Саманта Янг - На улице нашей любви
— Твое счастье, что ты такой мастер секса.
— Правда? — Он сжал в руках мою ступню. — А я думал, ты терпишь меня по другим причинам.
— Жизнью клянусь, эти причины мне совершенно неизвестны, — заявила я, наблюдая за ним краешком глаза.
Брэден сильнее сжал мою ступню, провел пальцами по лодыжке.
— Ты намекаешь, что не видишь во мне других достоинств, кроме сексуальных? О, коварная! Возьми свои слова обратно, иначе ты дорого за них заплатишь.
Черт, он собирался меня щекотать. Вот зараза!
— Брэден, не смей! — взвизгнула я, отчаянно суча ногами.
Но он, не обращая внимания на мои вопли, принялся за свое черное дело. Я задыхалась от смеха и лягалась, пытаясь прекратить экзекуцию.
Но где уж там!
Он был беспощаден.
— Брэден! — визжала я, едва переводя дух, и извивалась ужом.
Он с легкостью отражал все мои попытки схватить его за руки. От смеха у меня уже начало ломить под ребрами. Казалось, вот-вот разлечусь на тысячу осколков. И вдруг… о ужас!
Я пукнула.
Причем очень громко.
Брэден немедленно выпустил меня и расхохотался так громко, что мне казалось, воздух в комнате ходит ходуном. Смех его стал еще громче, когда я, лягнув пустоту, скатилась с дивана, самым неграциозным образом шлепнувшись на ковер.
Полыхая праведным гневом, я схватила подушку и запустила в него.
Разумеется, этот придурок зашелся новым приступом смеха.
Одновременно одолеваемая смущением, естественным для молодой леди, совершившей столь недопустимый промах, и приступом безудержного веселья, я не знала, смеяться мне или злиться.
— Брэден, заткнись! — рявкнула я. — Ты что, совсем спятил? Это не смешно.
Но напрасно я пыталась придать своему лицу обиженное выражение. Губы сами собой расползались от смеха.
— Ох, детка! — Брэден с трудом перевел дыхание и вытер выступившие от хохота слезы. — Ну ты и комик!
Он протянул руку, чтобы меня схватить.
Я увернулась.
— Пошел в задницу!
— Кстати, о задницах. Моя не позволяет себе таких оглушительных звуков.
Боже, какая невыносимая жестокость! Я застонала, как раненая лань, и, не в силах выносить стыда, закрыла лицо руками.
— Джоселин. — В голосе его звучало легкое удивление, руки ласково касались моих коленей. — Детка, не надо делать из этого трагедию. Ну подумаешь, небольшая газовая атака. Надо признать, время ты для нее выбрала на редкость удачно.
Я хотела только одного — провалиться сквозь землю.
— Ты заткнешься или нет?! — взревела я. — Вот уж не думала, что ты такой кретин.
— Ну это и в самом деле было здорово! — вновь расхохотался Брэден. — Никогда прежде я не видел, чтобы ты смущалась. Даже когда ты предстала передо мной в чем мать родила, ты вела себя так, словно тебе на это наплевать. А стоило тебе слегка испортить воздух, ты готова умереть со стыла. Это ужасно трогательно.
— Трогательно? Сейчас я тебя так трону, что мало не покажется.
— Очень на это надеюсь, моя обожаемая крошка!
— Сам ты обожаемая крошка! К твоему сведению, воспитанные люди не замечают чужих промахов. Пусть я пернула, ты должен был сделать вид, что этого не заметил. А не ржать, как взбесившийся жеребец!
Губы его задергались в очередном приступе смеха.
— Мне больно об этом говорить, детка, но я подозревал, что ты на такое способна. Все люди иногда испускают газы. Это свойственно человеческой природе.
Я сердито затрясла головой.
— Может, все-таки сменим тему? Или ты намерен посвятить остаток вечера проблеме газов и прочих человеческих отправлений?
Новый приступ смеха заставил Брэдена скатиться с дивана. Он барахтался рядом со мной на ковре, и я уже подумывала, не отомстить ли наглецу его собственным орудием — щекоткой. Вдруг из кухни раздался грохот, словно там упало что-то тяжелое. Мы испуганно переглянулись, и смех замер у нас на губах.
— Элли? — окликнул Брэден.
Молчание.
— Элли!
Опять никакого ответа.
Мы снова переглянулись и одновременно вскочили на ноги. Брэден бросился в кухню, я за ним.
— Элли!
Услышав испуг в его голосе, я прибавила скорости.
То, что открылось мне в кухне, заставило меня оцепенеть. Брэден, стоя на коленях, придерживал голову Элли, а ее тело сотрясали конвульсии. Подбородок у нее отвис, глаза часто-часто моргали.
— Элли, Элли! — беспомощно повторял Брэден.
Он повернул ко мне побледневшее лицо:
— Позвони девять-девять-девять. У нее какой-то припадок.
Я вылетела из кухни. Спотыкаясь и натыкаясь на предметы, трясущимися руками схватила телефон, который тут же выскочил из неловких пальцев. Чертыхаясь, я подняла его и принялась тыкать в кнопки. Голос оператора раздался в трубке, когда я уже вернулась в кухню.
— Служба спасения слушает! Какая служба вам необходима — пожарные, полиция или медицинская помощь?
— Она потеряла сознание. — Брэден в ужасе смотрел на обмякшее тело Элли. — Что делать? Черт, я не знаю, что делать!
— Медицинская помощь, — пролепетала я.
В трубке раздался щелчок, дежурная ответила через две секунды.
— Моей соседке стало плохо, — задыхаясь, выпалила я.
Паника, в которую впал Брэден, испугала меня не меньше, чем состояние Элли. Я не сомневалась, на свете нет человека, менее склонного к панике, чем он.
— Мы услышали в кухне шум, а когда прибежали, она лежала на полу в конвульсиях. Теперь она потеряла сознание.
— Номер телефона, с которого вы звоните.
Я торопливо отбарабанила номер.
— Назовите ваш точный адрес.
Отчаянно пытаясь не выходить из себя, я назвала адрес невозмутимой, как робот, особе на другом конце провода.
— Раньше с ней бывали подобные приступы?
— Нет!
— Сколько ей лет?
— Двадцать три года.
— Она дышит?
— Да. Она ведь дышит, да, Брэден?
Он кивнул.
— Хорошо. Вы можете перевернуть ее на спину?
— Переверни ее на спину, — скомандовала я, и Брэден немедленно выполнил распоряжение.
— «Скорая» уже выехала. Если у вас есть домашние животные, пожалуйста, заприте их в комнате, чтобы они не мешали работе врачей.
— Нет у нас никаких животных.
— О'кей. Пожалуйста, оставайтесь на линии до прибытия «скорой».
— Брэден, — прошептала я, трясясь всем телом. — Что с ней?
Он покачал головой и отвел прядь волос, упавшую на лицо Элли.
— Не знаю.
Элли тихонько застонала.
Мы оба вздрогнули.
Элли застонала снова.
Я опустилась на колени рядом с ней. Элли медленно повернула голову.
— Что такое… — Она моргнула, глаза ее заволокла дымка растерянности. — Что случилось? — спросила она, удивленно глядя на наши склоненные лица.
