Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5 (СИ) - Климова Маргарита Аркадьевна

Малышка замерла на мгновение, попыталась отстраниться, но я не дал ей вынырнуть из возбуждения и усилил напор. Провёл между ягодиц, спустился ниже и вогнал палец в тёплую плоть, истекающую соками. Мари застонала, выгнулась, насадилась сильнее и впилась в губы, пресекая дальнейшие разговоры. Сел на край кровати, откинулся назад, располагая малышку сверху.

Разговоров больше не было, только всхлипы, когда Мак опустился на колени и коснулся языком нежных складочек, да неразборчивое мычание, когда Тор завладел её губами, а я дотянулся до острых вершин, катая между зубами и оттягивая то одну, то вторую горошину. Мы наталкивались друг на друга, гладя нежную кожу, рычали, встречаясь пальцами в заветных дырочках, и содрогались от общего нетерпения занять их раскалёнными от желания стволами.

Мари извивалась между нами, металась в волнах подступающего оргазма, и я решил, что лучший момент для замыкания круга настал. Приподнял её за бёдра, выводя узоры языком на шее, зажал губами венку, пульсирующую в бешенном темпе, и одним сплошным мазком насадил на член, растягивая до предела.

От неожиданности малышка вскрикнула, напряглась, зажимая меня в тиски, но с первым плавным движением расслабилась, застонав и прижимаясь холмиками к моей груди. Через пару толчков присоединился Мак, медленно протискиваясь в узкое кольцо мышц и сдавливая меня ещё сильнее. Кажется, я чувствовал каждую его вену, каждый изгиб и распаляющийся жар, проникающий в меня через тонкую преграду, словно рядом поместили нагревательный прибор, набирающий с каждой секундой температуру.

Мы замерли, позволяя Мари привыкнуть и принять нас полностью, а она прижалась лбом к моему лбу и пыталась вдохнуть, открывая рот и глотая мизерными порциями воздух.

- Ты как, малыш? – прошептал, переживая, что мы поспешили. – Нам остановиться?

Она отрицательно мотнула, немного приподнялась, повернула голову к Тору и приоткрыла рот. Её согласие, принятие нас и готовность довериться сразили наповал. Если бы я не лежал под ней, зажатый членом брата глубоко внутри, пал бы на колени и долго целовал её ноги, поклоняясь и боготворя. Мари наша, предназначенная богами, благословенная с рождения для скрепления круга, созданная стать матерью нашим детям. Мы утверждали это каждым толчком, каждым касанием к коже, совсем не нежным, наоборот, собственническим, голодным, до скрипа под пальцами, до дрожи во всём теле.

Отточенными движениями, словно поршни одного механизма, мы входили, увеличивая темп, пока она сдавлено не закричала. Мари забилась в судорогах, запульсировала внутри и выгнулась, содрогаясь в оргазме и рассыпая в воздухе искры. Разряды тока понеслись по крови, перетекая от неё к нам, набирая скорость и силу, оплетая позвонок и взрываясь внизу живота сумасшедшем удовольствием. Первым кончил Тор, шипя ругательства и перемежая их с хвалой богам, а следом взлетели к небесам мы с Маком, купаясь в мареве голубого сияния, исходящего от тела Мари.

***

Целый день не видеть Мари, не ощущать её запах, не чувствовать, как потоки нежности льнут, слегка проникая под кожу, оказалось мучением. Немного отвлекло украшение спальни цветами и выбор брачного кристалла для церемонии. Если платья с недавних пор отличались друг от друга только цветом и на покупку него ушло пятнадцать минут, то кристалл требовал особого выбора. Его всегда подбирали мужья, опираясь на внутреннее чувство, вызванное теплом в груди. Своей сакиа можно было надеть только тот камень, который нагревался от касания мужчин избранного круга.

Наш кристалл оказался с небольшим изъяном – ярко-розовая полоса, прорезающая его насквозь. Он лежал в ящике с браком, к которому притянуло внутреннее чутьё. Маклал с расстройства обошёл ещё раз магазин, перетрогав все образцы, и понуро вернулся к бракованному.

- Нас засмеют, если мы повесим это безобразие Марике на шею, - недовольно буркнул он, беря украшение в руку.

- Он выбрал нас, так что выбора нет, - похлопал его по плечу, хмыкнув от получившегося каламбура, и попросил упаковать.

