Леопольд Захер-Мазох - Сочинения
– Насколько я помню, вы говорили мне, что между ним и графом Солтыком была американская дуэль?
– Я передала вам то, что слышала.
– В таком случае, должен сказать, что вас обманули… Пиктурно был убит…
Бедросов был уверен, что эти слова поразят и собьют с толку его слушательницу, но она возразила ему с невозмутимым спокойствием:
– В самом деле? И вам уже известны виновники этого преступления?
– Я недавно напал на их след.
– Это делает честь вашей проницательности… Скажите, с какой же целью было совершено это убийство? Молодого человека вероятно ограбили?
– Об этом я должен умолчать.
– Почему же? Неужели вы допускаете, что я выдам вашу тайну? – сказала красавица, беря Бедросова за руки, и прибавила. – Это нехорошо с вашей стороны. Зачем же вы возбудили мое любопытство?
– Здесь, в Киеве, существует известный притон, любимое место воров и мошенников, так называемый Красный кабачок.
Эмма засмеялась.
– Тут, кажется, нет ничего смешного, – сухо заметил частный пристав.
– Я думала, что в этом кабачке преимущественно назначаются тайные любовные свидания.
– Бывает и это… Содержательница заведения, ловкая хитрая еврейка, давно уже под подозрением… Она заодно с мошенниками занимается контрабандой… Вообще, эту шайку подозревают в воровстве и даже убийствах.
– Хорошо, что вы мне это сказали.
– Это почему? – спросил Бедросов. – Неужели вы когда-нибудь заглядывали в этот воровской вертеп?
Эмма снова засмеялась и покраснела.
– Скажу вам по секрету, что я уже несколько раз ходила туда, – отвечала девушка. – Тетушка моя так строго за мною присматривает… Понимаете?
– Вы виделись там с Ядевским?
– Этого я вам не скажу.
– Не беспокойтесь! Я знаю больше, чем вы подозреваете.
– Что же, например?
– Знаю, что часто по ночам вы выходите на улицу в мужском платье.
Новый взрыв хохота.
– Теперь я понимаю, почему киевская полиция никогда не может поймать ни воров, ни убийц! Ей некогда… Она занимается выслеживанием влюбленных! Как это забавно! Ха-ха-ха!
В комнату вошла Генриетта Монкони.
– Что тебя так рассмешило? – спросила она, целуя руки своей повелительницы.
А пристав думал: «Так и есть… Самая пустая невинная любовная интрига! А этому чудаку иезуиту Бог знает что мерещится».
– Господин Бедросов рассказал мне смешное приключение, – ответила Эмма и прибавила, обращаясь к своему гостю. – Продолжайте же.
– О таких вещах нельзя говорить при посторонних.
– Эта девочка не знает, о ком идет речь, а вы так сильно возбудили мое любопытство. Полицейские чиновники представляются моему воображению в виде охотников: они травят не лисиц и медведей, а разумную дичь – делают облавы на людей. Я страстно люблю охоту!
Как весело скакать по широкой степи на хорошем коне! Охота на людей должна быть в тысячу раз интереснее. Доставьте мне случай хоть один раз разделить с вами это удовольствие.
– Вы ошибаетесь, – возразил Бедросов, – тяжелы и прискорбны наши служебные обязанности!
– Быть может, для вас лично, но для меня они были бы наслаждением, смешанным с ужасом. Примите меня в число ваших агентов… Я говорю вам это серьезно… Поверьте, что я сумею принести вам пользу. Хотелось бы мне встретить хоть одного мужчину хладнокровнее, отважнее и хитрее меня.
– Полицейский агент, одаренный такими качествами, был бы для нас находкой… но шутки в сторону…
– Я вовсе не шучу.
– Возьмите и меня на службу, – прибавила Генриетта, – вы будете мною довольны.
– И вас? – засмеялся Бедросов. – Хорошее начало!
Вслед за вами я завербую всех наших киевских красавиц. Честь имею кланяться.
«Какое безумие подозревать такую простодушную девушку, – думал он, сходя по ступенькам лестницы. – Положим, что Пиктурно застрелился вследствие несчастной любви… это понятно… а все остальное – чепуха!»
Между тем Эмма стояла у окна и прислушивалась. Как только захлопнулась дверь у подъезда, лицо ее приняло мрачное и жестокое выражение.
– Этот человек напал на наш след, – шепнула она.
– Что же он узнал? – бледнея, спросила Генриетта.
– Он уверен, что Пиктурно убит нашими сектантами и подозревает наших сообщников из Красного кабачка. Мне удалось отчасти успокоить Бедросова, но кто сможет поручится, что мы не будем преданы в руки правосудия? Это может случиться завтра же… сию же минуту, – и Эмма в сильном волнении начала ходить взад и вперед по комнате.
– Что же ты намерена предпринять? – спросила Генриетта после довольно продолжительной паузы.
– Мы должны принять самые быстрые, самые энергичные меры для обеспечения нашей личной безопасности.
– Убить Бедросова?
– Да.
– Но ведь он друг твоей матери?
– Для меня он враг нашей богоугодной общины, и пощадить его было бы преступлением с моей стороны.
– Это правда.
– Он должен погибнуть… Я считаю его смертный приговор делом решенным и возлагаю на тебя обязанность изловить его в наши сети.
– Приказывай… Я готова беспрекословно повиноваться тебе.
– Ты скоро узнаешь, в чем будет состоять твоя задача… Этот полицейский чиновник из охотника превратится в дичь, и мы будем травить его беспощадно… Он не вырвется из наших рук!.. Я сама принесу его в жертву во славу великого святого дела, которому все мы служим.
XXXVIII. В западне
На следующий день вечером в полицейскую контору явилась дама, лицо которой было покрыто густой черной вуалью, и сказала, что ей нужно переговорить с частным приставом. О ней доложили, и она была немедленно принята. Бедросов с утонченной вежливостью светского человека сделал несколько шагов ей навстречу, между тем как она поспешно запирала на ключ дверь кабинета.
– Нас здесь никто не подслушает? – спросила Генриетта, откидывая с лица вуаль.
– Это вы?! Что с вами? Вы так взволнованы…
– Я пришла сообщить вам важную новость, – начала девушка, – обещайте, что вы никому не выдадите моей тайны, даже Эмме Малютиной… Я наведу вас на след преступников, я хочу, чтобы эта заслуга принадлежала мне одной… Я знаю, кто убил студента Пиктурно.
– Шайка мошенников из Красного кабачка, не так ли?
– Нет, вы не угадали… Не задавайте мне вопросов, а пойдемте вместе со мной и как можно скорее… Только вам нужно будет переодеться в крестьянское платье.
– Могу ли я взять с собой одного из моих агентов?
– Разумеется… но и на нем должен быть надет крестьянский полушубок. Я буду ждать вас неподалеку от дома моего отца и прошу вас не терять времени.
– Не более как через полчаса мы оба будем к вашим услугам.
Генриетта Монкони побежала в дом Сергича, чтобы переодеться. Несколько минут спустя Бедросов и его агент Миров были уже в условленном месте. Там они увидели простые деревенские сани, запряженные тройкой плохих лошадей. В них сидела Генриетта, закутанная в полушубок и обвязанная пестрым платком.
