Бертрис Смолл - Плененные страстью (Сборник)
— Скорее ад замерзнет!
— Что же… посмотрим… — промурлыкала она. — Ночь еще только началась. Твое тело горит огнем страсти. Я полна сил.
— Между нами все кончено.
Но Дрю улыбнулась той понимающей улыбкой, которая так его раздражала.
— Твой пенис, кажется, с тобой не согласен. — Она нежно погладила его. — Придется немного подразнить его, чтобы проголодался. Чтобы снова затвердел для меня.
— Как для любой голой женщины, — отпарировал он.
— Похоже, мне придется посадить его на поводок, — пробормотала Дрю, не обращая внимания на его злобное замечание. Она хорошо подготовилась, не забыв захватить кушак и обручи, спрятанные в корсете.
Выудив кушак, она многозначительно помахала им в воздухе, прежде чем подвести полоску атласа под его бедра и обвить вокруг мужской плоти.
— Ты не посмеешь…
— Еще как посмею, — заверила она, затягивая узел. — Прелестно! Взгляни только, как сильно ты меня хочешь!
Он снова принялся рваться, проклиная ее сквозь зубы, завороженный витками черного атласа. Чем больше становился его фаллос, тем сильнее лента врезалась в его пах, тем жарче Корт возбуждался.
— Ах, чудесно! — вздохнула Дрю. — Наконец‑то он весь мой. Да, еще одно…
Она вытянула из‑за корсета золотые обручи и дотронулась до его сосков, едва выглядывавших из гнезда жестких волос. Идеально! Обручи идеально ему подойдут.
Все идет как надо. Все под контролем.
Правда, Корту происходящее явно не нравится. Поняв ее намерения, он бессильно забился, но она продолжала ласкать его соски.
Еще одно мужское потаенное местечко… восхитительно… просто восхитительно…
— Не шевелись, — велела она, сгибая обручи так, чтобы они смогли обрамлять и его соски. — Специально для тебя. Корт.
— А, будь все…
Господи, во что она его превратила! Связала, как жалкого раба. И тело предало его, а мужская плоть стала твердой как гранит, нетерпеливо ожидая, пока она унизит и возбудит его еще больше. Как он ненавидел Дрю за то, что она оказалась способной довести его до такого состояния!
— Сука! Когда я до тебя доберусь… — прошипел он, пытаясь освободиться, хотя пульсирующий стержень стоял перед глазами, а невесомые обручи, казалось, невыносимо сдавливали соски. — Подлая тварь…
— Молчи, — приказала она, проводя ладонью по его бедрам и принимаясь ласкать двойной мешочек. — Изумительно… чудно… почему бы тебе не расставить ноги?
— Черта с два…
— …иначе я сама их раздвину, — мило пообещала Дрю. — Пора давно понять: лучше дать добровольно то, что я хочу. Ну вот…
Она снова погладила его.
— Мне нравится это местечко… такое упругое…
Корт тихо зарычал.
— Вижу‑вижу, ты готов для меня, Корт. Но я еще далеко не готова.
Это не правда… она сгорает в огне желания, истекая соками, готовая поглотить его целиком.
Но нет ничего лучше предвкушения. Наконец‑то сила на ее стороне. Он связан… тяжелый отросток молит о разрядке. Все зависит от ее желания.
Это и есть настоящее могущество.
Но теперь Корт должен кое‑что ей пообещать.
Она отодвинулась и смерила взглядом сбрую. Великолепное устройство, и женщина в нем беспомощна и распластана, вся открыта мужскому наслаждению.
Дрю вздрогнула, вспоминая, как он проникал в ее тело дюйм за дюймом.
А как чувствует себя мужчина, распятый между петлями?
Дрю даже глаза закрыла, представив себе такую сцену. Она хочет этого. Хочет все сразу. Столько всего, еще непознанного, столько вопросов требуют ответа.
Она резко повернулась к Корту, застав его врасплох. Он не успел отвести взгляда от ее соблазнительно‑упругой попки.
Кажется, он не так уж и взбешен. И хочет того же, что она: возбуждения, эротических игр и взрывного слияния обнаженных тел.
И если для этого ей придется всю жизнь носить ошейник, она согласна. Если для этого придется покориться всем его капризам и прихотям, она согласна. Если для этого придется ходить голой и по первому его требованию раздвигать ноги, она согласна.
Только бы снова и снова забываться в экстазе. Только бы дождаться тех минут, когда окажется в его власти!
Медленно направляясь к кровати, она принялась расстегивать корсет. И, небрежно швырнув его прямо на пенис, оседлала Корта. Тот немедленно вскинулся, сжигаемый неукротимым желанием.
— Иисусе…
Дрю блаженно вздохнула и потерлась о его сосок своим, чтобы тоже ощутить это раскручивающееся по спирали блаженство, растекающееся по жилам тягучим медом.
— Развяжи меня, Дрю, — попросил он, отчаянно натягивая путы.
— Не стоит. Так куда забавнее.
— Я дам тебе все, что пожелаешь.
— Ха!
Она снова потерлась сосками о его волосатый торс и стала сползать все ниже, пока не добралась до обернутого атласом отростка.
— Это ты сейчас так говоришь.
Она осторожно перевернулась так, чтобы зажать грудями его восставший пенис. Соски прижались к его бедрам. Руки продолжали гладить его чресла.
Похоже, ей понравилось. Даже слишком. Корт едва удерживался от крика.
Слишком много власти она взяла.
Тело Корта сотрясли спазмы.
Это в последний раз. В последний раз она берет надо мной верх. Отныне эта сука будет дни и ночи проводить голая и привязанная к кровати. Он покажет ей ее место и заставит ползать перед ним, даже если придется…
Что это с ним? Он мыслит как мужчина, обезумевший от любви к женщине. На черта она ему сдалась? Часть сделки, его собственность, куда можно излиться, когда в голову взбредет… вещь…
Черт? Что она вытворяет?
Растянулась на нем так, что сомкнутые лепестки ее женского бутона оказались прямо у его губ. И принялась играть с ним. Освободила кончик его копья и легонько потирает пальцами гребешок головки.
Это в последний раз…
Корт стиснул зубы и напрягся, стараясь подавить пожирающее его пламя.
Привяжу ее к кровати и, если даже придется не спать всю ночь, покажу суке, кто ее господин и на что она годится…
Но она и без того все знала: недаром он сжался, безмолвно умоляя о кульминации.
— Позволь мне дать тебе то, чего ты хочешь, Дрю.
— Нет, — дремотно протянула она, — это слишком легко.
— Все, что пожелаешь и как пожелаешь.
— Ах, обещания… — пробормотала Дрю, лаская головку горячим мокрым языком. — Как мило… Но сейчас ты говоришь одно, а утром окажется, что все это ложь…
Она захватила головку губами и сжала.
Корт встрепенулся так, что едва не сбросил ее. Вот теперь он готов! Плоть натянута туго, как барабан, и готова взорваться.