Хозяин магазина проводил нас сочувствующим взглядом, представляя реакцию гостей и невесты на дешёвенький камушек. Мне сложно было её представить, потому что от наших гостей можно было ожидать чего угодно, особенно от Вероники и Алины. Они всё переводили в шутку, причём не всегда смешную для ганзалеонцев. Оставалось дождаться ночи, чтобы проверить, насколько смешно и нелепо мы будем выглядеть.

Час церемонии медленно приближался, растянув обычный день в подобие резиновой воронки, муторно и неспешно втягивающей в себя минуты. Сложно сказать, как я его пережил, удерживая себя внутреннем самоконтролем на месте. Лишь двенадцать лет муштры и полного подчинения военным законам смогли заставить меня не сорваться к Мари. Братья чувствовали себя не лучше, потратив половину дня на спарринг, мутузя друг друга по чём зря. Я бы с удовольствием к ним присоединился, но кто-то должен был следить чтобы два придурка не раскрасили себе рожи и не явились в храм с заплывшими глазами и расквашенными губами.

Последние полтора часа мы, парадно одетые, накручивали круги по гостиной и не сводили глаз с часов. Казалось, что секунды замедлили ход и перемигивались в десять раз медленнее, чем обычно. Наконец, время сдвинулось, выдав нужную цифру, и мы понеслись к выходу, сшибая мебель, попадающую на пути.

Марика ждала. Я почувствовал её тоску и нетерпение за несколько сотен метров от двери. Мы не успели ещё приземлиться у крыльца, как она выскочила на него, облегчённо улыбаясь. Что Мари надумала себе в ожидании нас, раз с такой радостью встретила, и её дыхание так судорожно приподнимало грудь?

- Я соскучился, - поймал её в объятия и, с каким-то извращённым удовольствием, зарылся носом в волосы, глубоко втянув аромат лапаранэла. – Боялся сойти с ума вдали от тебя.

- И я скучала, - прошептала Мари, прижимаясь, не оставляя ни миллиметра просвета между нами.

Братьям тоже хотелось присоединиться к нам, но у Тора в руках была коробка с платьем, а Мак сжимал с немалой силой кейс, в котором на чёрном бархате лежал наш чудной кристалл.

У Дор собрались самые близкие, среди которых и наши родители. Мама старалась улыбаться, но тревога во взгляде никуда не ушла. Ничего. Пройдёт время, и она убедится в даре божьем, когда возьмёт на руки нашего малыша.

Марике хватило десяти минут, чтобы надеть брачное платье, поправить причёску и нанести на губы прозрачный блеск, делая их ещё сочнее и соблазнительнее. Сколько всего захотелось сделать с её губками. Совсем не кстати дёрнулся член, и я почувствовал со всей чёткостью, как к нему приливает кровь. Начал вспоминать марш-бросок по грудину в склизкой грязи, чтобы хоть небного сбросить напряжение.

Чуть отвлёкся, но ровно до того момента, как подошёл черёд надевать кристалл. Близость к паху попки, обтянутой тончайшей тканью, и знание того, что под платьем ничего нет, на несколько минут выбили из реальности, не дав словить реакцию родственников на заметный брак в камне.

- Зан, потерпи, - громыхнул папа Раст, выдирая меня из вкусных мечтаний. – Не заставляй храмовников и гостей ждать. Мы хотим наесться и нажраться поскорее, а ты всех задерживаешь.

Пришлось отстраниться, выпустить Марику из рук и бережно подтолкнуть её на выход, прикрывая огромный бугор юбкой платья.

Под это грандиозное мероприятие храм, первый раз в жизни, украсили цветами, а Марика вошла в него в белом платье, отделанном редкими, прозрачными кристаллами, добытыми в северной части Лапарос. Почему-то, мы видели её только в белом, несмотря на обычай надевать тёмные цвета.

Храм не мог вместить всех отпрысков Зардо, поэтому на площади была повешена огромная панель, передающая вид с нескольких дронов. Вопиющее нарушение обряда, но храмовники согласились на съёмку церемонии внутри, ожидая яркое зрелище во время бракосочетания благословлённых самим богом Зандал.

Мари несмело вступила на плиту, вцепившись в предплечье Даторра, и осмотрела родных, сидящих на скамьях. Она волновалась, как и мы, как каждый, вошедший в стены этого зала. Всех обуревал один и тот же страх, что церемониальная плита может не озариться лучами света.