Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)
У нас не было длинного разговора по душам с ночи четвертого июля, но мы проходим через наши личные проблемы, по новой проходя через ту боль день ото дня. Я сказал ей бесчисленное количество раз, что люблю ее, но она ни разу не сказала мне этого в ответ. Я догадываюсь, что она не до конца доверяет мне, это я вижу в ее глазах, но я не знаю, как еще убедить ее, что я никуда не денусь и скорее умру, чем причиню ей боль снова. Гигантскую проблему представляет желтый коттедж на окраине города, который погружен в темноту и заперт, оставаясь в ожидании счастливой семейной пара, которая жила там раньше. Я практически каждую ночь ночую у нее в комнате, в гостинице, хотя больше всего я хочу забрать ее домой. В наш дом, чтобы начать все заново, начать новую жизнь вместе. Я не хочу торопить ее, если она не готова, но не знаю сколько смогу так жить, находясь в каком-то тупике и не двигаясь вперед.
Я чувствую, что она мне что-то недоговаривает, что-то не говорит. Я замечаю это всякий раз, когда мы разговариваем и ощущаю даже, когда занимаемся любовью. Я нахожусь почти в отчаянии, потому что прежде я никогда такого не замечал. Она стискивает меня еще сильнее, умоляя о большем, пытается сдержать слезы, но я замечаю их каждый раз, хотя она пытается скрыть их. Я не понимаю, что делаю не так и не знаю, как это все исправить. Я знаю, что между нами никогда не будет все совершенным, по крайней мере не отношения, но это напоминает мне, словно она вступила в борьбу со мной просто ради удовольствия. Она нажимает на все мои кнопки и говорит слова, как бы проверяя и ожидая, что я взорвусь также, как и раньше и оттолкну ее опять, обидев. Я стараюсь сдерживать свой гнев и спокойно сообщаю ей, что нет смысла спорить об этих вещах, независимо от того, оставил ли я крышку от бутылки шампуня открытой или забыл опустить сиденье унитаза. Я стараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы доказать, что не собираюсь срываться, как раньше, но все это выглядит так, будто от этого она еще больше злиться.
— Итак, когда ты собираешься делать детей, или дай это сделать другому.
Люси поднимает глаза на Трипа, а я дергаю головой и продолжаю есть.
Он пригласил нас на ужин, и мы прекрасно разговаривали, совершенно нормально о работе, которую он делал по всему острову, и я рассказывал ему о своих заказах, которые у меня появились за последние несколько недель.
— Серьезно, это уже немного напрягает наблюдать за вами ходящими вокруг да около. Когда ты собираешь снова жениться, чтобы начать производить для меня правнуков? – небрежно спрашивает Трип.
У Люси кусок пошел не в то горло, я опускаю приборы со стуком на стол и посылаю Трипу соответствующий взгляд. Быстро стучу Люси по спине, и еще раз стреляю на Трипа неодобрительным взглядом. Он показывает мне язык, и протягивает Люси бокал с водой.
Она выхватывает его из рук и заглатывает на одном дыхании половину. Этот старик начинает мне действовать на нервы. Он задает один и тот же вопрос каждый раз, как только видит меня, когда я забегаю, чтобы переодеться и захватить с собой чистую одежду, потому что я практически переехал из его дома в гостиницу. Каждый раз я отвечаю ему, чтобы он занимался своими делами, потому что я не хочу торопить Люси, но он явно думает о чем-то своем и слишком любопытен, поэтому каждый раз говорит одно и тоже.
— Давай-ка лучше обсудим, почему ты никогда больше не женился? — говорю я ему, разворачивая разговор в другую сторону. — Пятьдесят лет слишком долгий срок жить одному.
Люси аккуратно ставит стакан на стол и с изумлением смотрит на Трипа, затаив дыхание и ожидая его ответа. Она спрашивала меня об этом много раз на протяжении многих лет, но я никогда особенно не задумывался над этим вопросом до недавнего времени. Мой дед, хоть и иногда меня раздражает, хороший и трудолюбивый мужчина. Он — красив в своей старости, и я видел его флиртующим с большинством женщин в городе, поэтому точно знаю, что в нем осталась определенная искра. Я никогда не понимал, почему он решил остаться в одиночестве на все эти годы, почему не влюбился снова после того, как умерла моя бабушка.
Трип отодвигает тарелку в сторону и складывает руки на столе перед собой.
— Да, пятьдесят лет — долгий срок, чтобы находится в одиночестве, но я предпочел быть наедине со своими воспоминаниями, чем претворяться с другой женщиной, — говорит он нам.
— А зачем тебе притворяться? Ты не думаешь, что смог бы полюбить кого-то другого? — мягко спрашивает Люси.
— Я ЗНАЮ, что не смогу полюбить никого, — сообщает он ей, прежде чем повернуть голову в мою сторону. — Твоя бабушка была удивительная женщина. Я хотел бы, чтобы ты узнал ее получше, Фишер. Она была красивая, умная, добрая и любила меня гораздо больше, чем я того заслуживал. Мы вместе выросли, я когда-нибудь рассказывал тебе об этом?
Я отрицательно молча качаю головой, не желая нарушать момент. Трип редко рассказывал о бабушке, и мне удивительно слышать об их отношениях сейчас.
— Да, мы практически выросли вместе, еще с пеленок. Наши родители были лучшими друзьями и всегда делали все вместе, поэтому мы тоже все время были вместе. О, она ненавидела меня, когда мы были детьми, — говорит он со смехом. — Она была на два года младше меня, и я очень любил подтрунивать над ней, превращая ее жизнь в полный ад. Я дергал ее за косички и гонялся за ней по всему острову. Я не говорил ей, пока мы не стали старше, что единственная причина, по которой я делал это в детстве — хотел, чтобы она бегала за мной.
Люси кладет локти на стол и упирается подбородком в скрещенные ладони, я протягиваю руку на спинку ее стула, покручивая кончики волос, слушая рассказ деда.
— Это не прекращалось и тогда, когда мы были подростками, я не переставал ее сильно раздражать. Но, возможно, она просто поняла в какой-то момент, что я совершал все это, исключительно, чтобы ее позлить только лишь из-за того, что она мне нравилась. Я был в люблен с эту девушку столько, сколько себя помнил, поэтому, когда узнал, что она тоже любит меня, для меня это было просто чудом. Мы поженились еще до того, как закончили среднюю школу и стали жить семьей, прежде, чем получили свои дипломы, — объясняет он с задумчивым взглядом. — Потребовалось несколько лет, прежде чем у нас появился твой отец, потому что мы с радость не прекращали своих попыток.
Он подмигивает Люси, и она смеется ему в ответ, а он продолжает:
— Нет ничего самого ужасного, наблюдать за женщиной, которую ты любишь, и которая медленно уходит от тебя. Наблюдая за ней, когда она была больна, я сидел с ней утром, днем и вечером и знал, что ничем черт побери не могу ей помочь, остановить эти чертовые стрелки отведенного ей времени, которые тикали с гипер-скорость, — говорит Трип.
