Девочка из прошлого (СИ) - Драгам Аля

— А ты как принцесса глазки не закатывай. Выкладывай.

Две головы лучше? Вот сейчас и проверим. Начинаю со звонка Харрасова и заканчиваю своим визитом к Стефановской.

Тим думает.

Я тихо бешусь от своей собственной тупости.

— Что делать планируешь? Ребенок точно не твой?

— Уверен. Практически уверен. Я уже пробовал считать и как — то мутно все по срокам. Но, бля, она так легко согласилась на тест!?

— Вот и я с этого кринжую.

— Тим, твою мать. Давай без этих твоих любимых словечек?

— Ну это конечно. Это ж главное сейчас. — Друг вскакивает и подходит к окну. По тому, как он дергает браслет часов, понимаю, что нервничает. — Делать что?

— Я Северу сказал уже. Если окажется, что ребенок мой, признаю. Это не обсуждается. Если в нем течет моя кровь, он получит все блага. Но жить при этом я готов только с Сашей. Это тоже без вариантов. Это не игры в песочнице, а жизнь. Не перепишешь на чистовой вариант. И ты, как никто, должен меня понять, Тим.

Молчит. И я молчу. Выдохся.

Хотя нет. Хочется просто заорать во все горло. Чтобы все отстали. Взять свою девочку и увезти туда, где только мы вдвоем. Никого больше не надо.

Я так устал. Кто бы только знал. За все прожитые годы не накопилось столько эмоциональных провисов, как сейчас. Меня физически рвет на части.

На плечо ложится тяжелая рука.

— Сказать, как есть, не будет лучшим выходом?

— Как ты себе это представляешь? «Сашуль, тут одна беременна от меня. Или не от меня. Я это выясню через месяцок. А, да, у тебя с зачатием проблемы, под нож лечь надо»? Так, бля? Так?

Не замечаю, как кричу на Тимура. Неужели он считает, что я не искал выход и не думал?

Сука! Бью кулаком в стену, пытаясь перебить душевную боль физической. Мало помогает.

— Как есть, тоже оставить нельзя. Сам понимаешь.

Понимаю. Всё я понимаю. И не трогал девочку не потому, что не хотел. Хотел до зубовного скрежета. А потому что боюсь запачкать. Черт его знает, откуда взялась эта мысль. Головой понимаю, что объективно ситуация довольно простая. Если бы куча «но» и не наш «другой угол», под которым мы смотрим.

До конца рабочего дня и так и эдак крутим с другом все возможные варианты. Самый безбашенный и самый лучший — пригласить на день рождения регистратора и зарегистрироваться. И я бы сделал это, но Саша ведь принцесса, ей наверняка хочется белое платье, голубей, лепестки роз. Все возможно организовать, кроме платья — его появление никак не объяснишь, а без него — ну какой на хрен сюрприз?

— Телефон ее контролируй, — говорит на прощание Тимур. — У отбитой Стефановской в голове что угодно может быть.

— Там Влад уже давно покопался, левые звонки не пройдут.

— Не обижай девчонку, Дава. Ей сейчас очень тяжело.

***

— Сегодня не будем спать, малышка. Готова?

Зеленые темные глаза застывают на моем лице, сияя такой любовью, что сердце не справляется с нагрузкой от эмоций.

— Да.

Моя родная. Я ни за что не могу тебя потерять. Эту клятву я уже давал себе и готов повторить. Попал и пропал бесповоротно еще тогда, в далеком прошлом. Когда ел липкую массу для зефира и решал задачки. Банально, да, но у судьбы действительно странное чувство юмора. И оно мне нравится. Ждал ее и тянулся к ней сам того не понимая. Недаром меня мучали кошмары про ту ночь. Машу головой, отгоняя ненужные мысли. Саша перебирает волосы и тихонько смеется.

— Что рассмешило мою малышку?

— Фыркаешь, как кот.

— Как кот? Может, конь?

— Нееее. Как конь у нас фыркает Чак, когда ты его моешь.

Сашулька тянется в моих руках, выгибая спинку.

— Устала?

— Немного. — Смотрит серьезно и кладет ладошки на грудь. Сердечный ритм ошибается на несколько тактов. — Давид?

— М?

— Я соскучилась по тебе. Очень — очень. Поцелуй меня.

И смотрит так доверчиво. Такими ясными глазами. Внутри все падает. Я снова на краю бездны и снова держусь на волоске.

— Саш… Просто… — Сжимаю свою девочку, словно ища поддержки в этом прикосновении. — Я должен тебе кое — что рассказать. Обещай, что выслушаешь до конца.

