивилизованно?
Да вы стендапер, человек-лев.
Мистер заместитель директора-он-же-тюремщик хватает одеяло у одного из охотников за головами и набрасывает его на меня. Даже стискивая зубы от стыда, я всё равно испытываю облегчение, что у него, по крайней мере, хватило порядочности сделать это.
Потому что, когда он снова поднимает меня в воздух, я вижу, что по другую сторону полицейской ленты собралась толпа, и у многих из них телефоны в руках. Я слегка обмираю от унижения, когда Лайл левитирует меня в открытые задние двери ожидающего военного фургона.
Я настолько потрясена этим захватом, что даже не знаю, плакать мне или кричать, когда двери закрываются и погружают меня во всепоглощающую темноту. Когда машина с грохотом трогается с места и выезжает на дорогу, моя усталость возвращается в полную силу. Глаза тяжело закрываются, все мое тело обмякает, и моя анима издает печальную трель.
Какая-то крошечная частичка меня испытывает облегчение от того, что теперь я могу лечь и отдохнуть. Что мне не нужно спасать свою жизнь сломя голову в течение следующих нескольких часов. Побег быстро стал меня утомлять.
Это же всего лишь отсрочка, верно? Всего лишь небольшое отступление в моих хорошо продуманных планах.
За исключением того, что в глубине души я знаю, что это нечто большее, потому что Академия Анимус не только исправительная школа, но и тюрьма. И еще никому за всю историю Академии не удалось спастись бегством.
Глава 5
Дикарь
Я ещё никогда в жизни так не злился.
Аурелия была так близко. Так близко, что я практически ощущал на языке вкус ее идеальной оливковой кожи. Вкус розовых губ и восхитительных шоколадных сосков. Ксандер успел первым прикоснуться к ней, и сейчас, когда мы сидим на полу грохочущего военного грузовика, я готов вырвать ему мозги из глазниц за это.
Выбросив ногу, я пинаю уродливого дракона, который сидит, прислонившись к стене.
— Пошел ты, Ксандер.
Даже ослепленный подавляющими магию кандалами, мой брат-дракон не сдается. Он бросается на меня, и между нами завязывается ожесточенная драка. Имеет ли значение, что мы связаны от шеи до бедер турмалиновыми цепями? Едва ли.
Пока Коса неподвижно и задумчиво сидит возле меня, мы с Ксандером пытаемся разорвать друг друга на куски одной лишь силой воли. Он щелкает на меня зубами, и я дергаю головой в сторону, прежде чем прижимаю его телом к титановой стене. Весь грузовик сотрясается от силы нашей агрессии.
Как раз в тот момент, когда я подумываю о том, чтобы вонзить зубы в его глазницы, с водительского сиденья раздается крик. Проходит всего несколько секунд, прежде чем они сворачивают с дороги, и я отлетаю к другой стене. Ксандер с ворчанием приземляется на меня сверху.
— Ящерица уродливая, — огрызаюсь я, когда он скатывается с меня.
— Смрадная шавка, — выплевывает он в ответ.
В очередной раз Ксандер доказывает свое достойное воспитание, разбрасываясь громкими словами. Что вообще означает смрадный? Звучит как венерическое заболевание, и от этой мысли я начинаю рычать.
Тяжелые ботинки хрустят по гравию, и двери распахиваются, показывая большого страшного ублюдка-волка и еще четверых, стоящих по бокам от него с направленными на нас автоматическими винтовками.
Это Рубен, мать его, Лунарис. Мудак выше двух метров ростом, с рыжей бородой, и хотя ему должно быть не меньше пятидесяти, мужик в отличной форме.
— Разведите их, — рявкает Рубен, как будто нас не знает. — Полная фиксация на каталке.
Я оглядываюсь на Косу, чтобы понять, видел ли он волка, которого наш отец называл «Погонщиком монстров», но брат невозмутимо смотрит на стену перед собой. Он часто так делает, смотрит вдаль, предаваясь мрачным мыслям. Вероятно, он думает о том, как собирается меня убить. Или, может быть, он думает об Аурелии и ее длинных трепещущих ресницах.
Нас с Ксандером грубо вытаскивают за шкирку, как щенков, и бросают на гравийную обочину, предусмотрительно не трогая Косу.
Когда вижу, что для нас приготовлено, я запрокидываю голову и издаю лающий смех.
— Он бешеный, — бормочет один из охотников.
— Не-а, — говорит Рубен, прежде чем надеть мне на голову матерчатый мешок с дырками для дыхания, — просто псих.
Я все еще смеюсь, когда они начинают пристегивать меня в вертикальном положении к каталке с более тяжелыми металлическими цепями. Когда парни заканчивают, мы с Ксандером с ног до головы покрыты обсидианом, и не осталось ни сантиметра, чтобы пошевелиться.
Ганнибал Лектер, мой личный бог, и в подметки нам не годится.
Когда нас везут обратно к машинам, я пронзительно кричу:
— Уииии!
Моя Регина направляется туда же, куда и мы, и это единственная причина моего хорошего настроения. Они поймали ее для нас, и я подумываю послать кому-нибудь цветы за это.
Погонщик монстров открывает двери моего нового грузовика, и я мельком вижу его белозубую ухмылку сквозь сетку. Прежде чем захлопнуть тяжелую металлическую дверь, он бормочет:
— Рад видеть тебя живым и здоровым, Дик.
Это ненадолго, скоро всё закончится.
Несколько часов спустя мы прибываем в Академию Анимус с помпой, которую заслуживаем только я и мои братья по стае. В глубине души я задаюсь вопросом, что Лайл Пардалия собирается делать с нами в своей милой маленькой школе. Нас с Ксандером невозможно контролировать. У Косы свои планы, и он сам по себе представляет угрозу. Я с трудом понимаю, почему он вообще согласился, чтобы его забрали. Я мог бы сделать все сам, но у моего брата всегда есть свои гнусные причины делать то, что он делает. То, что может видеть и чувствовать акула, не под силу никому другому.
Я начинаю ощущать запах дикости, исходящий от школы минут за сорок. Этот запах предупреждает цивилизованных зверей держаться подальше. Своеобразный показатель, какого типа существа вынуждены посещать так называемую академию.