Сайрита Л. Дженнингс - Испорченный (Зараза - др. перевод) (ЛП)
Я осушаю свое пиво, перед тем как пересечь двор к своему дому. Сегодня теплее, чем обычно, и я решаю искупаться под темным покровом ночи, чтобы очистить голову. Сняв костюм и галстук, и переодевшись во нечто более свободное, я ныряю в бирюзовую воду, позволяя прохладе погасить жар, зарождающийся глубоко внутри меня.
В этот раз все по-другому. Я в этом бизнесе несколько лет, но все же чувствую странную неподготовленность. Это только конец второго дня, а я уже на пределе, искушение приближается к границам моих принципов. В этом случае я не продержусь. Если так будет продолжаться и дальше, я не выдержу.
Хорошо, до этого я лгал. Ну, не то чтобы лгал. Просто не говорил всю правду. Когда я сказал, что воздерживаюсь от секса в течение шести недель обучения, я имел в виду, что я пытаюсь воздерживаться от секса шесть недель. Конечно, у меня почти всегда получается, но должен признать, что случаются сбои. Вот, почему у меня всегда есть девушка в резерве. Очень немногие посторонние знают, где находится поместье, а те, кто знают, получают эту информацию на особых условиях. Никаких обязательств, никаких ожиданий, просто кто-то помогает забыть об этом всем известном зуде, чтобы я смог сконцентрироваться на поставленной задаче.
Я проплываю бассейн в длину, ощущая, как работают мои мышцы, воспламеняя совершенно другой огонь в бедрах, икрах и бицепсах. Я еще раз отталкиваюсь от края бассейна, вынуждая свое тело яростно преодолевать сопротивление воды. Проклятье, эта боль хороша. Я хочу продолжать двигаться, продолжать проталкиваться сквозь толщу воды до тех пор, пока я не буду слишком истощен, чтобы думать о том, чего я очень страстно желаю. Я хочу чувствовать этот огонь напряжения, пока он не затмит огонь, лижущий мою сущность в настоящее время.
Большинство думает, что я фанат здорового образа жизни. Они смотрят на меня, как я выматываюсь в бассейне, бегаю, отжимаюсь, словно это вышло из моды. Но в действительности — это необходимо. Это единственный способ избегать того, что я на самом деле хочу. Без этого высвобождения я бы сгорел изнутри. Либо так, либо выдернуть все мое дерьмо на поверхность, пока оно не уменьшится. Без вариантов.
— Ничего себе, я не удивлена, что в этом месте нет никакой вредной пищи, потому что владелец — Райан Лохте12.
Я поворачиваюсь и вижу пару бледных ног, скрытых до колен шелком с цветочным принтом. Мой заинтересованный взгляд путешествует по ним, берущим начало от изгибов мягких бедер, что сужаются в узкую талию, перед тем как плавно перетечь в нижние округлости полных, дерзких грудей.
Ставлю тысячу долларов, что на ней нет бюстгальтера. Две, что ее соски практически подмигивают мне под этим тонким, облегающим фигуру платьем из шелка.
Мой рот наполняется слюной, как у голодного льва, и я сглатываю, заставляя себя отвести взгляд, прежде чем позволю себе узнать ответ наверняка.
Нет необходимости видеть остальное. Я уже знаю. Я практически чувствую ее парфюм в шепоте ветра, что следует от нее ко мне. Черт, я почти представляю ухмылку, что, несомненно, держится на этих нежных губах.
— Серьезно, что девушка должна сделать, чтобы получить здесь настоящее мороженое?
Краем глаза я замечаю, как Эллисон наклоняется и садится на край бассейна, и осторожно погружает пальцы ног в воду. Я поворачиваюсь посмотреть, пораженный видом хрупкой газели рядом с водной поверхностью. Она заметно дрожит, и эти большие оживленные глаза улыбаются с веселым изумлением.
Я откашливаюсь, молясь, чтобы, когда я, наконец, наберусь смелости открыть рот, это были настоящие слова и звуки.
— Пожалуй, вашу заявку лучше адресовать на кухню, миссис Карр.
Целиком поглощенный другими (запретными) частями ее тела, я даже не замечаю у нее в руках ложку и небольшую тарелку с мороженым.
— Да, но это какое-то обезжиренное дерьмо из соевого молока, которое на вкус как детские какашки, — отвечает она, морща нос с веснушками.
Я позволяю себе сделать несколько шагов к ней. Я заслужил их. Я был хорошим парнем... вроде.
— И ты знаешь, каковы на вкус детские какашки? — спрашиваю я, скептично приподнимая бровь.
— Ну, разумеется, я не знаю. Но на основе того, как это пахнет, я могу сказать, что это мороженое чертовски близко к этому, — она ставит тарелку рядом с собой, после чего корчит ей последнюю пристыжающую гримасу. — Так что вы здесь делаете? Я думала, что вы были истощены этим очень... практическим уроком. Очень поучительным уроком, мистер Дрейк.
— Да, мы стараемся изо всех сил, миссис Карр, — отвечаю я с непроницаемым лицом, хотя мой голос полон удивления.
Эллисон закатывает глаза и качает головой, ее темно-рыжие волосы касаются голых плеч.
— Я говорила вам — не называйте меня миссис Карр. Я не заинтересована в поедании своих детенышей, как и в уходе за ними, пока они не повзрослеют, чтобы платить налоги, — она удерживает ноги на поверхности воды и наблюдает, как шевелит своими пальцами. — Так что... так будет все время?
— Что вы имеете в виду? — я делаю несколько шагов ближе, хмурясь.
— Я имею в виду, вы всегда будете так упорны с нами? — прежде чем я успеваю собраться, ее взгляд встречается с моим, проникая через мой невозмутимый фасад. — Вы будете... нас так касаться? Говорить нам все эти вещи?
— Все физические контакты специально указаны в контрактах, миссис Ка..., прошу прощения, Эллисон. Теперь, если вы в любое время почувствуете себя некомфортно из-за тактильных ощущений или вам покажется, что я слишком несдержан, скажите, и это прекратится. Понятно? Вы хотите сказать, что из-за меня вы чувствуете себя некомфортно, Эллисон?
Я даже не замечаю, как близко мы сейчас, как будто приливы и отливы нашего хлорированного моря каким-то образом подталкивают нас друг к другу. Только дюймы воды, дыхание и одежда разделяют нас, но я знаю, любое пространство, которое мы делим, будет казаться слишком интимным.
Я знаю, что мне нужно сделать. Это правильно, разумно.
Мне нужно сказать ей уйти.
Мне нужно отправить эту женщину назад к обманывающему ее дерьмовому мужу, и пусть она прорабатывает свои проблемы, как остальная часть Америки — с помощью терапии, таблеток и иногда случающихся плохих решений.
— Нет, — говорит она внезапно, как если бы эти карие глаза проникли в мой разум. — Вы не вызываете у меня дискомфорт. И запомните, я — Элли.
Она вытаскивает ноги из воды и встает, затем поднимает свое теперь же растаявшее «обезжиренное-соевое-на-вкус-как-детские-какашки» мороженое. Перед тем как повернуться и уйти, она улыбается, мое равнодушное отношение, которое, как я надеялся, оттолкнет ее, нисколько на нее не подействовало.