— Давид… ты меня пугаешь…

Я сам себя пугаю. Но назад дороги нет. И от ее решения теперь зависит вся моя жизнь.

— Пообещай мне. Просто выслушать. Прошу тебя.

Саша молча кивает и, видя мой напряженный взгляд, добавляет шепотом «обещаю». Хочу держать ее на руках, но это будет нечестно. По отношению к ней же. Движения даются нелегко, но я сажаю свою (пока еще) принцессу рядом и, ловя взгляд, начинаю говорить.

Многие слова приходится вытаскивать через силу. Она сидит и слушает. Так, как только она умеет. Молча. Бледнея и заламывая пальчики, но не опуская глаз.

Отводит глаза и кусает губы только в моменте, когда озвучиваю пришедшие результаты.

Проходит, наверное, минут десять. Она не шевелится, на меня не смотрит. Мысленно я уже умер рядом с ней и сейчас рассыпаюсь в пепел. Но как никогда уверен в правильности этого разговора.

С ресничек стекают хрустальные капельки. Саша встает и отходит к окну.

— Малышка… — Иду за ней и тяну руки, чтобы обнять. Она молча отводит их в сторону и выходит из комнаты. Это конец.

Здесь же сползаю на пол. Мне бы бежать за ней и умолять простить. Но что это изменит? Она не простит. Никогда не простит.

Кусаю кулак и еле сдерживаю внутреннего зверя, который рвется и воет. Воет от безнадеги и тоски.

Пять минут. Десять. Пятнадцать.

Считаю про себя.

Дверь открывается и заходит моя девочка с чашкой. Молча присаживается на колени возле меня и протягивает напиток.

Беру кружку, прикасаясь к ее пальчикам. Они ледяные.

Смотрим друг на друга. В моих глазах отчаянье. Я и сам это чувствую. В ее глазах… в ее глазах нежность… Или я выдаю желаемое за действительное и у меня начались галлюцинации?

— Выпей. Это успокоительный.

Подношу чай к губам и делаю глоток. На автомате. Вкуса не чувствую.

Ставлю посуду на пол. Хочу протянуть руку и дотронуться до девочки, но одергиваю себя. Я не знаю, как сейчас себя вести и что все это значит?

— Ответь честно на один вопрос.

— Отвечу.

— Ты любишь ее?

— Кого, Саш?

— Наташу. Ты любишь Наташу?

— Нет. Не люблю и не любил.

Кивает каким — то своим мыслям.

— Послушай меня. — Беру ее пальчики, грея в своих. — Я никого не люблю, кроме тебя. Никого. Навсегда. Я готов ко всему. С тобой. Только с тобой. Ты — моя душа. Моя сила. Моя жизнь. Только ты. Всегда.

Саша вытаскивает свои руки, кладет на мою шею и забирается ко мне на колени.

— Обними меня, Давид. Пожалуйста, обними меня. Мне так страшно.

— Из — за чего, девочка моя?

— Я… мне страшно, что у меня черная душа… и я не должна лишать ребенка папы. Я знаю, как это, когда одна. Но… — Слезы душат ее, но она даже не пытается их стирать. — Я не смогу без тебя.

— Ты не будешь без меня. Родная моя.

Я сам в шоке от того, что происходит. Ожидал криков, истерики. Был готов, что попросит уйти из ее жизни. Но моя сильная девочка снова меня удивила.

— Пообещай теперь ты мне две вещи. Поклянись.

Жду, что скажет. Стираю соленые дорожки.

— Ты не бросишь этого ребенка, если он твой. И… и… пообещай, что отправишь меня на операцию. Пожалуйста, Давид.

— Господи… Саш…

— Пообещай мне.

Она сжимается, как пружинка, но не отвозит глаз. Ждет.

— Клянусь. И клянусь быть рядом всегда. Слышишь? Ты не пожалеешь!

Целую. Перед глазами пронеслась жизнь, а, может, вечность. Вечность, когда было ее рядом. Разве можно так любить?

— Люби меня всегда, хорошо? Сильно — сильно. И не отпускай.

Не отпущу. Теперь — точно не отпущу. Никогда.

Моя навсегда.

— С днем рождения, любимая! — Моя девочка потягивается, высовывая носик из — под одеяла.

Улыбаюсь. Пока принцесса спала после тяжелого разговора и часов, полных нежности и ласки, которые мы дарили друг другу, успел заказать свежие ягоды. Саша их любит, а я как — то в голову не брал, что это может ее порадовать. Мелочь же вроде. А оказывается в мелочах все самое большое.